— Потому что я так могу, — взбесившись, проорал пузан, брызгая слюной.
Дальше все произошло очень быстро. Седой кивнул, словно именно такого ответа он и ожидал, и каким–то стремительным движением оказался рядом с главным охранником. Он поднял руку, сложил вместе указательный и средний пальцы и ткнул ими легонько пузана прямо в лоб.
Меня накрыла какая–то глубокая нереальность всего происходящего. Словно седой прямо сейчас порвал шаблон у всех присутствующих.
— Что вы делаете?! — охренел, пузан.
Да не только он, все охренели.
— То, что могу, — веселился седой. — Я ведь могу, правда! А ещё вот так могу! — он дёрнул охранника за кончик носа.
— Ай!!! — тот звонко по–поросячьи взвизгнул, — Да я тебя!
— Что ты меня? — вкрадчиво поинтересовался седой, и коротко и хлестко врезал пузатому в нос, и тут же отпрыгнул в сторону, чтобы не забрызгаться кровью.
Негромкий шлепок прозвучал как взрыв бомбы. Секъюрити резко стало не до нас. Они разжали руки, и мы с Симбой опустились на пол как два мешка. Но, похоже, охранники были в полной растерянности. Только один из них бросился на седого без размышлений. Седой пригнулся, пропускаю удар над собой, потом как–то ловко извернулся, перебрасывая через спину тяжеленного бычару, и впечатал его в пол. Секунда, и он так же стоит, покачиваясь с пятки на носок, но теперь его поза уже не кажется, дурашливой.
— Взять его! — гундосо заорал пузатый.
Все его рубаха залита кровью. Но охрана медлила. Это вам не с Симбой махаться, злорадно подумал я.
— Ваши полномочия. — наконец выдавил из себя один из охранников.
— Ну, наконец–то, — с облегчением выдохнул седой. — Среди этой толпы второгодников есть хотя бы один троечник.
Он достал из кармашка крохотную карточку, размером с кредитку или электронный пропуск и подал охраннику. Лишь глянув на неё, тот вдруг склоняется в церемониальном поклоне. Такое я видел только в фильмах про якудзу или в мангах.
— Для меня честь служить вам, Мастер.
Слово «Мастер» было произнесено так, что сразу становилось понятно, что это не просто вежливое обращение, а скорее имя, или даже титул.
— Я не твой Мастер, а ты не мой ученик, — сказал, как отрезал седой. — Но из этого стада ты определённо самый умный, так что шанс у тебя есть. А пока принимай дела, вот у этого. — седой ткнул пальцем в пузана. — Если кто не понял, остальные уволены. За трусости тупость. Да, этого тоже оставь, он ткнул пальцем в валяющегося на полу бычару. Он, хотя бы смелый.
ВСЕМ УЧАСТНИКАМ ТЕСТА ПРОЙТИ В ЗАЛ ОЖИДАНИЯ ДЛЯ ОГЛАШЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ…
Раздался вдруг из динамиков равнодушный громкий голос.
— А вы что расселись? — седой посмотрел прямо на меня, и теперь уже абсолютно точно подмигнул. — Вас это тоже касается.
В большом зале, где мы ещё совсем недавно ждали приглашения в игру, обстановка изменилась. Сиденья растащили по разным сторонам, а на одной из стен повесили огромное информационное табло. По какой–то странной иронии первым я нашёл на нем имя Ланса.
128 очков. Вашу мать! Объясните мне, как в этом дурацком задании можно набрать 128 очков. Он что, трахнул паучью королеву? Или женился на ней и усыновил её детей?!
Но и это было не самое интересное. Ланс занимал только вторую строчку. На первом значилось: «Анна — 200 очков». Я никак не мог найти своё имя, и уже начинал нервничать. Симбе удалось это раньше. Он положил мне руку на плечо со словами:
— Вот ведь херня, а?
Глава 5
Тем временем в том же здании, но девятью этажами выше началось совещание. Оно проходило в большом роскошном кабинете за длинным столом, который сейчас был заполнен едва ли на четверть. Кабинет был самым лучшим в офисном центре, собственно, он был директорским и поэтому всячески подчёркивал статус владельца: удобные кожаные диваны, абстрактные картины на стенах, мебель в стиле хайтек, ковер с толстым ворсом на полу и роскошный бар с набором элитного алкоголя. Обитатель кабинета любил окружать себя качественными, а главное, дорогими вещами. Правда сейчас он сидел сторонке, отчаянно потел и радовался, что его вообще не выперли за дверь.
