Не агрессия, но высокое искусство обращения смертоносного в живое, гармоничное и прекрасное.
Заминка произошла, когда на поле боя появилось новое действующее лицо – тот самый Пайн, который почувствовал, что с экспериментальными айрами, вживленными в Мику, происходит что-то странное. Разыскав девушку, он снял с нее чары и коротко допросил, а потом бросился на выручку своей ненаглядной дикарской принцессе и заодно помог Ригуми Шаа разделаться с очередным противником. Преимущество совершенно очевидно было на нашей стороне, но случилось кое-что непредвиденное.
– Видишь ли, Трикси, – глухо произнесла Лиора, помешивая закипающую шергу. – Эта стерва, оказывается, умеет учиться. Она использовала то, что едва не убило ее, против мастера. Помнишь, как мы с ней справились? Так вот, она «раздобыла» такое же оружие – мага с подобными умениями.
Что за «стерва», уточнять не пришлось.
В тот короткий промежуток между атаками, пока Ригуми объяснялся с Пайном, буквально из-под земли выскочила молодая женщина и понеслась к мастеру. Он не стал причинять ей вреда и попытался смести в сторону воздушным потоком…
И не смог.
– А у Игамины стало такое страшное лицо… – Лиора уже почти шептала. – Никогда не видела его таким. Сразу вспомнила, что он тоже из свободных, причем из семьи, которая не отличается милосердием. Он перекинул меня через плечо и рванул к мастеру. Только вот немного не успел.
Незнакомка разорвала защиту Ригуми, как бумажную ширму… и ударила. Его спасла Айка: она сумела немного отклонить удар, а затем отбросила женщину в сторону. Чуть правее и выше – и рана стала бы смертельной.
Все-таки Аринга не зря считалась одним из сильнейших мастеров. Побороть болевой шок, заместить часть своего тела воплощенным ничто и снова встать в строй, как когда-то сумела она, – на это не каждый способен. Ригуми смог только остановить распространение яда и частично – кровотечение, но поддержание иллюзии оттянуло на себя большую часть сил.
– В запасе было несколько секунд. Если бы свободные поняли, что он серьезно ранен, то растоптали бы нас. Игамина придумал план, я пропела его для остальных, мастер согласился, – слабо улыбнулась Лиора. – Как видишь, свободных удалось обмануть. Я затуманила пространство вокруг и заставила их поверить, что удар пришелся на меня. Это оправдало запах крови. Игамина помогал мастеру с иллюзиями – прикрывал Кагечи Ро, меня. Вырастил ту каменную штуку, где мы стояли, – нервно усмехнулась она и снова уткнулась взглядом в землю. – А еще показал себя той женщине, которая едва нас не погубила. Она сразу сбежала. Похоже… похоже, это была его сестра. Он ничего не сказал, конечно, но полностью мысли спрятать не сумел.
– И никто не догадался? Не насчет Маронга, а насчет мастера, – уточнила я, потому что лицо у Лиоры тут же стало встревоженным.
Ну да, конечно. Если в Лагоне станет известно, откуда пришел Маронг, то ему не поздоровится.
– У свободных не было времени, чтобы задуматься, – царственно ответила блондинка. Надо же, быстро справилась с замешательством. – Я использовала это, – и она вытащила из поясной сумки тот самый ажурный шар из косточек. – Его невозможно остановить и очень сложно разрушить. Есть, правда, один маленький недостаток.
Перед ментальным взором у меня развернулся образ: хрупкие, тонкие «косточки» раздаются в стороны, сфера увеличивается и становится более воздушной, а в промежутках между «ребрами» трещат синеватые молнии; движение руки – и сфера взмывает в воздух, а затем начинает метаться из стороны в сторону, прошивая скалу, как пуля – масло. Свободные разбегаются в стороны, кто-то пытается остановить эту смертоносную красоту, но тщетно…
Я кашлянула, выплывая из омута чужих воспоминаний.
– И какой же?
– Пока я не придумала, как его контролировать, – негромко призналась Лиора. – Кстати, Аринга показалась именно тогда. Она попыталась сделать воздух стеклянным, как в прошлый раз, но с этой игрушкой такая небрежная работа не проходит. Жаль, что шар упал немного в стороне, – добавила она кровожадно. – Стало бы одной проблемой меньше… А потом он покатился на нас, и пришлось его свернуть. Свободные решили, что это сделал мастер, и когда он предложил поговорить, то некоторые согласились. А другие предпочли промолчать или сбежать… И вот мы здесь.
– И вот мы здесь, – эхом откликнулась я.
Солнце зависло над самым горизонтом, в той точке, где океан соединялся со скальным мысом, – точно огонек на длинной-длинной лучине. Невозможно долгий день подходил к концу.
