— Да-а? — попыталась взглянуть ему в глаза, но руки, удерживающие меня, не позволили.
— Ну, правда, вначале они что-то не поделили… но теперь там тишь да гладь.
— Эд, — убрала его руку с моей головы, так как волосы, благодаря его касаниям, стали почти на воронье гнездо похожи, — послушай… Жанна окрутила Дмитрия…
— И что? — вскинул он брови, затем нахмурился. — Тебя это задевает?
— Н-нет. Ты думаешь, что это нормально?
Муж отстранился, сложил руки на груди и недовольно произнес:
— Так я не понял. Если тебе Ольшанский безразличен, с какой стати ты за него волнуешься?
— Дурень ты. Я за Жанну переживаю. Он же Гад.
— А-а-а, зря волнуешься. Теперь он уже Тотошка, песик ручной. Безобидный. Значит так, если еще раз я услышу, что ты говоришь о нем, узнаю, что думаешь о нем, мужик пострадает однозначно… обещаю.
На этом разговор прервался поцелуем, яростным, крепким и таким собственническим, что едва я застонала, повиснув на муже, раздалось покашливание со стороны. Открыла глаза и поняла, что находимся мы уже в своих покоях и не одни. Мама стояла бледная, с широко открытыми глазами и хваталась за сердце, Жанна хитро улыбалась и делала вид, что ее ничего не смущает.
— М-мама! — радостно воскликнула и вырвалась из мужниных объятий.
* * *
Кружась в вихре вальса, я наслаждалась своей неотразимостью. Тот шедевр, что дожидался меня в спальне, не оставил мне никаких шансов для возражений. Хитрая улыбка не сходила с лица Жанны все время пока я одевалась, причесывалась и прихорашивалась. Ярко синее, с необычайными переливами, словно усыпанное алмазной крошкой, платье приятно шуршало длинной юбкой при ходьбе, выгодно подчеркивало пока еще стройную фигуру и высокую грудь. Синие в тон платью туфельки на невысоком каблуке казались вполне удобными для танцев, а в мои блондинистые волосы, уложенные в высокую прическу, были вплетены такие же синие ленты и прикреплены желтые маленькие бутончики роз.
— Ты обворожительна, — заметила мама и радостно улыбнулась. — Я счастлива. Правда.
Затем моя родительница отправилась облачаться в собственный наряд, а Жанна оставила меня на некоторое время, чтобы и себя привести в порядок. Замерев у зеркала, сжимая в руке кольцо Тигреи, пока никто не видит, прокручивала в голове странные фразы, которые и Лео, и Синеус обронили недавно.
— Что же с тобой неладно? — спросила я вслух разглядывая массивный перстень, держа его на ладони.
Почему Лео так хочет, чтобы я оставила кольцо себе? А амир о жалости к князю заикался из-за кольца? Что ж… пока не узнаю ответ на эти вопросы, не надену кольцо. Спрятала его за корсажем на груди и вышла из спальни.
И во время первого танца, которым мы с супругом открыли бал, я все думала, как бы осторожно выведать эту информацию. Но, как назло, ничего путного в голову не лезло.
На второй тур вальса я была ангажирована Вершителем Судеб, в быту Лео, который только усмехнулся, наблюдая кислую мину моего супруга, когда я уходила от него под руку с другим.
— Лео, могу я спросить? — решилась я, едва заиграла музыка, и меня уверенно повели в вальсе.
— Что именно, прелесть моя? — улыбнулся предвкушающе Лео. — Тебе все можно.
— Хм, — с сомнением отнеслась я к его игривому настроению. — Я о кольце Тигреи вообще-то… что с ним не так?
Улыбка сползла с лица мужчины.
— Кто владеет кольцом, — наконец проговорил он, явно тщательно взвешивая каждое слово, — тот автоматически становится правителем кланов ледянников.
— Что? — ошарашено уставилась на Лео и сглотнула. — То есть… если надеть кольцо на палец, то можно стать…
— Демиургом, все верно. И ты, моя сладкая, станешь равной по положению с князем Эдуардом, совершенно независимой, баснословно богатой…
— И какое же «но» присутствует в столь привлекательной возможности? — осторожно спросила, вглядываясь в его искушающие глаза.
— Я же говорю… независимость. Это значит, что тебе не нужно будет выбирать кого-то одного… то есть не нужен будет покровитель. Любой мужчина будет у твоих ног, впрочем… насчет Эда я не уверен… он гордый.
— Я запуталась. Кольцо даст мне власть, богатство и внимание любого мужчины. А как же любовь?
— А что любовь? — вздохнул Лео и сильнее закружил меня в вальсе. — А нужна ли она тебе? Это только ты сама можешь ответить. И потом, есть ли она, эта пресловутая любовь.