Ещё одну его любимую вещичку наоборот выставили напоказ и внимательно разглядывали несколько пар глаз. Вещичку звали Мариночка. В компании, которую возглавлял директор, она руководила рекламой и пиаром, и прекрасно смотрелась в объективах видеокамер, на заднем сидении его служебного лимузина, а также в саунах и загородных клубах. Невысокая, фигуристая бойкая блондинка с модным коротким каре, вообще прекрасно гармонировала с самыми разными интерьерами.
Те, кто с утра стояли в очереди у входа в здание смогли бы узнать в ней у самую офисную сучку в короткой дубленочке, которая дежурила на вип–дверях. Сейчас на Марине была строгая юбка–карандаш которая подчёркивала её отличную попку и тонкую талию, и белая блузка. Волнуясь, Мариночка на всякий случай расстегнула на ней лишнюю пуговку, так что из выреза слегка показался край дизайнерского нижнего белья. С директором такой фокус прокатывал наверняка. Значит, и с остальными должен сработать.
Мариночка переживала не случайно. От сидящих за столом мужчин буквально исходила аура власти и больших денег. Улавливая её молоденькая сучка испытывала страх и возбуждение. Единственная же в этой компании женщина, её просто пугала до чёртиков.
Мужчин было трое, не считая директора, которого никто не принимал в расчет. Во главе стола сидел тот, кого остальные называли Доком, хотя он совсем не был похож на учёного или врача. Скорее на преуспевающего предпринимателя или бизнес — тренера. Харизма и сейчас перла из него через край, хотя всем своим видом он демонстрировал недовольство. Внимательным взглядом начинающий хищницы она подмечала в нем все больше признаков достатка и высокого положения. Ровный загар посреди зимы полученный явно не в солярии, идеальные белые зубы, дорогой брендовый костюм, белоснежная шёлковая рубашка с небрежно расстёгнутым воротом и часы неизвестной Мариночки марки, но явно очень дорогие. В темных волосах Дока проглядывала седина, но определить его возраст пиарщица не могла. С равным успехом ему могло быть и тридцать пять и пятьдесят.
Второго называли Мастером. Самый старший всех он был и самым непоседливым. Слушая доклад он постоянно ерзал на своем месте, хмурился каким–то своим мыслям или удивленно вскидывал брови. Если честно, Марина считала его самым неуместным в этой компании, но другие относились к Мастеру с подчеркнутой вежливостью. Одетый во все черное, он вызывал у девушки особенную робость. Когда его взгляд останавливался на Мариночке, он смотрел на неё, как на маленького ручного зверька, которого хочется то ли погладить, то ли придушить, и он никак не может выбрать, что именно сделать.
Третий за столом относился к категории людей, которых Мариночка знала неплохо, и за людей–то не считала. Он был айтишником, но в то же время отличался от всех привычных ей представителей этой унылой профессии. Он был бородатым, носил очки и одевался так, словно отыскал свои вещи в корзине секонд–хенда. Но бородка была аккуратно подстрижена, очки в дорогой оправе, а среди вещей Марина увидела такие бренды, которые сама могла позволить себе только на распродажах.
Он разрывался между ноутбуком, планшетом и двумя смартфонами и держался очень серьезно, но, видимо из за молодости собственного прозвища не заслужил. Его называли Вениамином, Веней, и даже Веничкой. Сама Марина такого обращения себе позволить не могла. Вениамин руководил всей технической составляющей теста, и был единственным из присутствующих, кто уже пересекался с девушкой. Ну как пересекался… дважды наорал по телефону, и один раз называл «тупой курицей» лично.
Единственная среди гостей, которые вели себя как хозяева, женщина до сих пор не проронила ни слова, только недовольно кривила пухлые губы и делала пометки в старомодном бумажном блокноте. Остальные носились с ней при этом, как с английской королевой. Называли исключительно по имени–отчеству — Ириной Владимировной. Когда все рассаживались за столом, Док пододвинул ей стул, а Мастер долго колдовал возле термоспота, заваривая какой–то особенный чай, который подал с легким поклоном. Мариночка с удовольствием отметила, что женщина была немолода, и с досадой, что очень красива. Её холеное, с аристократическими чертами лицо не выдавало и намека на пластику, но пиарщица понимала, что так выглядеть дают возможность или большие деньги или колдовство. Темные волосы Ирины Владимировны были уложены в высокую сложную прическу, а лиловый брючный костюм не опозорил бы хозяйку и на совещании и на красной ковровой дорожке какого–нибудь кинофестиваля.