Вскоре вернулся Тейт со связкой водорослей и жутковатой бугристой рыбиной почти с человека величиной. Я вызвалась было ее почистить, но быстро поняла, что с моими навыками провожусь до следующего утра. Скорее, себе палец оттяпаю, чем оторву хоть одну черную пластинку. Рыжий быстро понял это и забрал у меня нож.
– Иди, промой водоросли лучше. Источник под деревьями. Только за купол не выходи, – улыбнулся он.
За этим занятием меня и застал Лао.
– У тебя сейчас половина уплывет, – рассмеялся он, подцепляя размочаленную сизо-коричневую плеть. – Давай лучше я. А ты пока умойся и переоденься.
– Так ведь не во что, – вздохнула я, вылезая из воды. Руки онемели от холода.
– Уже есть. Мне показалось, что нам всем пригодятся вещи из старого лагеря, – шепнул он мне, склонившись к уху.
– Я тебя люблю, – честно призналась я.
– Тейту не говори, – весело попросил Лао и склонился над источником, вылавливая водоросли.
Меня еще хватило на то, чтобы дождаться, пока рыба допечется, и проглотить свою порцию, почти не чувствуя вкуса. Но потом сон одержал верх, и даже беспокойство за мастера Ригуми как-то поугасло. Я отставила пиалу с шергой и привалилась боком к рыжему, отключаясь.
Когда сознание снова вернулось, была уже глубокая ночь. Вокруг плескалась чернильно-черная темнота; издали доносился шелест волн. Немного хотелось пить – пожалуй, именно это лучше всего говорило о том, сколько времени прошло. Я не чувствовала себя ни усталой, ни больной, а воспоминания о сумасшедшем дне словно оказались за прозрачной стеной. Правую руку придавливала теплая тяжесть… впрочем, и дураку ясно, кто там устроился.
– Ты не спишь?
Ну да, стоило пошевелиться, и подозрения подтвердились.
Ежась и придерживая сползающее с груди покрывало, я села и зажгла огоньки над головой. Они разогнали тьму и взмыли под купол шатра. Мы с Тейтом были наедине; моя одежда, аккуратно сложенная – судя по ощущениям, вся, – лежала в изножье постели, и рядом – его. Он перекатился на спину, щурясь от света, и замер, заложив руки за голову.
– Нет, – ответила я, чувствуя, что краснею ни с того ни с сего. Губы у Тейта влажно поблескивали, точно он только что облизнулся. – Слушай, а воды нет? Пить хочется, – добавила я, просто чтобы не молчать.
Он посмотрел на меня так, словно ждал совершенно другого вопроса. Но потом улыбнулся вдруг, разряжая напряжение, и выбрался из-под покрывала.
– Есть. Подожди, я сейчас.
Разумеется, на нем ни нитки не было.
В горле у меня пересохло. И воду из пиалы я глотала уже взахлеб. А рыжий, как нарочно, сидел напротив, подогнув ноги, и смотрел в упор.
– Как там Ригуми? – Я неловко отставила пиалу.
– Отдыхает.
А… понятно.
И снова – странный долгий взгляд.
Да что же это такое!
Ощущая, что лицо у меня уже горит, я попыталась лечь и накрыться, но не тут-то было. Тейт перехватил меня за руку и развернул к себе. И попросил тихо:
– Не убегай, ладно?
Наверное, стоило обратить все в шутку, как обычно, однако я не смогла. И вместо этого притянула его к себе, обнимая. В точности как в первый день в Лагоне, тогда, в купальне, только роли поменялись. Сердце у Тейта колотилось слишком громко, и он был напряжен до предела.
– Что случилось?
– Ничего. – Он поерзал. – Но сегодня я испугался. А не боялся я очень давно. И в то же время я никогда не был так уверен в своих силах, как сегодня. А что чувствовала ты?
В таких ситуациях можно отвечать только честно, даже если это звучит ужасно глупо.
– Тебя.
У него была теплая кожа, слегка влажная и пахнущая морем, точно он долго-долго плавал, перед тем как лечь спать. Волосы на затылке топорщились – мягкие, но страшно непослушные. Я не хотела отпускать Тейта, и когда он слегка отстранился, то ощутила смутное недовольство.
Губы зудели невыносимо.
– Мы станем сильнее вместе, да? – Глаза его, того же цвета, что и мои, блестели в темноте.
– Да.
– И ты всегда будешь со мной.
Он не спрашивал, а утверждал.
Ответа не требовалось, и потому я подалась вперед и поцеловала Тейта, прекрасно осознавая, что за этим последует. И к шраху логическое и рациональное.
Казалось, что из нас двоих телепат – это он. Тейт угадывал желания до того, как я успевала их осознать. Выцеловывал шею по линии волос, гладил выгнутую поясницу, переплетал пальцы, вжимался – кожа к коже, сердце к сердцу. Я слышала свое дыхание, точно со стороны – шумное, сбившееся. Было жарко и очень, очень хорошо.