— Ты не любил никогда, — догадалась я, и с жалостью посмотрела на Вершителя Судеб, блистательного блондина с умопомрачительно идеальной внешностью и холодным сердцем. — Мне так жаль.
— Глупая. Разве на ней держится мир? И разве ради нее люди жертвуют всем самым дорогим? Нет, власть, богатство, страсть… вот три кита, на коих держится мир… только это.
— Мне правда тебя жаль, — поджала губы, вырвала одну руку и потянулась к корсажу.
Лео сверкнул взглядом, стоило мне прикоснуться к вырезу платья, затем усмехнулся.
— Что ты прячешь на своей сладкой груди?
— Возьми… оно мне ни к чему, — с этими словами я протянула ему кольцо Тигреи, и как-то враз музыка стихла, люди замерли, и вообще все вокруг словно застыло в каком-то безвременьи.
— Ты уверена? — медленно произнес Лео, чуть хмуря брови. — Карина, нежная моя…
— Не твоя… нет. Я люблю только одного мужчину. И это не ты.
Поднял брови вверх, словно не веря мне, тогда я четко ответила.
— Я люблю своего мужа, Эдуарда, отца моих детей, как тех, что я ношу под сердцем, так и будущих, и мне не нужны ни власть, ни богатства, ни другие мужчины, и все утратит смысл, если его не будет рядом с нами. Я отказываюсь от наследства Тигреи. Забери кольцо, пожалуйста.
— Карина! — услышала я позади голос Эда, и едва из моих рук забрали камень преткновения, как я оказалась в крепких, любящих объятиях мужа.
Его лицо засветилось таким счастьем, что Лео весело рассмеялся.
— Ну вот и все. А ты боялся. Не любит-не любит?! Отлично. Кольцо у меня. Осталось с Синеусом отношения выяснить. Пора уже заняться тоже каким-нибудь делом полезным. И кстати, заклятие больше тоже не действует. Можешь не переживать на этот счет.
— Ты еще задержишься? — спросил супруг, нисколько не удивленный словами Вершителя Судеб.
— Э, нет, мне давно следовало навести порядок в хозяйстве Тигреи… а то эти кланы распоясались совсем, от рук отбились.
Я обернулась к Лео, удивленно отметив его довольное лицо, а так же, что он совершенно не расстроен моим решением, и тоже невольно улыбнулась ему.
— Кстати, — на прощание бросил Лео, — родится сын, назови его в мою честь.
Эд кивнул, ничего не обещая, и шепнул мне на ушко: «Знаешь, как его на самом деле зовут?»
— Нет, — помотала головой.
— Вот и я не знаю… так что думаю, это было просто шутка.
— Да уж… ну не Леонсио же называть ребенка.
— Тьфу-тьфу, и ты туда же.
Я подставила ему свои губы, в которые мне тут же прошептали: «Ты — моя жизнь, любимая, никогда не покидай меня».
— Эд, я тебя убью-ю-ю! — рычала я, попеременно то вцепляясь в руку мужа, то жалобно скуля, чувствуя сводящую с ума боль.
Роды начались как-то внезапно, как раз когда шел прием делегации от Присоединенных Амиратов во главе с новым амиром Джергши, который сменил бесславно почившего от странной болезни Синеуса.
Говорили, что его отравили политические враги, ага, как же… была и другая версия, что он сам отравился очередным эликсиром для поднятия мужского тонуса. Мне он так и не простил отказа интимного характера, обвиняя в окончательном расстройстве его мужской силы. Бедняга.
— А-а-а! Где черти носят этого Лео!! — проорала я, снов вцепившись в руку князя, теперь уже зубами. — И его убью-ю-ю-ю-ю-ю!!!
Надо отдать должное моему благоверному и отцу наших детей, которые решили внезапно посетить этот мир своим рождением, Эд даже не дернулся и ни слова мне не сказал, что я прокусила его руку до крови. Воды отошли несколько часов назад, схватки начались следом, да такой силы, что весь дворец сотрясался от моих криков.
— Все, милая, я здесь, — раздалось со стороны двери, и в спальне появился Вершитель Судеб, по совместительству врач-акушер. Хотя с последним утверждением я до самых родов спорила, доказывая, что рожать должна в своем мире в роддоме.
Но ни мужа, ни Лео не переубедила, да и мама тоже была против, почему-то свято веря в чудодейственные силы и возможности голубоглазого блондина. Эд как мог пытался облегчить мои страдания, но почему-то его хваленная магия подвела его в самый ответственный момент. Лео только фыркнул, когда князь пытался помочь, и велел «сидеть и не вякать».
Первым свой громкий голос, как у отца, подал сын, наш наследник, точная копия князя, темноволосый, яростный и голодный. Второй на свет появилась девочка-принцесса, со светлыми кудряшками, проявив при этом на удивление кроткий нрав, всего-то лишь прокричав нечто неразборчивое и затихнув, едва оказалась на груди матери.
