Еще раз криво усмехнувшись, мужчина поднял кольцо. В этом мире нет женщины, которая согласится назваться его. Ни один человек не дотронется до него – не сможет. Никому из ныне живущих не захочется испытать на себе силу проклятия магов. А значит, он умрет. Тихо и спокойно. Не пытаясь при этом захватить с собой невинных. Чем не смерть? Странно, что раньше не додумался.
Он рассматривал венчальное украшение, но вдруг почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он не слышал, чтобы к нему подходили, но, когда обернулся, напротив стоял маг. Два странника застыли, глядя друг на друга. Грехобор с все еще раскрытой ладонью, на которой поблескивало кольцо, и незнакомец, взирающий на это кольцо с задумчивой улыбкой. В этой улыбке не было ни издевки, ни печали, однако в груди у Грехобора екнуло.
Жнец.
Такой встречи и врагу не пожелаешь. Жнецы без причины не переходили дорогу ни людям, ни магам. Они стояли на неусыпной страже покоя богов и жили на Перехлестье. Если Жнец пришел в мир людей – добра не жди. Этот маг мог легко убить даже дэйна. Он был той силой, которой опасались все. Десницей богов – карателем и вершителем справедливости, палачом и судьей тем, кто не считал нужным подчиняться законам.
Неужто он пришел за Грехобором?
– Легкой дороги, – тем временем сказал Жнец, оторвав пристальный взгляд от венчального украшения.
– Легкой дороги, – отозвался Грехобор, провожая уходящего взглядом полным растерянности и смятения.
Жнец покинул Перехлестье? Зачем? Ведь если он отвернулся, значит, его цель не Грехобор. Тогда кто?
Но вместо ответов на эти вопросы в голове отозвалось эхом лишь одно слово – особое для каждого мага.
Перехлестье.
В душе мага расползалась тоска.
Перехлестье.
Место, где можно стать человеком и жить в одном из многочисленных храмов небожительниц, служа им. Там мечтал оказаться каждый, но не каждого Жнец пропускал через заветную черту, разделяющую мир людей и богов. Пересечь ее было дано лишь тому, чьи отчаяние и боль пересиливали желание жить. Но что делал Жнец здесь? Какой жатвы искал? Грехобор не знал ответа на этот вопрос, да и не хотел знать.
Ему было ясно только одно. Такого, как он сам, Перехлестье отторгнет. Потому что в душе у него не было ни отчаяния, ни боли. Только глухое беспросветное смирение. И желание, чтобы все наконец закончилось.
И, зажав в руке венчальное украшение, скиталец двинулся в сторону города, сам не понимая еще, что впервые за последние годы в его сердце шевельнулось что-то отличное от равнодушия. Интерес.
Василиса и средневековая реальность
Телега катилась, поскрипывая и подпрыгивая на кочках. Васька устроилась поудобнее и втайне радовалась, что сидит на складках толстой юбки. Прежде девушке никогда не приходилось колесить на повозках. Как выяснилось – к счастью. Она ехала и мрачно размышляла: чего только современные любители Средневековья находят в этой темной эпохе? Ну по всему же ясно, что в двадцать первом веке безопасней и комфортнее – в машинах мягкие сиденья, на ухабах так не трясет, тепло, светло, да еще и быстро. Здесь же еле тащились.
Пока она рассуждала о преимуществах и несомненных достоинствах цивилизации, всадник на вороном коне неспешно ехал следом. Несколько раз Лиска бросала в его сторону любопытные взгляды – уж очень колоритно выглядели статная фигура, укутанная плащом, и страшный лохматый жеребец. Незнакомец больше не проронил ни звука, ехал, опустив голову, то ли погрузился в мысли, то ли просто был не из болтливых. Вот и славно. Чем меньше вопросов – тем лучше. Больше всего на свете Васька боялась погореть на блестящем незнании здешних реалий.
Сквозь голые кроны деревьев припекало ласковое солнышко.
А все-таки здорово, что довелось попасть в весну! Теперь впереди новое лето, а вот у Юрки оно уже через два месяца закончится. Воспоминания о друге ранней юности повернули мысли девушки в неожиданную сторону – она погрузилась в мрачные раздумья по поводу произошедшего в землянке. Что же пыталась отдать незадачливой гостье страшная хозяйка избушки? Понятное дело – ничего. Да вот только… обидно как-то!
Это что ж получается – страху Василиса натерпелась нечеловеческого, а на деле, как оказалось, только попусту геройствовала. Зато наоралась на год вперед. И набегалась тоже.
