Призрак, услышав, что мы добрались до столицы, честно отчитывается, что в Андаго все стоят на ушах. А то как же!
Иннис уехала на прогулку, потом лошадь вернулась, зато исчез Алекс де Бельент. И если второе еще понятно, то первое? Не верхом же на кузене она ускакала?
Лошади нигде не пропадали, а вот Иннис нет.
Сидон в шоке, Аморта в гневе, Моралесы рыщут по округе – одним словом, мы сбежали вовремя. Успели.
Я обещаю Тиданну в скором времени храмовников в гости к Моралесам и прощаюсь. И принимаюсь вызывать призраков из Раденора.
Это намного сложнее, расстояние-то куда как поболее, а призрак – это не демон. Он на тонких планах хоть и может перемещаться, но плохо. И чем дальше от места своей смерти, тем он получается бестолковее. Но у меня-то выбора нет.
Марта жива и цела, это я знаю. А вот обстановка во дворце мне неизвестна. Так что – придется работать. И лучше даже призвать не призрак, а духа.
Сущность.
Ту самую королевскую змею Раденора.
Ненадолго. Посмотреть ее глазами на происходящее во дворце и отпустить. Да, еще передать с ней инструкции для Марты. Может, съездить ненадолго домой, разобраться, а потом опять сюда, к Иннис?
Надо подумать.
Надо узнать, что творится в моем собственном доме.
* * *
Этой ночью я призываю.
В доме тетушки Меди тихо и спокойно, так что я закрываюсь в своей комнате, ставлю на стол чашу и принимаюсь за дело. Вскрываю себе вену и сцеживаю кровь. Немного, всего полчаши. Ничего, мне хватит, чтобы нарисовать защитный круг.
Сегодня мне не надо защищаться самому, но вот оградить окружающих от последствий…
Нарисовав этот круг, я замкну и себя, и свою силу внутри него. И буду беззащитен перед тем, кто придет. Зато в столице по-прежнему будет тихо и мирно.
Иннис смотрит с подозрением, но усталость берет свое. Девушка вытряхивает из меня обещание никуда без нее не уходить и отправляется спать.
До полуночи я ничем не занимаюсь. Так – нарисовать круг, подготовить свечи, подремать часок… Не опасно ли спать в комнате с нарисованным кругом призыва?
Нет, не опасно. Пока в него не вбросишь силу – это всего лишь рисунок на полу. Дар нужен, дар к любому делу, без него и песня – бездарный вой, и рисунки некроманта – всего лишь тупая мазня.
Но наконец колокола глухо отзванивают полночь, и я просыпаюсь. Одеваться?
Конечно, некромант в церемониальном облачении смотрится лучше. Но поверьте, я и в белье колдую не хуже. Так что не стоит тратить время, все равно потом спать лягу.
Захожу в круг, надрезаю запястье, взглядом поджигаю свечи – и зову.
Вспоминаю алтарь, на который пролил свою кровь, черную змею, свернувшуюся вокруг моих ног… долго звать не приходится. Уже через пять минут в комнате резко холодает, а вокруг меня собирается струя мрака.
Обвивается вокруг ног, ласкается, словно маленький щенок, трется, ластится… ей тоже тяжко без меня. Раденоры сильно привязаны к своему дому.
Истинные Раденоры.
Выпускаю на волю свое тепло, симпатию, нежность… я тоже скучал без тебя, малышка. И змея это понимает. Нам хорошо вдвоем. Мы ощущаем друг друга всем телом.
Когда я вернусь?
Скоро, уже скоро, потерпи немного. Ты двадцать лет терпела без меня, теперь осталось чуть…
Да, но тогда тебя вообще не было рядом. А сейчас все иначе.
Я воспринимаю ее эмоции чем-то глубинным, внутренним. Не мысли, не чувства – стихия. Нам хорошо вдвоем, но долго наслаждаться я не могу. Ее приход пьет силу из меня. Более того, чтобы спрятать свою магию, я трачу много силы, это истощает. А потому…
Касаюсь громадной черной головы.
– Покажи мне, что происходит в моем доме?
И соскальзываю в темноту. Перед внутренним взором одна за другой проплывают картины.
Марта. Сначала Марта.
Но моя няня довольна и спокойна. Она удобно устроилась в подземелье, на горе одеял, рядом блюдо с мясом и хлебом – явно с дворцовой кухни. Стоит ли удивляться?
Стоит порадоваться. Близкий мне человек в безопасности.
Следующим – покои жены.
М-да…
Картина, достойная кисти палача!
Сидит моя жена на кушетке, рядом с ней… ах ты, тварь! А ведь таким тихим казался!
Один из ее пажей!
Дарий меня уговорил оставить ее высочеству личную свиту, ну я и согласился. Действительно, тяжко в чужой стране без кого-то знакомого. Но вот чтобы так?!
