Вот кстати и Занталоне Шечири.
Сентента сквозь застекленное окно отдельной кабинки управляющего, узрел фигуру своего подручного.
— Рофир, пригласи Занталоне ко мне по-быстрому. — приказал граф своему управляющему.
Занталоне с опаской вступил в кабинет низенько кланяясь.
— Свежачок еще не готов? — спросил Сентента, — знаю, не все девки еще научились вести себя прилично, держать вилку и поддерживать разговор, но может нашлась своя жемчужина?
— Нет таких, ваше светлость, — промямлил Занталоне, — все покорные, как себя вести с клиентами уже знают, но этикет еще не вызубрили. Так-то любую приведу мигом.
Сентента задумался. Идея привести свежую, но еще не готовую куртизанку к принцу не казалась блестящей. Он и баронессу выгнал с пощечиной. Мало ли чем, необученная деревенщина с улицы, сможет прогневать его высочество. Он такую и мечом сдуру проткнет, а отдуваться графу. Это же двойной удар по репутации, да и кровь плохо с паркета оттирается.
Глядя на своего патрона Занталоне Шечири решился.
— Есть одна кандидатура, из беженцев Южной Каталии от «Второго пришествия», ваша светлость, — вкрадчиво сказал он, — из семьи купеческой, родители её у меня в кабале, должны много. Воспитывалась как благородная, но без Дара и титула. Стройная, метр семьдесят, волосы цвета каталийского пурпура, глаза светло-серые, молодая и красивая кошкодевочка. Под угрозой вреда родителям будет готова на всё, думаю.
Сам Шечири не сомневался, что юную Энсини Алькандарию продавит. Без родителей, покровителя и Дара у неё один путь — в шлюхи. Заодно, вид нашедшейся дочери сделает её родителей сговорчивее. Второй день их пытает, а о договорной грамотке о вложении средств в предприятие Занталоне, молчат как заговорённые. Хорошо еще, после пары сломанных пальцев и угрозы изнасилования, её подруга выдала обусловленное место, куда придет Энсини.
Он и с грамоткой бы им вложенные монеты не отдал: судись — не судись. Но это надо людей нужных подмасливать, время тратить и монеты. А сейчас и грамоту заполучит, и за их дочку, как за элитную куртизанку срубит. Кругом одни плюсы. Что за удачный день!
— Действуй, Занталоне, — решил граф. — Обещаю поощрение, если всё пройдет гладко.
Занталоне довольно ощерился. Уж он постарается. Вобьет в голову этой дуре одну, простую мысль: будь покорна.
Именно этим он занимался через час в подвале «Сада наслаждений».
— Будь покорна, — наставлял он Энсини, — твои родители не были мудры и позволили себе ошибку. Сейчас они по приказу его высочества схвачены и отвезены в городскую стражницу. Только от тебя зависит, что с ними станет: суд, скорый и беспощадный или помилование по просьбе его высочества. Решай!
«Чем чудовищнее ложь и наглее наезд, тем быстрее люди ломаются», — цинично подумал Занталоне, глядя как ошарашенная новостями Энсини моргает глазами, осваивая новую роль куртизанки для принца.
Но одного он не учёл: пожертвовать своей юностью ради родителей Энсини решила сразу. Вот только под твердые гарантии сохранения свободы своих родителей. Не покорной овечкой, но поставив твёрдое условие. Чего вероятно, раньше бы не смогла сделать, но то ли обстоятельства, то ли зарождение Дара так повлияло на её решение.
Поэтому, когда нетрезвый принц, восторженно засвистев при виде новенькой «жрицы», страстно обхватил кошкодевочку, жадно ощупывая её грудь, Энсини стерпев обиду, наклонилась к его уху и прошептала:
— Я сделаю всё как прикажет, мой принц, но только обещайте мне отпустить моих родителей.
— Каких родителей? — не понял Шилнагаил, — ты чего мне лепишь, дура. Я знать не знаю твоих сиволапых предков.
Энсини обмерла, поняв только одно — её обманули.
— Давай, хлебни винца, — благодушно предложил принц, больно стиснув её бедро.
— Извините, ваше высочество, — приняв решение встала Син, — мне срочно надо покинуть вашу славную компанию.
