– Я знаю, – несколько потерянно отвечал Дрэй.
– Что ты знаешь? Идиот! – Орэн аж подпрыгнул на последнем слове. – Это я знаю, что означает невеста у драконов! А она? Знает?
«Невеста у драконов»… Эта фраза звоном чего-то надтреснувшегося и готового разбиться упала где-то в глубине души. Отчего-то стало тяжело дышать, словно тугое кольцо обернулось вокруг грудной клетки, а в глазах заплясали цветные круги.
– Как ты не понимаешь! Я не могу рассказать ей об этом сейчас! Это все только испортит. Как я могу обещать ей то, чего не в силах гарантировать?
– Ах ты гаденыш! – зарычал Орэн так, что у меня мурашки побежали по всему телу. Таким я степенного мага еще в жизни не видела.
Дрэй резко поднял руку, заставляя Орэна вмиг остудить свой пыл.
– Не смей судить о том, чего не знаешь, – жестко, даже жестоко сказал он. – Я сделаю все от себя зависящее, чтобы разорвать эту помолвку, но для этого мне придется перевернуть с ног на голову все наши вековые устои. Но будет так, как я решил.
– А она… – пробормотал маг.
– Она со мной, – коротко бросил Дрэй, развернулся на каблуках и твердой походкой направился в зал, где полным ходом шли танцы. Орэн недолго простоял, смотря дракону вслед, глубоко и как-то тяжело, по-старчески, вздохнул и отправился следом.
Не сразу я поняла, как тяжелые капли катятся из моих глаз. Не сразу осознала, что крепкие руки Лиама не удерживают меня более. Когда поняла, то не смогла больше стоять там. Ни длинное бальное платье, ни высокие каблуки не могли замедлить мой бег. Я бежала, и мне казалось, что я стою на месте все в той же нише прохода, а Орэн говорит: «Я-то знаю, что такое невеста у драконов».
«Он знал. Знал и молчал», – это была первая связная мысль, которая пришла мне в голову. В этот момент я поняла, что здание МАМ с праздником и танцами осталось где-то далеко позади, а я стою посреди ночного сада. На листьях деревьев свисают крупные капли после недавно прошедшего дождя. В свете молодой луны они кажутся искрами звезд. Под ногами неприятно хлюпает размокшая земля. А мне нет до этого никакого дела.
«Что теперь мне делать? – и еще одна мысль упала в пустоту. – Как он мог врать мне?» – рыком раздалось внутри.
Легкий зуд на кончиках пальцев говорил о том, что у меня вылезают когти. А я стояла посреди пустынного в этот час сада и изо всех сил пыталась удержать остатки столь стремительно ускользающего рассудка. Думать становилось все сложнее, мысли разбегались в разные стороны, оставляя после себя лишь черный гнев, горечь и тоску, которая плескалась в огненных щупальцах ярости. Тело ощутимо подрагивало от избытка переполняемых эмоций. Но это нравилось еще больше. Предвкушение – вот, что напоминала эта дрожь. Желание чего-то весьма многообещающего заставляло прислушиваться к окружающему миру. Я была одна и среди тысяч существ одновременно. Все они говорили, дышали, что-то делали. Обрывки бесед, происходящих за сотни метров вокруг, достигали сознания, но почему-то тут же становились неинтересными. Было чувство, что мое «я» ищет кого-то, но не может найти среди этого многообразия жизни.
Все изменилось, стоило услышать разговор, который велся каким-то знакомым и отчего-то имеющим значение в моей жизни человеком:
– Я скучал по тебе… – Прерывистый вздох. – Не представляешь, как мне было тяжело без тебя. – Шорох одежды, прикосновения кожи к коже, полный страсти стон. – А ты? Ты скучала по мне? – спрашивает он.
– Не представляешь как, – с трудом выговаривает она каждое слово. – Хочу тебя, – шепчет женский голос.
Я точно знаю, что этого разговора быть не должно. Сама не понимаю откуда, но я знаю эту женщину и этого мужчину. Кто они? Почему продолжаю слушать?
– Обними меня, хочу чувствовать твое тепло, – продолжает шептать она.
Так явственно слышится мне, как его руки скользят по ее платью, что еще немного – и я смогу буквально увидеть это. Его сердце стучит все сильнее, а ее, кажется, не бьется вовсе. Она так часто дышит, словно задыхается от страсти. Но сердце женщины молчит. Лишь иногда пропускает оно глухие, судорожные удары.
– Мой мальчик, мой Ким. – Голос ее теряется, словно тает в страсти, что эти двое обрушивают друг на друга.
Она что-то сказала. Что-то важное, но никак не удается вспомнить, что именно.
