- Мой племянник, Слава, работает у нас же, в «Радеоне» - последовал моему совету Острогин – Толковый парень, «бауманка» с красным дипломом, за три года от «подай-принеси» до замнача в отделе корреспонденции поднялся. Сам, я ему протекцию не оказывал. Я, знаете ли, вообще сторонник того, что каждый должен сам свой лоб до крови разбить, пробивая себе карьеру. Естественный отбор, так сказать.
- Но не сейчас – продолжил за него я.
- Именно. Должность неплохая, Славке подходит идеально, только вот его кандидатура если и попадет в список претендентов, то в самый его финал. Обидно же! Парень-то толковый! В самом деле это так, иначе бы я даже разговор этот не стал затевать. Все знают – в случае чего спрашивают не с того, кого рекомендовали, с того, кто рекомендовал. Все шишки на его голову падают.
- Только в нашем случае это будет моя голова – уточнил я – Мне же рекомендовать.
- Но вы всегда можете после свести счеты со мной – парировал Сергей – И еще неизвестно, кому придется хуже.
- Это да – признал я – Каков мой интерес?
- У вас появятся новые друзья в «Радеоне» - выдержав паузу, произнес Острогин – Которые всегда предупредят о чем-то нехорошем, поддержат, если надо, любое ваше начинание. Речь ведь идет не только обо мне, но и о тех, кто со мной дружен, а это не один и не два человека. Плюс вы приобретаете изначально лояльно к вам настроенного начальника того отдела, с которым вы чаще всего сотрудничаете, что крайне выгодно.
По-хорошему, он не дает мне ничего, что можно положить в карман, подшить в папку или зарыть в землю, пусть даже на поле, находящемся в Стране Дураков. Это все слова, не более. Но, с другой стороны, лучше этот Слава, чем Анечка, пусть у нее даже и с третьим размером груди. Тут хоть какой-то рычаг воздействия будет, пусть хрупкий, но тем не менее. В целом-то он прав, жизнь продолжается, по крайне мере пока, нам с этим отделом еще работать и работать.
- О том, чтобы пробивать его кандидатуру с пеной у рта речь не идет – по-своему истолковал мое молчание усач – Просто поддержка, не более. Нужно замолвить слово, если выражаться по-старому. И если это сделаете вы…
- Ладно, идет – протянул ему руку я – Пусть будет Слава. Что от меня зависит – сделаю, хотя, конечно, твердо ничего обещать не могу. Но если дело выгорит, надо чтобы он не забывал, кто его посадил в это кресло.
- Он будет помнить – кивнул Сергей, отвечая рукопожатием – И я тоже.
Более мы ни о чем поговорить не успели, поскольку как раз добрались до того места, где одна часть сотрудников радостно орала, празднуя победу, вторая же хмуро употребляла спиртные напитки, стоя у накрытых столом.
А еще здесь находился уже сильно поддатый Валяев, который моментально начал катить на меня бочку, размахивая при этом руками.
- Не мог их завалить? – пуча глаза, надрывал глотку он – Что их там осталось?
- Четверо! – не стал особо миндальничать я, и тоже повысил голос, тем более что проораться очень хотелось – На одного! Я тебе кто? Народный американский герой Джон Рембо? Или наш отечественный Евпатий Коловрат, который один кучу монголо-татар в капусту покрошил? Никит, я журналист, а не «дикий гусь», мое оружие клавиатура!
- Мог бы и поднатужиться!
- И так, знаешь ли, расстарался вовсю! Тужился так, что чуть не обосрался! А кое-кто, кстати, вообще первым выбыл, толком даже ни в кого не стрельнув! Некто номер первый!
- Чего? – аж побелев от злости, Валяев сграбастал меня за грудки.
Я теряться не стал и сделал тоже самое, где-то даже радуясь случившемуся. Может, даже до мордобоя дело дойдет, что неплохо. И стресс сниму, и повод уехать обратно в «Радеон» появится. Неуютно мне как-то на открытом пространстве сейчас, дискомфортно. Все это время хотел на воздухе побыть, весной подышать, а сейчас сил нет, как тянет обратно к четырем стенам. Там просто сектор не так хорошо простреливается, как здесь.
