Алексей Пехов - Синее пламя

– И я был бы полезен, сиора?

– Да, – просто ответила она. – Поэтому останься, если можешь.

Он отвернулся от нее, и налетевший с улицы ветер принес с собой запах костров и миндаля. Отросшие пряди волос попали ей на щеки, и Шерон убрала их за уши.

– Мой учитель говорил, что меня всегда находят большие неприятности и я умею вовлекать в них людей, которые подбираются ко мне слишком близко, – сказал треттинец, когда девушка уже и не ожидала услышать ответа. – Надеюсь, ни я, ни ты не пожалеем о своих решениях, если придет такое время.

Сказав это, Мильвио отправился в путь.

Назад.

В сторону трактира.

– Не ожидала от тебя такого упорства. – Лавиани сказала это Шерон на следующий день.

– Упорства? – обернулась девушка, убирая разложенные на кровати вещи в сумку. – Я всего лишь попросила.

– Так и хочется щелкнуть тебя по носу, – с чувством сказала сойка. – Но сегодня я добрая.

– Щелкнуть по носу? За что?

– За твою наивность, девочка. А, ладно. Не бери в голову.

– Хочешь сказать, что у него была причина остаться?

– Ну что ты, – фальшивым тоном произнесла Лавиани, закидывая вещмешок на плечи. – Конечно же нет. Жду тебя внизу. Давай побыстрее.

Она вышла за дверь и, идя по коридору, пробурчала:

– Святая простота! Меня окружают сущие дети. Если бы ты почаще думала хоть о чем-то кроме дороги, то видела бы, как он на тебя смотрит. Ему нужен был лишь повод, чтобы остаться, и ты, судя по всему, его предоставила. Пф!

Тэо и Мильвио уже находились внизу и вместо того, чтобы спокойно дожидаться спутниц, помогали хозяину постоялого двора разгружать воз, на котором лежали мешки с мукой.

– Силы девать некуда? – поинтересовалась она у проходящего мимо акробата, кряхтевшего под тяжестью ноши.

– Людям надо помогать, Лавиани, – укорил ее тот.

– Скажешь мне это, когда он выставит нам полный счет за стол и жилье, – сказала сойка ему в спину.

– Мы уже договорились о скидке, сиора. – Плечи Мильвио были белыми от муки.

– Отрадно видеть благородную кровь, столь экономящую деньги нашей безумной компании. Наверное, именно поэтому ты и остался с нами.

Он ответил легкой улыбкой, поправил мешок и понес к амбару, в котором уже скрылся Тэо.

– Кто на этот раз наступил тебе на мозоль? – мило поинтересовалась Шерон, выходя на улицу.

– Обстоятельства. Накун – не самое лучшее место для комфортных путешествий. Равнины огромны, дороги часто пусты, а карету нам никто не торопится предложить.

– А лошади? Мы же можем купить лошадей?

– О. Тебя озарила дельная мысль, девочка. Даже не могу представить, почему я сама не придумала такое. Но проблема в том, что лошади стоят денег, и на четверку мы не наберем. Если только благородный мальчик не продаст свой меч. И то купим кляч.

– Уверена, нам хватит марок. Особенно с теми, которые ты украла по ту сторону Мышиных гор.

– Твоя уверенность мало что значит в большом мире, если ты в нем плохо разбираешься. Эй, Тэо! Почему мы не можем купить лошадей?

– Потому что они дороги, – сказал акробат, на ходу отряхивающий свою одежду. – Это же Накун.

Мильвио, видя, что Шерон все еще не понимает, объяснил:

– Раньше Накун славился своими всадниками, и те доставляли массу проблем соседним герцогствам во время множества войн, последовавших после раскола Золотого королевства. Так что когда Накун проиграл последнюю войну, соседи заставили герцога подписать договор о том, что страна не станет восстанавливать кавалерию в объеме, который мог бы иметь перевес во время боевых действий.

– А чтобы они уж точно соблюдали договор, уничтожили все табуны, – пояснила Лавиани.

– Не уничтожили, а забрали, – поправил мечник. – Никто не станет убивать ценных скакунов. Даже спустя столетия в Накуне действует ограничение на лошадей и владение ими. Поэтому ты и видишь на дорогах в основном волов. Кони здесь большая ценность, и никто тебе их не продаст.

– Есть и другие способы, – негромко произнесла Лавиани.