За столиком принца и его пятерых ближайших прихлебателей с эскортом из девушек с низкой социальной ответственностью, сгустилась вязкая и напряженная тишина.
— Ты что лять, себе позволяешь, дрянь? — прорычал, плюясь брызгами слюны принц, — тебе общество самых достойных людей королевство не мило? Да как ты посмела, пойдешь по кругу в нашем братстве!
Однако пьяный Шилнагаил, поднимая себя рывком во время своей речи, немного не рассчитал и запнувшись о ножку новопринесенного столика, упал на своего соседа, достойнейшего сына славного графа Гвела Фориндина, сея некоторый хаос в пьяные ряды братства знатных выпивох.
Пользуясь этим, Син прямо с перил кабинки сиганула на первый этаж. Откуда у неё появились силы и смелость, девочка даже сама не поняла. Что-то словно подтолкнуло её на прыжок, потому что бежать через прихлебателей принца к выходу было рискованно.
Приземлившись с перекатом, Син ловко ушла от загребущих рук охранника и рванула к выходу.
Сейчас надо просто убежать, над тем, что надо делать, она подумает позже.
***
Мы въезжали в славную столицу Шайна через южные ворота. Самые широкие среди всех шести города, просто потому что торговый грузооборот направляли через него и по обходной вокруг города. Северо-восточные, например, считались королевскими. Через них проходила дорога к королевской резиденции. Всякую голытьбу и сброд через неё не пропускали, заворачивали.
Эти детали мне выдала принцесса под конец урока географии, из которого я несколько расширил теоретический багаж своих познаний по миру.
Сами её высочество успешно сомлели: средневековая карета и не таких бойких Повелителей магии, воды и окружающих земель успокаивает. Я бы к ней присоединился, но думы о насущном беспокоили больше монотонных раскачиваний.
В сгущающих сумерках мимо пронеслась очертания фигуры нашего капитана на коне. Он скомандовал форейтору принцессы остановиться, сам же осторожно постучал в нашу дверцу.
— Не стесняйтесь, шан Грегорн, — отозвался я, — ничем противозаконным мы не занимаемся.
Капитан отворил дверцу, с некоторым смущением взирая на меня и спящую красавицу.
— Ох, уж эта наивная юность, — сказал я ему, — притворилась спящей, чтобы контролер за билет не стряс.
Шутка мимо Нира прошла, но я её и отпустил в целях тренировки. Вот скоро с тестюшкой и тещей будущими встречусь, там и порезвлюсь.
— Ваша милость, — тихо шепнул он, боясь разбудить принцессу, — мне необходимо в целях приличия составить вам компанию, скоро дворец.
Я этого ожидал и всё прошло бы гладко, если мои уши не уловили некоторый хаос в уличных звуках, отходящей ко сну столицы. Это, если кто не знает: голоса перекликающейся стражи у ворот, сержант решают кто идет в ночной патруль, звуки закрывающихся ставней и наступающая тишина.
В столице было точно так же, исключая какой-то быстро приближающийся вой, хохотание и звуки цокания подков о мостовую.
В начале улицы, поворачивающей на главный проспект столицы, ведущий к площади и дворцу, показалась неясная фигура. Она резво приближалась и через плечо капитана, замершего на полпути, с поднятой ногой на ступени кареты, я пробросил оценку.
«Довольно редкий класс куноичи, — подсветил я девчушку, — база как у нашей лисодевочки, но несколько разные умения. Надо стопорнуть, наверно что-то стырила.»
Придя к таким выводам, я лихо выскочил из кареты, завуалил эту первоуровневую симпатяжку, несущуюся испуганным страусом, в нашем направлении, прошел сзади и схватил за руку.
— Не трясись, всё решим, — благодушно сказал ей, — если ты прямо сильно не накосячила. Сейчас темноту сниму, рассказывай, что натворила.
Кошкодевочки те еще шалуньи, их няшность от многих проблем спасает. Но эта, мне без всяких предварительных «ня», засандалила маваши-гери ногой в висок. Попыталась. Я за руку дернул, и она приземлилась в мои объятия.
— Давай-ка, подруга, без драк в стиле «Элитного класса», — предложил ей на ушко, — ничего плохого я тебе не сделаю, просто расскажи в чем дело.