- Эй-эй-эй – ловко вклинился между нами Азов – Вы еще подеритесь, вояки! Никит, ты чего? Вообще-то Киф по итоговой статистике оказался самым результативным игроком твоей команды, так что ты неправ. И да, один против четырех в той зоне, где финальный поединок шел – это задача для спеца, а не для гражданского. Мои парни, конечно, с ней справились бы без проблем, но он не из их числа.
Молчал Валяев, гонял желваки по скулам, недобро смотрел на меня исподлобья. Впрочем, продолжалось это недолго, с минуту, потому из его глаз ушла свинцовая серость, а на лице появилась улыбка.
- И то – хлопнул он себя ладонями по бедрам – Чего я завелся-то? Сам не знаю.
- Проигрывать не любишь, вот и завелся – буркнул я – Но не осуждаю. Сам такой, чуть что – орать начинаю. Вон, Вика не даст соврать.
- Так и есть – подтвердила моя спутница, которая стояла рядом и с остальными смотрела на случившуюся перепалку – Нервные вы очень, мальчики, в последнее время стали. Вам бы пустырничек попить.
По притихшей толпе сотрудников, с интересом наблюдавшей за происходящим, после ее слов пробежал небольшой шепоток, причем мое ухо уловило обрывки фраз, вроде «Нашла мальчиков» и «Пустырничек. Овца колхозная». Причем голоса были сплошь женские.
А что говорил? Мы с ней можем быть хоть сколько любезны со всеми и излучать хоть какой позитив, но своими тут никогда не станем. Причем, что характерно, ей негатива достанется всяко больше, чем мне. Потому что я хоть что-то делал для того, чтобы влезть наверх, а она, с их точки зрения, просто легла под меня, занимая место кого-то из тех, кто сейчас стоит здесь.
- Твоя правда, Викуся – покивал Валяев – Ты прости, Киф. Вымотался очень. Арена, недосып, стресс, весенний сплин, авитаминоз и так далее.
Он подошел ко мне, приобнял и постучал ладонями по спине.
- Да сам не лучше – стараясь, чтобы мой голос звучал как можно искренней, признался я – Сорвался вот. А насчет поражения не печалься. В следующем году точно их порвем. Надо только пару-тройку тренировок провести летом да осенью. И все, победа наша.
- Так и сделаем – одобрил мои слова функционер «Радеона», а после гаркнул – Анечка! Ты где есть? Коньяку нам с Кифом налей!
Я стянул с себя амуницию, надел куртку, опрокинул с Валяевым рюмку, заел выпитое лимончиком, достал из кармана мятую пачку сигарет и направился в сторону зоны для курения, по дороге, как бы между делом, задев плечом Азова.
Тот все понял верно и потопал вслед за мной.
- Палыч, скажи мне – когда все это кончится? – устроившись на самой дальней скамейке и сделав пару затяжек, осведомился я у безопасника – Если конкретнее – когда меня закончат убивать? Сразу отмечу, что ответ «как прибьют окончательно» меня не устраивает.
- Маловато вводных – насторожился Азов – Давай детальнее.
Упрашивать меня было не нужно, потому я незамедлительно выполнил его просьбу.
- Устал – прикуривая сигарету от сигареты, пожаловался я ему – Сил моих больше нет. В игре меня гонят «давай-давай», на работе вместо Мамонта какого-то скотосвина посадили, куда бы я не пошел, меня то бьют, то подстрелить пытаются. Палыч, я ведь так скоро до инсульта достукаюсь. Перекроет какой-нибудь сосудик в голове – и все, пиши пропало. А мне такого не надо, это страшно.
- Ну-ну – потрепал меня по плечу безопасник – Ты не думай, я все понимаю. Вот так, неделю за неделей, месяц за месяцем на самом деле пойди, выдержи. Тут никакая выучка не поможет, резервы организма-то не бесконечны у всех и каждого. Ты еще хорошо держишься, парень, уж поверь. Что до стрелка… Ты уверен? Это точно была Ядвига?
- Сам я ее с «винтом» в рука не видел – ответил я – Но вышла она именно с той стороны, откуда стреляли. И что вам я? Есть камеры, ствол идите заберите, он наверняка там до сих пор лежит, ее опросите, в конце концов. С пристрастием желательно. Да что я вас учу, вы лучше моего все знаете.
- Уже – тыкая пальцем в экран коммуникатора ответил Азов – И посмотрят, и проверят.
- Илья Палыч, а чего она на меня так озлобилась? – задушевно осведомился у него я – Ну, расскажите. Вы же наверняка знаете. Не можете не знать.
