Ну-с, посмотрим, что тут у нас? Широкий передник Васька надела привычным движением и тут же ощутила сногсшибательное дежавю. Сколько дней ее жизни начинались так? Несчетное количество! И вот теперь, попав в незнакомый мир, она занималась тем же, чем позавчера и вчера (неужели вчера? А кажется, будто вечность прошла), – приступала к привычной работе повара. Хм.
Однако на поверку работа оказалась не такой уж и привычной – ни тебе чугунных сковородок, ни кастрюль с микрокапсулированным дном, ни терок. Это не говоря уж об электрической плите. То, что в условиях современности занимало пять минут, здесь требовало вдвое больше времени и сил. Мало того, окинув глазами содержимое кладовой, Лиса вообще пришла в ужас. Из знакомых круп всего и было – горох, фасоль да чечевица, а что такое вот это – розовое, похожее на семечки граната?
Плюс, конечно, овощи. Капусту, морковь, свеклу, лук с чесноком, кухарка, конечно, опознала. Но все остальные корешки вид имели самый инопланетный. Ну кто вот скажет, что это – голубое и в отростках? Девушка покрутила в руках диковинный корнеплод. Во попала… Пока она удивлялась, в кладовку заглянул Багой и рявкнул:
– Ты чего в кэлаха́й вцепилась, как собака в кость? Работать будешь или нет?
Ну, хоть название теперь знает… Она бросила непонятный плод обратно в корзину и засучила рукава. Ладно, придется разбираться в процессе.
Не мудрствуя лукаво, было принято решение обойтись нынешним утром меньшей кровью, то есть сделать луковый суп, капусту в кляре и тушеные свиные ребра. Кстати, Василису особенно удивило обилие всевозможного мяса. Она как-то привыкла к тому, что в ее реальности мясо – самый дорогой продукт после элитной рыбы типа сибаса и стерляди, здесь же оно, судя по всему, не считалось пищей людей высокого достатка.
Зато пряности и мука были на вес золота. Это стряпухе доходчиво объяснил Багой, возникавший рядом всякий раз, когда она совалась в мешок с мукой или брала щепоть специй. С последними, кстати, оказалось проще всего – поварское чутье не подвело, а скромность ассортимента все упростила.
Надо заметить, поначалу хозяин и строгий цензор ходил за новой работницей по пятам, пытаясь отпускать замечания и задавать вопросы, но потом совершенно растерялся, ибо абсолютно не понимал производимых действий. Мало того, Багой впал от творящегося на его глазах безобразия в транс и даже не пытался протестовать – сидел в уголке, закрыв лицо руками, и качал головой. Судя по всему, он уже видел, как его харчевню с проклятиями покидают последние самые стойкие и верные посетители. Посидев в глубоком шоке, трактирщик наконец поднялся и ушел в зал. Видать, понял, что в противном случае нервы не выдержат.
Пока Василиса священнодействовала, Зария таки сумела вырваться из трясины теста и захлопотала у плиты, водружая на нее огромный чайник. Лиска, едва вспомнив, как драила его накануне, сразу расхотела есть. А ведь… на кухне впервые вкусно пахло!
– Ты что-то приготовила? – спросила она помощницу.
– Ты же вчера вечером сказала, что надо сделать на завтрак… слово, которое я не запомнила.
– Сырники?
– Да, сырники… Но я не знаю, что это, и сделала блины.
– Так ты умеешь готовить? – удивилась Василиса. – А почему тогда тут было… все это?
И она широким жестом обвела ныне сверкающую кухню.
– Вся эта грязь, вонь? Почему?
– Я делаю, что приказывают, – тихо, не поднимая головы, ответила девушка. – «Приготовь харч» и «сделай сырники» – это совершенно разные просьбы.
Удивительное дело, в голосе девушки не прозвучало и тени насмешки или ехидства. Она и правда привыкла жить так, как приказывали, делать то, что требовали. Словно автомат! Не задумываясь, не проявляя себя.
Василиса пристально посмотрела на чернушку, пытаясь понять – что же с ней не так? Что-то странное было в девушке, вот только что? Впрочем, Васька быстро выкинула из головы лишние мысли и принялась за готовку. Следовало отрабатывать содержание и место ночлега. Удобное и уютное – ха-ха-ха… Плюс, конечно, хотелось денег. А ради зарплаты следовало расстараться.
Ну да, конечно, умный человек привнес бы в этот отсталый средневековый мир реакцию ядерного синтеза. Василиса же могла поделиться только рецептами.
