Когда Дамиана, так и не приходящего в себя, уложили на кровать, Истор раскрыл свою сумку и, уже извлекая из нее нужные ему инструменты, произнес:
– Мне понадобится много чистых тряпок и два таза с водой. Всех прошу пока покинуть помещение. Мне необходима полная сосредоточенность.
Мы послушно вышли из комнаты. Я видела, как Амандина кивнула двум горничным, и те кинулись за всем необходимым.
Оказавшись за дверью, расходиться слуги не спешили. Все ждали новостей и переговаривались полушепотом. Я отошла в сторону и подозвала к себе квадратного.
– Ты сопровождал господина виконта во время выезда? – спросила я.
– Да, госпожа.
Он выглядел немного растерянным. Растерянным и ошеломленным.
– Рассказывай. Что произошло?
– На него напали. Их было двое.
– Что, просто напали из-за угла? – нахмурилась я.
– Нет, госпожа. Они повстречались на улице. Те двое были немного пьяны. Не так чтобы не держались на ногах, но вино ведь развязывает язык. Ну вот они и начали говорить дерзости.
– Какие именно?
Я видела, что слуга смешался. Кому-нибудь другому он пересказал бы все это с легкостью, быть может, даже охотно, но не мне. Я же со своей стороны поняла, что настало время проявить настойчивость.
– Фредерик, я слушаю, – твердо произнесла я.
Потребовалось напрячься, чтобы припомнить, как его зовут на самом деле.
– Они говорили о том, что он безбожник и изменник. – Слуга опустил глаза и вжал голову в плечи, словно ожидал, что сейчас ему достанется за эти слова. – Позор для этих земель… и…. В общем, все как всегда.
Как всегда. Это надо иметь в виду. Значит, такое происходит не впервые. Припомнился Дамиан, перекидывающий слуге окровавленный меч. «Кровь еще одного идиота, который вздумал совать свой нос в чужие дела». Только на сей раз идиотов оказалось двое.
– Что было дальше?
Квадратный, более не вынужденный повторять кощунственные речи, распрямился и дальше рассказывал более связно. Слово за слово, виконт взялся за меч, те двое тоже. Дамиан владел оружием куда как лучше, но численный перевес все-таки был на их стороне, а честно играть те двое явно не стремились. Пока виконт сражался с одним, другому удалось подойти сзади и ударить со спины. Тем не менее Дамиан успел разделаться с обоими: один был убит, другой по меньшей мере тяжело ранен. Но и сам виконт уйти с поля боя уже не смог.
– А ты куда смотрел? – грозно спросила я, в очередной раз удивляясь появившимся в моем голосе интонациям.
– Так ведь хозяин строго-настрого запретил в таких случаях вмешиваться, – принялся защищаться тот. – И потом, куда же нам против благородных, да еще с мечами?
Ну конечно, запретить запретил, а за собственную голову на плечах тебе не приплачивают… Я только махнула рукой: выяснять отношения с квадратным было бессмысленно, да и не до того сейчас. Дверь в комнату, где доктор уединился с пациентом, по-прежнему была закрыта. Амандина стояла к ней вплотную, рядом столпилось еще с полдюжины слуг.
Я сжала руки в кулаки и принялась медленно дышать, как меня когда-то научили. Вдыхать, считая до трех, на секунду задержать дыхание, выдыхать, считая до четырех. Не знаю, помогает ли успокаиваться, но позволяет хоть как-то отвлечься, коротая время.
Значит, одно из обвинений состояло в том, что он – безбожник? Не знаю подробностей всего остального, но тут я догадываюсь, откуда ветер дует. Нет, навряд ли наш драгоценный жрец специально хотел науськать кого-нибудь на столь радикальный шаг. Но волей-неволей поспособствовать мог вполне. А значит, я сделаю все, костьми лягу, но в нашем храме его не будет.
– Мэгги! – позвала я.
Камеристка, крутившаяся возле двери вместе со всеми, торопливо подскочила ко мне.
– Пожалуйста, пойди в кабинет хозяина и принеси мне оттуда бумагу с вензелем, – решительно сказала я. – И убедись, что в моих покоях есть новое перо и достаточно чернил.
– Хорошо, госпожа.
Служанка поспешила выполнить приказание.
Пусть только здесь все немного уляжется. Я сразу же отправлюсь к себе и напишу бумагу Совету Жрецов. Напишу по всей форме, и проигнорировать такое письмо они не смогут. В конце концов, я – виконтесса, к тому же у меня, в отличие от Дамиана, прекрасная репутация в религиозной среде. Я как-никак выпускница одного из самых богоугодных учебных заведений, и, как недавно выяснилось, одна из лучших его выпускниц. Пусть попробуют не прислушаться к моим словам. В главном городском храме в самое ближайшее время появится новый жрец, который будет куда более лоялен к местной светской власти.
