Там, на Земле, двадцатидевятилетняя Лера потеряла шанс иметь детей. Но тут, в Лэфандрии, девятнадцатилетняя Ильва была молода и полна сил. Она могла рожать, как сказала та противная бабка. Хоть и добавила, что рожать мне будет не от кого, потому что я позор семьи, которому место либо в монастыре, либо в доме Вивьеры. А как монашек, так и шлюх, в этом мире стерилизуют. Дура старая! Да ради того, чтобы понянчить своего малыша, я выйду замуж хоть за Таша, хоть за Йена, хоть за Лааша, если он мне здорового ребенка умудрится сделать. И плевать, что они изгои, главное – нестерильны!
Зачерпнув очередную порцию прохладной воды, я смывала с себя розовую пену, когда услыхала за спиной:
– А метка-то действительно в интерес-с-сном месте.
Вскрикнув, подскочила и, опрокинув на ногу тяжелый таз, взвыла от боли. В баню тут же влетела одна из монахинь и вопросительно уставилась на меня.
– Н-насекомое, – соврала ей, потирая ушибленное место. – Привиделось, вот и испугалась.
Девушка недоверчиво прищурилась, еще раз осмотрела помещение, после чего все-таки вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. А я поставила на лавку таз и принялась громко наполнять его водой, чтобы не было слышно то, что бормочу при этом. Особого стеснения я не испытывала, все-таки элементаль не лэф, хоть и говорит всякие пошлости. У меня к этому призрачному существу вообще сложилось отношение, как к шкодливому коту. Вредному, самоуверенному, но ми-и-илому.
– Лааш-ш-ш, зараза, ты как с-с-сюда попал? – шипела тихо, полностью уверенная в том, что он меня слышит.
– Обычно. Через дверь, – шепотом ответил наглый дух, ничуть не обидевшись на «заразу».
– И тебя никто не засек?
– Ну, я ж невидимый, – самодовольно заявил он.
– А проявиться не судьба? – вглядываясь в пустое место, из которого доносился голос элементаля, спросила мрачная я.
– Не-а, без Йена я не могу принять видимую форму. Но если хочешь, могу его позва…
– Не смей! – воскликнула чуть громче, чем хотелось бы, и тут же прикусила язык, испуганно взглянув на дверь. Монахиня не появилась – ф-ф-фух, пронесло.
Однако упоминание огненным прохвостом «медведя», посвященного в мою тайну, не прошло бесследно. Лицо обожгло румянцем, а по телу, как это случилось после прикосновения мужчины, прокатилась волна странного жара, несущая за собой какой-то дикий животный страх. Передернув плечами, я зачерпнула ледяной воды в ковш и безжалостно вылила на себя. Совсем беззвучно подобную экзекуцию пережить не удалось, но мышиный писк, который я издала, мало походил на тот вопль, из-за которого меня примчались проверять в прошлый раз.
– О! Ледяной душ – это да, хорошо… возбуждение снимает, – ехидно заметила «пустота».
– Где ты метку мою увидел, остряк? – решив не спорить с духом, спросила я, ибо сама уже искала ее, как только меня оставили здесь одну, но безуспешно.
– Тебе повезло, Лерка, – заговорщическим шепотом сообщил Лааш. – Эту метку может найти только любовник или… палач.
– Где?! – с нажимом повторила я.
– На копчике, – захихикал огненный болтун. – Представляю, как ты будешь показывать ее Йену, – откровенно потешался он.
– Не буду, – пробурчала я, тоже представляя это.
Если от одного прикосновения рыжеволосого мужчины к моей шее у меня чуть удар не случился, что будет, когда он ниже поясницы тронет? Да я там скончаюсь сразу от смертельного экстаза и всепоглощающего ужаса. Что же такое сотворили с Ильвой местные уроды, что ее тело так реагирует на… хм… а ведь на Таша оно не так реагировало. Потому что друг? Или… он и есть тот таинственный любовник, лишивший девочку невинности? Но тогда к чему весь спектакль с цепями, клеймом и его удивлением? Нет, такое невозможно сыграть! Нереально, и все.
– Придется показать Йену спинку, Лерка, вы же заключили с ним сделку, – напомнил о нашем с «медведем» соглашении элементаль. Норд обещал помочь мне, а я, в свою очередь, должна была слушаться его. И если рыжий захочет увидеть метку, то отказать ему действительно будет сложно.
Я глубоко вдохнула, шумно выдохнула и, вспомнив, что не юная девица (во всяком случае, в прошлом), решила не впадать в панику и не делать из мухи слона. В конце концов, не из праздного же любопытства голубоглазый союзник хочет взглянуть на таинственный символ, неведомым образом появившийся на моем сером теле. Вдруг там есть какая-то особая классификация, и он намерен определить по ней, насколько сильно я вляпалась?