И вот уже через несколько минут на плите весело кипело, шипело, пыхтело и благоухало все то, чем Лиска собралась завоевывать мир. А через некоторое время на кухне, жадно втягивая воздух, снова материализовался хозяин «Кабаньего пятака». Он оглядел трудящихся девушек, шумно сглотнул и… поводив носом, молча ушел обратно в зал, так ничего и не сказав.
– Это первый раз, – тихо-тихо пробормотала Зария.
– Что именно? – поинтересовалась Василиса.
– Первый раз ни единого замечания. Удивительно…
Про себя новая кухарка подумала, что Багой тем не менее склонен к излишней критике, но все равно довольно ответила:
– Ну, я вообще крайне удивительная, – и выложила очередную порцию капусты на раскаленную сковороду. – Попробовал бы он что-нибудь сказать после того, как мы тут до ночи вкалывали, как рабы на галерах.
Наконец, когда священнодействие возле печи подошло к концу, стряпуха поставила перед задумчивым работодателем любовно сервированные миски. Подопытный взглянул на тарелки и громко сглотнул. Не от голода, нет. От удивления. Еще бы! По сервировке у Василисы в техникуме всегда было твердое «отлично». Собственно, и по всему остальному тоже, но сервировку она особенно уважала, поскольку умело сложенные кусочки даже несъедобной еды вызывают резкий прилив слюноотделения, а это уже половина дела.
Багой смотрел в тарелку, как в телевизор, – долго и сосредоточенно. Наконец взял ложку и нерешительно отведал. С каждым новым проглоченным куском лицо его все более мрачнело. Под девушкой задрожали ноги. Ну что еще не так? Неужто не нравится?! Дегустатор поднял угрюмый взгляд.
– И чего ты от меня ждешь? – спросил он, откладывая ложку.
Кухарка ответила, с трудом сдерживая обиду:
– Для начала хватило бы и простой благодарности.
– Ну, благодарствуй.
– Не на чем. А что такой вид, будто в еде плавает дохлая сколопендра?
Трактирщик подвигал челюстью (видимо, без предварительного жевания мыслительный процесс у него по-прежнему не завязывался), вздохнул и сказал:
– Вкусно.
– И?
Он снова пожевал, ковырнул ногтем в зубах, опять испустил тяжкий вздох, после чего разразился:
– Сразу ясно, что одного ночлега за такую работу мало, то есть ты сейчас привадишь ко мне народ, а потом запросишь денег. Заплатить я тебе не смогу, а значит, ты сбежишь, и вместе с тобой сбегут все посетители, а заведение батьки Багоя останется без медяка.
Диво! Василиса восхитилась такому стройному ходу мыслей. Прямо как в анекдоте, в котором из слова «рыбка» у барышни, путем логических построений, получилось слово «проститутка». Впрочем, надо успокоить человека.
– Послушай, Багой, – она села на скамью рядом с работодателем, – но ведь если к тебе начнут валить посетители, прибыль вырастет, а значит, платить будет нетрудно.
Он в ответ возвел очи горе, тяжко вздохнул, подергал ус и… кивнул!
Вот так, проявив вопиющую наглость, Лиса выбила себе повышение зарплаты с первого рабочего дня. Осталось только угодить посетителям. И еще никогда девушка не переживала за свою стряпню до такой степени. Как оказалось, зря. К вечеру раскрасневшийся от удовольствия хозяин пересчитывал небывалую для своего заведения выручку и клялся, что если кухарка продолжит так же вкусно готовить, то ему будут платить даже за запах стряпни.
…Весть о харчевне, в которой готовила женщина, причем готовила так, что от посетителей не было отбоя, разнеслась за несколько дней.
Багой теперь заглядывал на кухню только по утрам, чтобы снять пробу с очередного готовящегося блюда. Две недели подряд его новая работница умудрилась ни разу не повториться, и заведение ломилось от народа.
Дошло до того, что трактирщик пригласил плотников, и те разбили во внутреннем дворике нечто похожее на веранду – со столами и скамьями. Первое время там было относительно свободно, но с каждым днем погода делалась все ласковее, и скоро желающих вкушать пищу на открытом воздухе стало больше. А еще через пару дней посетители занимали уличные столики прежде, чем зал в харчевне.
Работы у девушек резко прибавилось. Лиска радовалась – объемы были почти такие же, как и в ее родном мире, да и аппетит у здешних жителей оказался ничуть не хуже.
Расстраивало только одно – попадание в неизвестный мир ограничилось лишь сменой декораций. И справедливости ради следует сказать – прежние декорации нравились Ваське куда больше. Отсутствие комфорта и удобств, встречающееся теперь на каждом шагу, сильно омрачало жизнь.