…Телега выехала из леса, когда солнце уже касалось горизонта. Девушка сидела в повозке, жестоко страдая от физического и информационного голода. Причем муки второго были просто нестерпимы. Томительные часы езды стали временем непрестанных размышлений о неведомом мире, в который угораздило попасть, о своем туманном будущем и полном отсутствии перспектив на возвращение. Наконец, оставалось совершенно неясным, как выжить в столь причудливых обстоятельствах. Полное незнание местных традиций чревато новыми печальными приключениями. Впрочем, и это ерунда, главное другое – скоро ночь, а Василисе негде не то что преклонить голову, но и просто перекусить. Негде и не на что.
– Ты, девка, чья будешь-то? Куда тебя везти? – прервал размышления своей спутницы старичок.
Такого поворота событий девушка, прямо скажем, не ожидала. Расспросы – дело гиблое, поди сообрази, что и как врать. Да и стоит ли?
Однако пока тугодумка размышляла, что бы ответить, язык сам собою брякнул:
– Я работу ищу. Не знаете, куда податься?
Дед сдвинул шапку на лоб и поскреб в затылке.
– А умеешь-то чего?
Василиса пожала плечами:
– Готовить. Может, есть у вас тут харчевни, куда стряпухи требуются?
Старичок хмыкнул:
– Харчевни-то есть, но чтобы баба стряпала… Это где ж такое видано?
– А что, разве женщины, ну… в смысле, бабы – не готовят? – удивилась Вася.
О, чудесный новый мир! Может, здесь не надо и убираться? Может, и стирать не придется?
На нее посмотрели с хитрым прищуром.
– Где ж это видано, чтобы баба в харчевне стряпала? Ну, там посудомойкой, чернушкой или на побегушках – это да, святое дело, даже богоугодное. Но чтобы иначе как…
И сидящий на облучке снова хмыкнул.
Лиса удивилась:
– Как же так? Значит, дома у печи хлопотать можно, а в трактире у той же печи не доверяют?
Ее собеседник хлопнул себя по колену, досадуя, что спутница не понимает таких элементарных истин:
– Отчего ж не доверяют? Доверяют. Дай, подай, уйди, не мешай. Поскольку за бабой глаз да глаз нужен. И строгость. Ибо что баба без мужского догляда сделать может? Не-э-эт, девка, бабам никакое дело доверить нельзя. Ежели только от безысходности.
Васька помолчала, свыкаясь с мыслью, что она теперь не выпускница кулинарного техникума, получившая красный диплом и с блеском прошедшая практику в кафе «Сказка», а абстрактная «баба», коей страшно доверить даже просто помешивать кашу в горшке. М-да…
Тем временем старичок зыркнул на едущего рядом дэйна и нахмурился. Однако хозяин вороного жеребца словно не заметил этого. Только равнодушно изрек:
– В «Кабаний пятак» попробуй податься. От городских ворот первый проулок налево. Там уже два месяца на кухне никого, кроме тараканов, да и те, наверное, разбежались. У Багоя мало кто приживается. С его характером только жаркое мирится. Так что – баба или мужик – этот трактирщик привередничать не станет.
Василиса уныло кивнула. Перспектива устроиться на работу к человеку, который не отличается приятностью нрава, мало радовала. Дальше ехали в молчании. А когда повозка выкатилась на большак, всадник на вороном коне что-то негромко сказал старику и, пришпорив жеребца, был таков. Лиса некоторое время любовалась, глядя в спину удаляющемуся мужчине, – так уверенно он держался в седле бешеного скакуна.
– Эк погнал-та… – неодобрительно покачал головой дед. – Лют. Эх, и лют!
Девушка с уважением кивнула. И впрямь лют. Далеко не каждый осмелится даже подойти к такому коню, не то что верхом сесть, да еще погонять. А наездник свирепого жеребца так пришпоривает, что сердце заходится.
– А кто он, дед? – спросила Вася, по-прежнему всматриваясь в даль.
На горизонте чернел город. Еще немного и на месте.
– Кто-кто, – ответил старик, – известно кто – фадир. У него, девка, родословная длиннее турьего… э-э-э… рога.
Собеседница прыснула.
– Чего скалишься? – заулыбался дед. – Правду говорю.
Дорога до городских стен заняла еще приблизительно четверть часа, и Василиса вздохнула с облегчением, когда впереди на высоком холме наконец выросла крепостная стена. Путешественница даже замерла от восторга – аккуратная кладка, выполненная из природных камней, поднималась метров на пять вверх, конструкцию поддерживали пологие контрфорсы. Через равные расстояния стена округлялась пузатыми башенками. Скромненько, но впечатляет. Кстати, ни рва с водой, ни подъемного моста тут не оказалось. Дорога упиралась в надежные ворота, могучие створки которых сейчас были распахнуты.