– Ум-м-м, а задница у тебя не такая уж и костлявая, – раздалось над ухом. И следующая порция ледяной воды полетела на голос. – Эй! – возмутился дух. – Я, конечно, прозрачный и все такое, но не бесчувственный же!
– Да что ты говориш-ш-шь? – делая мысленные пометки, улыбнулась «невидимке». – Учту! – пообещала, даже не пытаясь скрыть кровожадную улыбку.
– Злючка, – приласкал меня элементаль.
– Пошляк, – не осталась в долгу я.
– Идем обедать? Надо ж тебя откормить, как мы с Йеном и собирались.
Я недобро покосилась в сторону невидимого болтуна, и тот резко переключился на другую тему: – Ты еще со второго намыливания сверкаешь, как начищенная ваза, – поддел он. – А уж после третьего…
– Скажи, Лааш, – взяв с дальней скамьи сухую простынь, я неспешно принялась ею обтираться, – как у такого спокойного и уравновешенного норда в напарниках оказался ты? Вы же…
– Друг друга дополняем? – перебив меня, предположил элементаль. Крыть было нечем. И правда, дополняют. Наверное.
Минут через десять я, чистая, свежая и вполне довольная жизнью, вышла в предбанник, где ко мне присоединилась молчаливая монашка. Они тут все отличались крайней неразговорчивостью в отличие от словоохотливого Люля. Он тоже составил нам компанию по дороге в белокаменный корпус Рассветного монастыря. В келье, где меня временно поселили, обнаружились свежая одежда, поднос с едой и… конверт с посланием. А в нем всего она строчка, но какая!
«Ильва, жду тебя в саду через три шахра! Е. Л.»
И если то, что шахры по местной временной шкале примерно соответствовали пятиминуткам, я знала, то кто такой этот «Е. Л.» – не имела ни малейшего понятия. И все же мы пошли на встречу. Мы – это я, Люль с его напарником, очередная «немая» монахиня с невыразительным лицом и невидимый Лааш. Таинственный Е. Л., стоявший в тени раскидистого дерева, от нашей делегации впал в ступор, но быстро справился с эмоциями и, скинув с головы капюшон, серьезно заявил, вернее, заявила:
– Ну надо же. Не врут слухи! Ты действительно спятила, Иль.
– Я память потеряла, – решила с ходу просветить девушку, которую ошибочно приняла за парня.
А все потому, что по росту и фигуре она походила на прежнюю меня: худая, длинная, плоскогрудая. К тому же многое скрадывал плащ. На мне был почти такой же, только белый, как у монахинь Рассветного. Кожа лэфири отличалась особой восприимчивостью к прямым лучам Римхольта, и потому в дневное время суток народ здесь носил одежду с глубокими капюшонами и полупрозрачными клапанами, прикрывающими лицо. На руках же и у меня и у незнакомки были надеты тонкие перчатки. И только нордам яркий свет был совершенно до лампочки, и в этом состоял один из главных плюсов их мутации.
Внешне Е. Л. кого-то мне напоминала, но сразу определить, кого именно, я была не в силах. Поэтому просто стояла напротив, разглядывала незнакомку и мысленно гадала, кем она может мне приходиться. Йен вроде про сестру что-то упоминал, вдруг она и есть?
– Память, говоришь? – прищурилась брюнетка, переводя взгляд с меня на мой эскорт. – А наедине поговорить нам дадут?
Норды демонстративно сложили на груди руки и не двинулись с места, монашка же коротко поклонилась и ушла.
– У нас приказ – охранять Ильву, – отчеканил Люль, а его соратник выразительно кивнул в подтверждение слов друга.
– Ну и охраняйте! – согласилась гостья. – Только отойдите во-о-он к тому дереву и дайте нам с Иль поболтать о своем, о женском, – мило улыбнулась им она, но мужчины, поджав губы, продолжали упрямо стоять. – Люль, Ивар! – Брови девушки сошлись на переносице, а на лбу появилась вертикальная морщинка. – Вы же меня прекрасно знаете. Прекратите дурить! Дайте нам пообщаться.
– Еванна, нам велели никого к ней не подпускать без нашего присутствия, – вздохнув, начал объяснять один из охранников. – А получать нагоняй от Грэма за нарушение приказа, сама понимаешь, не хочется.
– Всего два шахра, – попросила девушка.
– Нет.
– Один, – сложив ладони в молитвенном жесте, проговорила она.
– Не…
– Да дайте уже нам поговорить! – не выдержала я и, немного подумав, добавила: – И познакомиться.
– Иль, а… – Брюнетка замолчала, странно на меня посмотрела, после сама же себе и ответила на незаданный вопрос: – Ну да, точно, ты ж память потеряла, – и более веселым тоном представилась: – Я Еванна Ликс – младшая сестра Таша.