Знаю, что ожидание замедляет течение времени. И тем не менее даже если говорить строго объективно, доктор не выходил очень долго. Наконец дверь приоткрылась. Истор появился на пороге, но перегородил собой проход, не позволяя никому не то что войти, но даже заглянуть внутрь.
– Положение тяжелое, но жить, надеюсь, будет, – сказал доктор, выходя в коридор и прикрывая за собой дверь. – Хотя обещать пока ничего не могу. Первым делом мне нужно поговорить с кем-нибудь одним на тему ухода за больным. Кто пройдет со мной?
Амандина, и без того уже стоявшая возле самого входа, шагнула к Истору вплотную, но я тоже выступила вперед.
– Я иду с вами, доктор. Остальных попрошу подождать здесь.
При последних словах мой взгляд был устремлен в первую очередь на экономку.
– Но почему?
Удивленная и раздосадованная, Амандина даже не пыталась скрывать свое недовольство.
– Потому что я – хозяйка этого замка и его жена, – чеканя каждое слово, ответила я.
Вранье, конечно, насчет хозяйки, да и жена фиктивная, но она этого не знает, и сейчас это не важно.
Я ждала, что Амандина будет спорить, возмущаться, отстаивать свои права, но я была готова бороться за свои. Экономка лишь прикусила губу и отвела глаза.
– У кого-нибудь еще есть вопросы?
Я обвела взглядом остальных слуг, ожидая протестов и выражения недовольства, но понимая, что выдержать это противостояние необходимо именно сейчас. Но споров не было. Взгляды встречались самые разные – удивленные, покорные, одобрительные. Но никак не возмущенные. Развернувшись, я последовала за доктором в комнату и закрыла за собой дверь.
Дамиан лежал на кровати в беспамятстве, практически все туловище перевязано, сквозь белизну повязок проступает кровь.
– Что с ним? – спросила я, осторожно садясь на край кровати, будто боялась разбудить Дамиана излишне резким движением.
– Ничего хорошего, – качнув головой, откровенно ответил Истор.
– Вы сказали, он будет жить?
– Я сказал, что не могу ничего обещать, – возразил доктор, явно не испытывавший никакого удовольствия от необходимости вносить такую поправку. – Если удастся избежать заражения крови, он выживет. Шансы есть, и неплохие. Но, даже если он выживет, на выздоровление рассчитывать не следует.
– Почему?
Было так странно видеть Дамиана таким. Лицо еще более бледное, чем обычно, рот чуть-чуть приоткрыт, голова запрокинута. Ни следа обычной мрачности и неприступности, вместо этого отрешенность и даже уязвимость.
– Потому что раны, которые он получил, невозможно исцелить, – нехотя признался Истор. – Вернее, одну из них можно. Ту, что на боку. – Он указал на правый бок, где повязка особенно сильно пропиталась кровью. – Кровотечение было обильным, поэтому он и без сознания. Но с этой проблемой я уже справился, а жизненно важные органы не задеты, так что рана неопасна. А вот с той, что на спине, дело обстоит куда как хуже. Задет позвоночник.
– Это значит?..
Я подозревала, каков будет ответ. Но даже мысленно его озвучивать не хотела.
– Это значит, что ваш муж будет парализован, – сочувственно и в то же время по-врачебному твердо сказал Истор. – Не полностью. Частично. Ноги, во всяком случае, ему откажут. Они уже отказали, только он этого пока не осознает. Поэтому в известном смысле чем дольше он пробудет без сознания, тем лучше. Для него.
Я снова устремила взгляд на Дамиана, на его отрешенное и пока почти безмятежное лицо.
– И левая рука… – продолжал Истор так, будто уже сказанного было мало, – возможно, откажет тоже. Кость не раздроблена, ампутация ему не грозит, но задет нерв… Видите, как изогнуты его пальцы?
Я перевела взгляд на кисть руки. Средний и указательный пальцы застыли в полусогнутом положении.
– Не исключено, что это со временем пройдет, – обнадежил доктор. – Через месяц или два. Пока трудно говорить наверняка. Я понимаю ваши чувства, Вероника, – мягко произнес он. – Девушки не для того выходят замуж, чтобы всю жизнь ухаживать за безнадежно больным человеком. А вы лишь совсем недавно стали его женой. Но тут ничего нельзя поделать. Приставьте к нему сиделок. Проводите с ним столько времени, сколько сможете. Читайте вслух, пусть его как можно чаще выносят в сад. Жизнь так или иначе наладится. Во всяком случае, устоится.
– Устоится? – переспросила я, глядя на Истора и в то же время его не видя.