Внаглую?!
Интересно, а было у них уже что-то?
Безжалостно погружаюсь глубже, чувствуя, как на коже выступает кровавая роса. Убить было бы несложно. А вот прочитать их…
Нет, не было.
С его стороны восторженное обожание.
С ее же…
Да тут попросту любовь! Да, моя жена, которая носит моего ребенка – тут я ошибиться не могу, змея не спутает кровь Раденоров ни с кем иным, влюблена как кошка в этого типчика! И что она в нем нашла?!
Как его зовут-то?
Анри? Ланье? Что-то такое… точно не помню. Всегда тихий, незаметный, из достоинств – голос. Зато как поет, подлец! Однажды я слушал – красиво. Мне, правда, не понравилось, не люблю слишком высокие голоса, но дамы млеют.
И Дарина явно из их числа, вон как по головке его гладит.
Ладно, честно признаем, что собой он неплох. Волосы золотые, кудрями и локонами, глаза голубые, наивные, улыбка. Словно у святого на фресках… плохо. Такого прибьешь, так потом тебя все и осудят.
А ведь и верно – проблема. Вот что мне теперь с ними делать?
Ладно, потом обдумаем.
Храм!
Храмовники в моем дворце?
О, да!
Вот этих – как тараканов недавленых! Много, обильно, откуда и набежали-то! На каждом углу, в каждом коридоре… Проблема.
Риолонцы?
А ведь этих тоже много.
Дарий?! Как интересно…
Его высочество, оказывается, прекрасно чувствует себя в моем дворце! Расположился, как у себя дома, трахает какую-то придворную шлюху и наслаждается жизнью?
Потрясающе!
Отпускаю змею и почти без сил падаю в круге. Потом кое-как гашу свечи, почти ползу на кровать. Пол потом помою, успеется. Ближе к утру. Сейчас надо обдумать ситуацию. Чувствую я себя преотвратно, на коже кое-где засохла кровь, слабость такая, что руку лишний раз поднять тошно, но главное, что все сделано правильно.
Я знаю, что происходит у меня дома, но никто, кроме Марты, не знает, что со мной. Ну и Рене, наверное. А значит – Анри, Рик, Томми…
Ничего, это свои. Им – можно.
Итак. Страна захвачена – назовем вещи своими именами. Я слишком многое завязал на себя, хотя выбора у меня и не было. А сейчас…
Меня нет, верные мне люди пока прячутся – сам отдал распоряжение, моя жена… Ну, скажем прямо, если она мне и не изменяла, то не по благородству души. Отнюдь. Просто потому, что боялась за свою шкуру. Пока у нее не было моего ребенка, она была чужой для Раденора. Чужой она и осталась, но ребенка трон примет. А вот воспитать его в нужном ключе…
Хотя…
Злобно усмехаюсь.
Вообще-то четвертьдемоны часто похожи на людей. Но часто – и не похожи. Что касается нашего ребенка, я намеревался сам присутствовать при родах, сам его принимать – и если что, сразу накладывать иллюзию.
А вот что почувствует Дарина сейчас, получив чешуйчатого младенца? Или с хвостом?
А ведь может…
Интересно, она не самоубьется, поняв, с кем делила постель все это время?
Обязательно проверю. Только надо поаккуратнее. Этот сопляк – кумир многих людей, он и в Храме поет, и на площади иногда, и в трактирах. Это-то я знаю, его любят. А меня – не очень. Работа такая, неблагодарная. Налоги повысили – король виноват, вора на площади выпороли – король виноват, засуха напала или там саранча прилетела… Да, естественно, король опять виноват. Работа у него такая…
Соответственно, если я сейчас появлюсь и прикажу казнить двух несчастных влюбленных… всем будет безразлично, что меня едва не наградили рогами! Не наградили же! И объясни хоть кому, что духовная измена не лучше физической, даже подлее! Подумаешь там, не переспали! В своих мыслях Дарина давно поменяла меня на этого типчика. И мою смерть наверняка одобрила.
Стерва.
Хотя есть в этом определенная справедливость. Первую жену подставил я, вторая подставила меня. От законов равновесия еще никому из живущих уйти не удавалось. Но это не значит, что теперь я смирюсь и удалюсь в изгнание. Это моя страна, мой дом, мой трон… да я просто в ответе за людей, которые живут под моей властью! И не позволю им вернуться к временам Рудольфа, когда никто не мог себя чувствовать спокойно, зная, что недостаточное усердие в Храме может обернуться соседским доносом.
Нет уж!
Придется что-то придумать для Дарины. Например, ее певун случайно погибнет, напоровшись на когти демона. А моя жена, родив ребенка, удалится оплакивать свою любовь в монастырь.
Это с ней.
