он сильно потеет. Наверно от того, что впервые начал использовать мозг на сто процентов.
— Но высока вероятность, что потом меня отследят и посадят в тюрьму. Означает ли это, что закон не только существует, но и работает?
Кивает.
— А теперь, внимание, главный вопрос. Если я сейчас в тебя выстрелю, а Бог меня не остановит, докажет ли это что его нет?
— Не…т — очень неуверенно отвечает потеющий сатанист.
— Почему? Ответишь правильно, останешься жить.
— Потому, что это зло будет результатом вашего выбора и вашей свободы воли!
— Так значит, Бог существует?
— Не знаю, — он, кажется, начал обретать уверенность, придя к мысли, что всё это большая проверка. Возможно, ведущая к его повышению в местной иерархии. — Но творимое людьми зло не может являться доказательством Его отсутствия!
— Молодец. Если бы ты сказал, что его нет, то чем тогда вы тут занимаетесь. Театральной импровизацией? — Убираю дробовик в правый рукав плаща. Так и вытащить быстрее, да и канонично. Ангелы в плащах должны носить оружие в рукаве.
— А как же стихийные бедствия? — вмешивается вампир. Его мой дробовик не удивил, он его должен был давно срисовать.
— Если бы их не было, — пожимаю плечами, — то даже за небольшое правонарушение, людям пришлось бы отправляться в ад. Он ведь и создан исключительно для переработки человеческих грехов. А так немного мучений перед смертью, списание кармических долгов и вперёд, в новое перерождение. Чего застыл? — Смотрю на потного, — вызывай лифт, мы и так из-за тебя опаздываем.
— А причём тут карма? — спрашивает Владимир входя за нами в открывшиеся двери.
— Карма это закон следующих за причинами следствий. Он действует на всех энергетических уровнях Вселенной. — Я набираю 666 на табло выбора этажа, и мы едем вниз. — Расплата за грехи это только один из видов проявления этого закона.
Не веришь? Вот смотри, сила ада зависит от количества находящихся в нём душ. Значит, все дьяволы кровно заинтересованы, чтобы ни один грешник не ушёл от расплаты. Кроме того, многие из них всю жизнь только и делают, что подстрекают людей совершать зло. Некоторых ради выгоды, а некоторым им так удаётся промыть мозги, что они становятся либералами и не отличают добро от зла. Но не суть.
А суть в том, что за тысячелетия такой оперативной работы, у них набралось достаточно компромата на всех людей. Посему уйти от них грешнику сложнее, чем должнику от киберколлекторов.
Лифт, прибыв на заданный этаж, остановился. А меня осенило.
Если Полынь уничтожила весь ад, а он ведь был общим для всех сценариев. А его начальника подвергли карательной психиатрии и в ближайшее время он не трудоспособен, даже если вернётся из своей командировки. Значит у нас большие проблемы.
Святых среди людей мало. Каждый в чём-то провинился перед кем-то. Если не будет химчистки, стирающей с душ их грехи, они будут реинкарнировать с ними и накапливать новые, до тех пор, пока их души окончательно не дегенерируют под грузом грехов.
Тогда человечество либо уничтожит себя, а заодно и квантов, либо нам устроят экстерминатус. Кто именно, не знаю, но должен же у нас быть куратор из галактических высших сил.
Возможно, ад восстановят с помощью этой моей реальности? Тут-то он должен быть в порядке. Не считая, что непонятно, кто им руководит.
Но кто бы это, ни был, от левой фракции ему придётся избавиться. В моей реальности, а значит и в будущем Новом мире, зло должно блюсти традиционные хтонические ценности!
Глава 3. Этот мир ещё мёртв?
Задумавшись, я не заметил, как мы вышли в вестибюль. По нему шаталось около сотни людей в вируальных очках разной степени битости. Ну, точно, тусовка левой фракции зла. Когда-то они ввели моду на рваные джинсы, а теперь на битые визоры. И ведь уверен, большинство из них не понимает, что именно они символизируют.
— А где ваши коты? — спрашиваю нашего провожатого. Он обсох и следовал за нами с радостным видом сдавшего экзамен студента.
— Какие коты? — пугается он.
— Чёрные, большие, с которыми в трамвай не пускают. Ну, что ты вылупился? Вы все в битых очках, даже дамы, а ты, вообще в аутентичных пенсне. Ты знаешь, что это означает?
Мы не спеша идём к закрытым дверям на противоположной стороне. У меня стойкое ощущение, что я в театре, ожидаю звонка для входа на спектакль. Наш спутник не спешит отвечать, но поняв, что я от него не отстану, сдаётся.
— Это стало модным в этом сезоне…
— А, так у вас тут не конференция детей лейтенанта Коровьва? Жаль. — Мы останавливаемся около дверей. Всем присутствующим на нас глубоко плевать. Что-то они там видят сквозь свои визоры. — Дайка их сюда, — протягиваю левую ладонь, он поспешно снимает и отдаёт свои битые стёкла. Канон, каноном, а постоянно придерживать стволы дробовика пальцами… не то что напрягает, но хочется уже вытащить и устроить им тут исторически выдержанный Doom.
Подношу пенсне к глазницам маски. Да, они тут все живут в своей реальности. Все мужчины превратились в дьяволов, чья эволюция ещё не открыта, а женщины в высших суккубов. Обстановка тоже изменилась — вместо обычного вестибюля передо мной предстал зал готического собора с фресками. На них в стиле авангардного суперкубизма показаны все этапы известных на данный момент веток адской эволюции.
— Знаете, — поворачиваюсь к вампиру, предлагая ему визор, — я думал, что иду на бал к Сатане, а попал на приём к Гудвину.
Владимир так же, не надевая, подносит стёкла к глазам, оглядывается, хмыкает и возвращает пенсне его владельцу.
— Думаю, вы правы. Но поговорить с ним всё равно стоит.
— Конечно, — я толкаю дверь, она не заперта. Мы входим, закрывая её перед носом нашего Вергилия.
Сатанинская церковь не впечатляла. Возможно, они все средства вбухали в её визуализацию и потому все приходили в неё в очках, а может за этим скрывалась какая-то концепция о красоте лжи и неприглядной правде?
Слева и справа разделённые центральным проходом стояли