Тэо решительно отмел ее предложение:

– Никакого конокрадства! У нас уже было достаточно неприятностей, и не стоит их множить. Здесь тебе скорее спустят воровство пяти марок, чем одной лошади. Доберемся своими силами.

– Как скажешь. – Сойка легко уступила и, видя, как подозрительно сузились глаза у Шерон, хмыкнула: – Да я серьезно! Неужели моя покладистость выглядит столь необычно?

– А ты сама как думаешь?

– Ну, если вам так проще, то в следующий раз стану спорить с вами до хрипа и доказывать свою правоту. Так что? Будем и дальше молоть языками или отправимся наконец в дорогу? Тион нас самостоятельно точно не найдет. – Возражений не последовало, и сойка закончила: – Ну, тогда давайте в путь. До Бренна идти несколько недель.

Шерон часто приходилось напоминать себе, что сейчас зима, пускай и довольно похожая на середину весны Летоса. Днем, на припекающем солнце, она об этом забывала и вспоминала лишь к ночи, когда начинало тянуть холодом от ближайших водоемов и приходилось поддерживать яркое пламя до самого рассвета.

Указывающая просыпалась раньше всех и встречала пробуждение солнца. Каждое утро небо над равнинами становилось невероятным, точно крылья фламинго, и на несколько минут девушка теряла представление о том, где на самом деле находится.

Она словно смотрела через колодец на другой мир и едва не падала в него. Облака играли всеми оттенками розового, и в них угадывались горы, долины, замки и крепостные стены.

Затем над горизонтом появлялся край солнца, и магия рассеивалась. Вокруг оставался «всего лишь» огромный, бесконечный и удивительный для нее мир, который каждый раз приносил ей что-то новое.

Шерон с неким затаенным страхом ловила себя на мысли, что ничуть не скучает по ледяному, истрепанному штормовыми ветрами Нимаду. Она не вспоминала ни улицы, влажные от бесконечных дождей, ни пустоши, по которым рыскал пахнущий горечью лишайников ветер, ни даже свой дом. Девушка ощущала себя птицей, вырвавшейся из клетки, и это… смущало.

Ей всю жизнь говорили о долге перед соотечественниками, о самопожертвовании и той боли, которую порой приходилось терпеть, чтобы Нимад и дальше спал спокойно.

Этот долг остался в крови. Йозеф хорошо воспитал ее. Шерон знала, что ее ждут и ей придется вернуться. В маленький город на краю света, где самыми важными событиями в году являются весенняя и осенняя ярмарки, а также начало рыбной ловли.

Они продвигались на юго-восток больше недели, держась тракта, проходящего мимо деревень и небольших сонных городков. Иногда им везло и кто-нибудь брал их на телегу, подвозя до ближайшего хутора.

Часто Лавиани путешествовала в одиночку, уходя утром и встречая их под вечер на месте, которое присмотрела для ночевки. Порой это был старый сарай, крайне редко постоялый двор, но частенько случалось так, что ночь заставала их в дороге, и тогда приходилось спать под деревьями.

– Сколько нам идти до реки? – как-то спросила Шерон, когда они все вместе старались убежать от наползающей с севера темной тучи. Первый в этом году дождь прилагал все усилия, чтобы дотянуться до путников.

– Чуть меньше месяца, я полагаю, – подумав, ответил Тэо.

– Так долго? – удивилась девушка.

– Накун – большая страна. Если идти напрямик, то мы выйдем к Бренну уже через две недели. Но в тех местах сплошные пороги, река безумствует. А берега слишком скалисты, чтобы нормально идти. Ниже по течению начинают ходить лодки, – ответил ей Мильвио. – Город Талт. Туда свозят кедры из Восточного Предела и Медовых пущ, а затем отправляют их к границе Нейкской марки. Там и продают. Найдем плотогонов, если с баржей не повезет, будем спускаться вниз по течению, пока не увидим Туманный лес на правом берегу.

– Зачем сплавлять деревья из такой дали, когда у Нейкской марки под боком лес эйвов? – нахмурилась Лавиани. – Это как покупать еду в соседнем городе, хотя есть собственный рынок.

– Речь идет о накунском кедре. Кедре Медовых пущ. Тех самых, которые посадила Лавьенда, привезя семена из Черной земли, самой южной колонии эйвов. Это великие деревья, и мастера создают из них прекрасные корабли.

– Не интересуюсь плавающими по морю деревяшками.