говорю — ты с ними лучше не шути, — продолжал Георгий. — Он, может и немёртвый, но они очень хорошо соображают, понимают, когда над ними смеются.
— И что потом? — настороженно поинтересовался Лука.
— Этот неподвижный стражник перевёл взгляд на меня и улыбнулся, — ответил Георгий, после чего перекрестился, достал нательный крест и поцеловал его. — Я чуть в штаны не напрудил.
— М-да… — изрёк Лука. — А чего хотел-то он?
— Да если бы я знал, — пожал плечами Георгий. — Он после этого из города сбежал.
— Ты прав, шутки с ними лучше не… — заговорил Лука.
В этот момент дверь таверны с грохотом распахнулась и через порог переступил тот, чьё лицо можно увидеть на каждом магическом артефакте, что днями и ночами показывают всякое. Лич, владыка этого города и окрестных земель.
— Доброго вечера, дорогие мои сограждане! — воскликнул лич и прошёл к новомодной стойке, за которой замер тавернщик Борис.
— Э-э-эм… Э-э-эм… Чего изволите? — сумел издать тавернщик.
Лысина его запотела, второй подбородок мелко дрожал, а выражение лица было как у невинно осужденного на казнь.
— Вина мне креплёного! — с добродушной улыбкой заказал лич. — И поесть чего-нибудь — работаю и работаю, днями и ночами, даже перекусить некогда!
Георгий, как и все остальные посетители таверны «Пузатый бочонок», смотрел на это действо с выпученными глазами.
— Есть баранина с луком и… жареная рыба есть ещё… — озвучил меню Борис. — Но я могу лично сходить в «Царскую харчевню» и доставить сюда более… эм…
О посещении «Царской харчевни» Георгий мог только мечтать. Её строили на манер «Радости Хосрова», элитной сузианской ресторации, где одна посуда стоит дороже десяти жизней Георгия.
— Баранину с луком давай! — махнул рукой лич. — И, для аперитиву, сразу стопку водки налей!
Водка — это очень дорогое удовольствие, которого точно нет в ассортименте у Бориса.
— Мне надо… — замялся Борис.
— Нету водки? — верно понял всё лич. — Ладно, тогда крепкого чего-нибудь. Брага есть?
— Есть! — преувеличенно бодро ответил тавернщик. — Сейчас же налью!
На стол была поставлена лучшая стопка этой таверны, хрустальная, самая любимая у Бориса. В стопку было налито знаменитое на все Фивы пойло, способное сбить с ног кабана. Рядом со стопкой была поставлена маленькая медная тарелка, на которую, с превеликой осторожностью и почтительностью, был помещён кусок ржаного хлеба и половина свежего огурчика.
— Ну, всем живым здоровья, а неживым нездоровья! — изрёк лич и молниеносным рывком выпил содержимое стопки.
Прислушавшись к ощущениям, он взял половину огурчика и с усилием внюхался в него.
— М-м-м, неплохо! — заулыбался он. — Знаешь толк, выходит, в браге!
— Это семейный рецепт… — скромно улыбнулся Борис.
Георгий вообще не видел, чтобы тавернщик был с кем-то столь любезен и душевен. Ну, да, страх смерти творит с людьми необыкновенные вещи…
— А вы чего все замерли? — оглядел лич всех присутствующих. — Продолжайте, будто меня здесь нет!
Пришедшие с работы люди отвели взгляды. Кто-то уткнулся в тарелку, а кто-то начал изучать потолок.
— Да расслабьтесь вы! — потребовал лич. — Я же народный лич: брат людям, смерть врагам! До сих пор считаете, что это какой-то хитрый план? Для этого, думаете, я тут ради вас стараюсь? Эх, какие же вы… Ладно, любезный, сегодняшний вечер все напитки, для всех желающих, за мой счёт.
Георгий верно понял посыл владыки этого города и первым встал из-за стола.
— Пиво давай, — потребовал он у Бориса. — Не то говно, что ты наливаешь, а эмпориумное!
«Эмпориумное» — это пиво в тёмных бутылках, которое привозят из Душанбе. На нём ещё каракули странные. Кисловатое, но в голову даёт получше, чем то пойло, выдаваемое за пиво, что разливает Борис.
— Импортное, — поправил его лич. — Его тут не делают, а завозят издалека, потому и называют импортным.
— А… Ага… — растерянно ответил Георгий. — Буду знать, ага…
Недовольный чем-то Борис вручил ему заветную бутылку. Георгий, вдруг покрывшийся холодным потом, на с трудом гнущихся ногах вернулся за свой стол и посмотрел на бутылку. Он даже не понял, что на него нашло, раз он счёл риск смерти недостаточно веским, чтобы отказаться от заветной роскоши.
