после выезда с Ральфом — там с концами, не отмыть, при мне сожгли, — и уже две недели окончательно ходил «как все». Причем, свежий комплект достался позавчера, тогда же старый ушел в стирку. Но раз надо…
Я развернул стопку — сверху лежала теплая куртка, затем рубашка. Мятые, конечно же — кто бы их гладил… Встряхнув в руках, положил на спинку стула. Нижнее белье — на стол, брюки хотел скинуть рядом, но что-то тяжелое звякнуло о столешницу.
Заинтересовавшись, перевернул их и закинул на стол поверх остальной одежды, чтобы осмотреть внимательнее.
Все как обычно, с одним только отличием — чуть выше левого колена закреплены ножны с кинжалом. Мои ножны с кинжалом — те самые, которые я когда-то отдал, чтобы подшить под них брюки.
«Летка…» — С непонятными эмоциями пронеслось имя в голове — и растерянности там было больше всего.
За две недели девушка подзабылась — не до нее как-то, мастерская забирала все время. Встреч с ней не искал — с учетом информации от Ральфа и увиденного своими глазами — не видел смысла. Она, в общем-то, тоже не появлялась рядом с домом наставника.
Для чего тут этот кинжал? За две недели его можно было вернуть гораздо проще — лежал бы он в сейфе Хофа, считаясь моим. На выезд его бы выдал сам наставник, он же и забрал бы по возвращению. Незачем держать холодное оружие на руках, если это не нужно для работы.
И в дом его тайком, завернув в одежду, передавать не нужно. Очень нехорошие последствия это может породить, если вскроется. А что тайком — это я практически уверен. Хоф вручил бы кинжал лично, наставительно помахав кулаком перед лицом, чтобы получше запомнилось — не хвататься за нож чуть что. В доме у Хофа семья, дети, племянница — он обязан был сделать внушение. Так что — не его инициатива.
«Наставник Дэвид поправился?» — Спросил я себя и понял, что эта мысль мне не нравится.
Но некому больше. Даже с учетом «лежачего» состояния — мог организовать. Во дворе суета, не так сложно направить своего человека, чтобы сунул одежду дураку-охраннику, который даже не прощупал переданное.
Только дальше-то что? Для чего это послание? Оно должно подвести к какой-то мысли?
«Вот олух», — одернул я себя со злостью и принялся обыскивать карманы в новом комплекте. — «Когда наставники полагались на чужой ум? Только четкие инструкции!» — Последняя мысль шла с толикой довольствия, так как под пальцами рук, проверяющих карман брюк, попался сложенный в несколько раз листочек.
«Порежь руку кинжалом, иди в медпункт. Обожми ладонью лезвие, дерни за рукоять от себя. Скажешь, что кинжал был всегда. Одевал на выезд. Порезался. Записку уничтожь. Летка в беде», — написано угловатым, резким почерком.
Не подписано, но тут шанса на ошибку нет. Очнулся-таки наставник Дэвид. Зовет к себе — значит, сам ходить не может. Раз планирует встречу в больнице, то не под охраной. Возможно, притворяется беспамятным — верит, что в больницу меня отпустят свободно, не видя в этом угрозы.
«Летка в беде», — перечитал я завершение послания.
А ведь ворохнулось что-то тревожное внутри — тоскливое предчувствие беды, наверное.
«Хотя, стоп», — остановился, заметив, что кусаю губы и уже примериваюсь к тому, как рассечь себе ладонь.
Пододвинул к себе стул, расселся на нем, широко расставив ноги и откинувшись на спинку. Впереди меня, как я помнил, и был Грин Хоум — гаражи наставника Хофа располагались наособицу, поближе к полям.
Выпав в черно-белое зрение, я отыскал дом на колесах, где обычно ночевала Летка — получилось это не сразу, пришлось ориентироваться по зданию местной больницы. После переезда к Хофу даже в мыслях не было подсматривать, как она ложится спать.
«На улице был день, все на работах. А ты, милая, что на кровати разлеглась?» — Спросил я с внутренним ворчанием, отметив человеческий силуэт на постели, которую обычно занимала Летка. — «Ты же у нас в беде?» — Добавил я уже с откровенным сарказмом.
Но от сердца отлегло — словно что-то тяжелое сняли. Задышал свободней, глубже, на лице появилась улыбка — вполне возможно, что глупая.
«Врет, как наставник», — тут есть такая поговорка?' — Фыркнул я, отмаргиваясь и потирая лицо руками.
Все же перенапрягся — на нервах не чувствовал подступавшей к глазам боли. Ерунда, пройдет… Всегда проходило.
«Интересно, чего от меня Дэвид-то хочет? Раз уж с Леткой беда», — не удержался я от усмешки.
Так, кинжал с ножнами — завернуть в штаны, рубашку и все остальное. Да запрятать подальше от чужого взгляда. Обойдусь без порезов и посещения госпиталя.
Мог же охранник передать одежду не до выезда, а после? Да запросто. Вот так все и случилось, и нечего себе руки портить. Может быть, сдам кинжал Хофу — он в качестве начальника нравится больше. Манипулирует умеренно, так скажем.
«Или я ошибся и надо бежать в больницу?..»
В дверь снова застучали, не дав сомнениям выскрести мозги.
— Ты опять закрыл дверь, — уже без претензий и гонора высказала Сара, сложив руки на груди.
— Машины приехали?
— Нет. Еще нет, — устало вздохнула она.
— Тогда приходи, как приедут, — пожал я плечами и хотел закрыть дверь перед ее носом.
— Стой! Вот, принесла, как обещала, — сунула девчонка в сузившийся дверной просвет брошюру из слегка потрепанных листов.
Просто обычные машинописные, сложенные пополам и прошитые вручную нитью. На листе-обложке распечатанное фото черного обелиска.
Попытался забрать — руку отдернула и выразительно посмотрела мне за спину.
— Заходи, — я посторонился.
Пока проходила мимо, аккуратно забрал у нее брошюрку и жестом указал, мол, располагайся, чувствуй себя как дома.
Сара с интересом принялась оглядываться — словно в первый раз тут была.
Сам я занял один из стульев у стены, стараясь не выпускать ее из вида.
— А можно ноут включить? — Зависнув над ним коршуном, спросила Сара.
— Включай. — Отмахнулся я.
— Тут пароль.
— Мои соболезнования, — хмыкнул я, листнув страничку брошюры.
— Не подходит… Без пробела тоже не подходит! — Заворчала Сара.
— Так это не пароль, — посмотрел я в ее сторону. — Включать можно, пароль не дам.
— Но почему⁈
— Ты что-нибудь испортишь или сломаешь, — пытался я сосредоточиться на тексте.
«Написано в городе Нью-Йорк, штат Нью-Йорк…», — издалека приехала…
— Генри! — Встала Сара надо мной.
— У