Внезапно до меня доносится самый вкусный запах из всех возможных в этом мире, одновременно с этим я слышу, как лопается кожа жертвы под клыками хищника, и сдавленный стон смутно знакомого мужчины, образ которого вдруг становится невероятно ярким и четким.
Долго не думая, я сорвалась с места. Меня вел запах, такой сладостный, что пройти мимо я уже не смогла бы, несмотря ни на что. Кровавый след, словно шлейф изысканных духов, уводил за собой, манил и дразнил обещанием. Но была в этой погоне и ярость, ведь кровь, что была моей, сейчас доставалась той, которая не имела ни малейшего права на нее. Как она посмела взять мое?! Вот что заботило меня в этот момент больше всего!
Она пила так жадно, так яростно, словно все ее тело было бескрайней пустыней, высушенной и выжженной палящим солнцем, а божественное провидение наконец-то даровало ей спасение. Ким, ее молодой маг, которому одному было по силам то, что не удалось бы и десятерым. Сперва она думала, что ей хватит всего лишь его объятий, тепла, эмоций, но когда пульсирующая жилка на шее была накрыта поцелуем ее губ, она уже ничего не могла поделать. Словно нож в масло, вошли ее клыки в податливую кожу юноши, а когда первая капля крови коснулась языка, мир неожиданно взорвался и сузился до одной-единственной точки. Ее вселенной стал он. Все еще полный сил, таких мощных и непонятных, он насыщал каждую клеточку ее тела. Она не смогла бы остановиться даже под страхом смерти, потому, как ей казалось, что отпустить его и есть смерть.
Она не заметила, когда у юноши ослабли ноги и он изломанной куклой повис на ее руках, не чувствовала Фрида и того, что Ким более не пытается оттолкнуть ее. Его руки как две плети повисли в воздухе, покачиваясь в такт ее мощным глоткам. Она пила и пила, ничего не понимая и не замечая вокруг. У нее была своя вселенная, которую она ни за что не выпустила бы из рук. Не сейчас.
Дверь в комнату Фриды слетела с петель с оглушительным треском. Щепки разлетелись по комнате, словно дверь не выбили, а взорвали. Фрида с неимоверным трудом оторвалась от своей трапезы и подслеповато сощурилась. В дверном проеме стояла она. Серебро волос разметалось по плечам, глаза заволокла непроглядная тьма, а лицо застыло мраморной маской.
«Не может быть», – с каким-то отчаянием подумала девушка.
В воцарившейся тишине Мара сделала первый шаг по направлению к Фриде. Она шла медленно, неспешно. Не произнеся ни слова, она подошла к девушке и посмотрела ей в глаза. На какое-то время Фрида просто выпала из реальности. Тьма глаз демона завораживала, утаскивала сознание в бездну тьмы, что плескалась в них. Она видела свое отражение на их глянцевой поверхности и ужас, что неприкрыто читался на ее лице.
Фрида не сразу поняла, когда стальные пальцы девушки сомкнулись на ее шее. Но когда осознание пришло, руки вампирши разжались. Ким тяжелым кулем упал к ногам рыжеволосой, а сама Фрида вдруг четко осознала, что ей уже не убежать. В полной тишине сереброволосая демоница обрушила ее тело на стену так, что девушка почувствовала, как каменная крошка осыпается ей на плечи. Фрида не проронила ни звука и все продолжала смотреть в глаза, что несли ей смерть, обещали покой и безвременье. Не закричала она и тогда, когда острые клыки вспороли ей горло, а демоница сделала первый глоток. Она лишь чувствовала, как слабеет. Как по капле покидает жизнь ее тело, а вместо вечного голода приходит покой. Еще она почувствовала, как ледяные руки обхватили ее голову и резко дернули, но оглушительный хруст ломаемых позвонков был ей уже не слышен.
Мара смотрела, как безвольное тело рыжей вампирши оседает к ее ногам. Испытывала ли она что-то в этот момент? Она и сама не знала. Но злость все еще плескалась глубоко внутри. Она знала – пройдет несколько часов, и рыжеволосая начнет восстанавливаться. Демон не хотел этого. Мара потянулась к сумочке, что каким-то чудом до сих пор висела на ее предплечье. Маленький игнис словно ждал зова своей хозяйки и послушно лег в руку. Темное серебро сверкнуло в свете комнатного освещения, а миниатюрный серп вдруг стал терять свои очертания, сливаясь в тяжелую ртутную каплю, которая тут же начала расти. Когда сфера стала размером с яблоко, она распалась и растеклась по ладони, превращаясь в серп. Ведомая каким-то наитием, Мара протянула руку над головой девушки, но стоило ей сомкнуть пальцы, как в них оказалась тонкая серебристая нить.