Взявшись за специальный крючок на крышке, он открыл бутылку, подставил деревянный стакан и налил туда пенящийся напиток. Лука подвинул к нему свой стакан.
— Хочешь пить — иди сам, — отодвинул стакан собутыльника Георгий. — Лич угощает.
Но первый шаг был сделан, поэтому остальные посетители начали подходить к стойке и заказывать самые дорогие напитки этой таверны. Вечер только начался, поэтому завтра Борис будет вынужден пополнять свои запасы.
Лич получил себе глиняную бутылку вина и порцию баранины с луком.
Георгий задавался вопросом — а надо ли немёртвым есть? Воины лича, сколько бы за ними не наблюдали, вообще ни разу не ели и не пили. Выходит, что им это не надо, а вот лич полил баранину некой белой жидкостью и начал уплетать блюдо с видимым удовольствием.
Лука встал и присоединился к очереди у стойки. Борис наливал в протянутые стаканы с двух рук, а его подручные начали поднимать из погреба бочки — всем понятно, что есть тут сегодня будут очень мало…
— Лука, мне возьми ещё пару бутылок! — крикнул Георгий.
— Ща возьму! — ответил тот.
Лич смотрел за происходящим с улыбкой.
— А неплохой он мужик, стало быть, — заключил Лука, усевшись за стол. — Угощает… На твоей памяти, тут вообще хоть раз кто-нибудь угощал?
— Было дело, — припомнил Георгий. — Анисим, рыбак.
— Э, ну это был веский повод! — отмахнулся Лука. — Если бы я вытащил неводом труп с сотней солидов — я бы тут неделю не просыхал! Я же спрашиваю, чтобы просто так, зашёл — угостил.
— Нет, не было такого, — покачал головой Георгий. — Но не думаешь ли ты, что это тоже часть его замысла?
— Если часть его замысла состоит в том, чтобы я сегодня приполз домой — мне этот замысел очень нравится! — заулыбался Лука, после чего поднял стакан. — Ну? Будем!
— Будем! — поддержал его Георгий.
Они выпили кислого пива, синхронно довольно крякнули и начали наливать по новой.
— Что думаешь об этой демократии? — спросил вдруг Лука. — И вообще, что будешь делать дальше?
Георгий занимался очень интересной деятельностью — упокоением мертвецов. При стратиге воинам было лень этим заниматься, поэтому они складывались между собой на серьёзную сумму и нанимали желающих в отряд упокоителей. Риск высокий, мертвецы попадаются всякие, но платили хорошо. Достаточно, чтобы Георгий мог себе позволить напиваться в средней руки таверне «Красный бочонок».
— Демократии? — переспросил Георгий. — Не думаю ничего о ней. Блажь это всё. Не скажу, что лич нас обманывает, но не верю я во всё это. Да, пару знакомых избрали в этот районный совет, но я с ними пообщался — сидят они там, мелочью всякой занимаются…
— Что за мелочь? — недоуменно поинтересовался Лука.
— Да как дорогу латать будут, как помочь строителям лича воду провести — ерунда всякая… — ответил Георгий, прикончив очередной стакан пива. — Эх, закусывать бы, по-хорошему, но жаль переводить такое роскошное пойло…
— Не, я сегодня не закусываю, — покачал головой Лука. — А делать чего будешь дальше? Вашему брату ныне работы совсем нет. Немёртвые на упокоителей не скидываются, сам знаешь.
Георгий уже знал. Немёртвые исправно патрулируют территорию вокруг города и безжалостно истребляют своих диких собратьев. Трупы стаскивают на Чёрный холм, где при осаде стояла ставка лича, где сжигают на большом костре — говорят, что они так показывают городу, что хорошо делают свою работу. Георгий же считал, что это чтобы лич видел, а на людей им плевать.
— Что дальше? — озадаченно спросил Георгий. — Ну, наверное, поспрашиваю, какие работы есть.
— Слышал, что люди говорят… — вдруг сбавил тон Лука. — Будто бы мастеровым скоро конец придёт. Говорят, будто бы купцы начали ставить новые мастерские, где будут выделывать новые товары, такие же, как у мастеров, но больше, дешевше и быстрее.
— Ну так пусть выделывают, мне-то что? — усмехнулся захмелевший Георгий.
— Дык, если больше и дешевше, то, значит, у мастеровых никто покупать ничего не будет, — ответил на это Лука. — Я сам не разбираюсь, но с приказчиком одним говорил, пару дней назад — вот он уверяет, что это значит, что всё,
