Колдун поднял руки над головой, и старосту как ветром сдуло. Его толстый зад мелькнул за углом дома и растворился в пространстве, как клуб черного дыма. Следом за ним рассосалась и толпа – по одному, по два человека, искоса поглядывая на колдунов, а больше на однорога, безмятежно растянувшегося на солнце, словно котенок, вымахавший в рост взрослого человека. Быстрик щурился, вроде как невзначай следя за уходящими людьми, но его расслабленность была обманчивой. Илар знал, насколько тот быстр, и, если бы кто-то из чужаков попробовал напасть на его друзей, несчастный узнал бы, почему однороги считаются настоящими демонами. Быстрик мог разогнать банду на тракте в считаные секунды, однако Илар не позволил ему это сделать. Слишком много крови… Однорог не считал предосудительным проткнуть агрессоров своим острым, как пика, рогом или оторвать руку с мечом, так неосмотрительно занесенным над головами его друзей. Илар же придерживался мнения, что, по возможности, нужно избегать крови. По возможности…
Вообще-то они с Иссильмароном рассматривали вариант с полным уничтожением шайки, но… потом передумали. И получилось то, что получилось.
– Ну что, приступим? – довольно кивнул Иссильмарон, засучивая рукава рубахи. – Берите меня за руки, вот так… начали!
И колдун стал напевно выговаривать слова заклинания – странные, тягучие, хватающие за душу и проникающие в самое сердце. Илар физически почувствовал, как из него вытягивается что-то, чему он не знал названия, – Сила, так ее назвал Иссильмарон.
Илара бил озноб, руки леденели, ему показалось, что вокруг сразу потемнело, небо заволокло тучами, снеговыми тучами! А может, и не показалось, потому что он вдруг увидел, как вокруг начали падать снежинки, пляшущие в абсолютной, глубокой тишине, не нарушаемой ни криками птиц, ни шумом ветра. Молчаливая, глухая тишина, полное безмолвие, будто мир обложили толстенным слоем белой ваты.
А потом случилось то, чего не ожидали ни Иссильмарон, ни Илар, и уж тем более ни один из жителей деревни.
Но разве рядом с Иларом может случиться что-то обыденное?
Бам!
Илар вздрогнул и внезапно затрясся от холода. Мало было снежинок и ветра, так еще и это!
Шлеп! Шлеп!
Запах рыбы, потом что-то вязкое, скользкое и шевелящееся – гадость!
Фу-у!
– Ай! – Илар выдернул свою руку из ладони старика и с омерзением сбросил с себя здоровенный скользкий «мешок», который смотрел на него странными желтыми глазами и шевелился.
– Что?! Что такое?! – Иссильмарон ошеломленно посмотрел вверх и тут же получил крепкий удар здоровенной рыбиной, едва не пронзившей его острым, как пика, клювом. Ударившись о крепкую голову светоча колдовского Ордена, рыба отскочила и вонзилась в утоптанную землю, хлеща по ней широким серповидным хвостом, будто пытаясь отдалить свою гибель. Жабры рыбины судорожно разевались, и тогда сквозь щели виднелись красные махровые пластины, не способные дать рыбе то, чего она хотела, – воздуха, жизни!
И это было только начало. Рыба сыпалась сверху густым потоком, ливнем – мелкая рыбешка, крупная, кальмары, осьминоги, крабы – все, что водится в море, все, что сумело захватить заклинание, вырвавшее морских гадов и рыб из их привычного места обитания.
Люди вокруг колдунов суетились – одни хватали рыб, куда-то их тащили и падали, сбитые особенно могучими, тяжелыми экземплярами, кто-то прятался под навесом у била, кто-то пытался убежать, вопя от ужаса и на ходу ругая проклятых колдунов. Но были и такие, что смеялись, хохотали даже тогда, когда падали в груду рыбы, сбитые с ног здоровенным «снарядом», посланным богами и людьми.
Закончилось все печально, и в этом Илар усмотрел руку богов: когда из дома старосты показался он сам – разъяренный, краснолицый, вздымающий кулаки и поносящий колдунов, – в небе показался здоровенный черный объект, загородивший полнеба, размером с приличный купеческий корабль. Эта штука накрыла старосту, прервав на полуслове содержательную речь с экскурсами в прошлое и разоблачениями пришлых «обманщиков», раздавила его, как муху, и замерла, тяжело вздыхая в последние свои секунды жизни.
Перенести удара о землю при падении с такой огромной высоты не смогло бы ни одно существо в мире, и уже тем более не то, что всю жизнь провело в морских пучинах, наев тело, весом равное купеческой шхуне.
Кит прихлопнул старосту, будто ребенок надоедливого комара. И на этом дождь из морепродуктов закончился.
Даран, хохотавший как ненормальный, пришел в себя быстрее всех. Он подскочил к Иссильмарону, дернул его за руку, притягивая к себе, что-то пошептал, и лицо старика озарилось коварной, глумливой усмешкой. Он легонько кивнул, затем вздыбил руки вверх и громовым голосом объявил:
– Узрите, жители Темного Лога! Вот она, воля богов! Они послали вам еду и наказали клятвопреступника, нарушившего законы божьи и человечьи! Возьмите эту рыбу, питайтесь, заготавливайте ее впрок, а мы займемся тем, для чего пришли, – найдем источник ваших бед, оставленный вам по милости вашего старосты! Славьте богов, люди, они послали вам меня, самого могучего колдуна в мире!
Иссильмарон закончил торжественным жестом, указав на громадную тушу кита, будто говоря: «Вот же попробуйте, сукины дети, вытворить такое же чудо! Никак? А-а! Кишка тонка?! Тогда пошли вы все!..»
Люди зашумели, загомонили, разбрелись, увязая в кучах трепещущей рыбы, столпились у кита, из-под которого виднелись ноги несчастного старосты. Появилась его жена – бодрая толстушка в цветастых юбках и повязанном на голове ярком платке. Она не кричала, не шумела, лишь скорбно, мрачно посмотрела на колдунов, и у Илара слегка защемило сердце – ведь на самом деле именно он, Илар, был причиной ее несчастья! Если бы не Иларова способность изгадить любое заклинание, староста был бы сейчас жив, артефакт найден, и они давно тряслись бы в фургоне, оставляя за собой шлейф мелкой, летучей, как пудра, пыли. А не стояли бы сейчас здесь, по колено в вонючей рыбе, отбиваясь от осьминогов, пытавшихся сунуть гадкое щупальце в святая святых любого колдуна! Нет – не в мозг… совсем наоборот.
А потом произошло неожиданное. Толстушка, будто очнувшись от наваждения, схватила здоровенную рыбину, выглядевшую довольно страшно – вся в колючках, зубы кривые и огромные, – и с силой метнула ее прямо в лицо Иссильмарону, напряженно о чем-то размышлявшему в позе статуи Создателя.
На том его размышления и закончились. Пущенная могучей рукой селянки рыбина врезалась в физиономию гордости Ордена с такой силой, что снесла старика, будто камнеметалкой! Пока окровавленный, ошеломленный колдун, тряся головой, копошился на груде рыбы, пытаясь обрести равновесие и подняться на ноги, в него отправился следующий снаряд, за ним еще один, еще!
Женщина метала рыбу, выкрикивала отборные ругательства, и, если бы не вмешательство Быстрика, неизвестно, чем бы все закончилось. После запуска третьего снаряда однорог подскочил к Иссильмарону, встал перед ним и стал ловить рыбу на рог, выхватывая ее из воздуха с ловкостью завзятого фехтовальщика. Когда же новоиспеченной вдове надоело метать рыбу и она подобрала с земли брошенный кем-то тяжелый посох, однорогу пришлось перейти к активным боевым действиям – он прыгнул вперед и мгновенно перекусил палку прямо возле кулака воительницы. После чего та в замешательстве отступила, вероятно, представив, как на землю вместо палки падает ее откушенная рука. Это явно уберегло старого колдуна от гораздо большего ущерба – посох твердого дерева мог свободно лишить его умной головы, ныне покрытой слизью и кровью.
Больше нападений не было, угроза не исходила ни от несчастной жертвы колдовства, ни от селян, спешно растаскивающих упавшее с неба продуктовое изобилие. Корзинами, мешками, на тачках, телегах рыбу перемещали в темные погреба. Скоро она станет коричневой от дыма коптилен или оставит после себя лишь кости, разварившись в сытной горячей похлебке.
Илар не смотрел за уборкой площади, он уселся на скамейке под деревом, подальше от воняющих рыбой серебристых куч, и напряженно думал о том, что же такое случилось – то ли ошибка, то ли старик нарочно устроил безумное представление. От этого человека всего можно ожидать, Иссильмарон отличался бурным и своеобразным чувством юмора.
Сомнения развеял сам колдун, усевшийся рядом и с хрюканьем прочищавший забитую красными сгустками ноздрю. Вредная баба умудрилась разбить ему нос, а потому Иссильмарон пребывал в расстроенном состоянии духа, и настроение его было совершенно отвратительным.
– Проклятая деревня! Проклятая баба! Проклятая рыба! Ненавижу запах рыбы! – Иссильмарон кипел, хлюпал носом и яростно стучал кулаком по скамье, будто хотел разбить темное, натертое задами многих поколений твердое дерево – предположительно дуб. После пары минут выкриков и рукопашного боя со скамьей колдун обратил свое благосклонное внимание на соседа, сообщив ему, как сильно его «любит»:
