– А скажи, Лавиани. Твоя магия…
– Таланты. У соек это называется талантами, мальчик.
– Хорошо. Твои таланты. Получается, ты их бережешь и используешь очень осторожно. Не в каждом тренировочном бою.
Сойка щелкнула пальцами:
– Ты уже спрашивал у меня как-то о количестве татуировок. Используя талант, мы теряем одну из картинок. Чтобы она восстановилась, требуется время. Не день. И не два. Глупо тратить ценный ресурс на ерунду, мальчик. Потому что если случится неприятность, стоит быть к ней готовой, а не хлопать глазами, надеясь на лучшее. В нашем мире лучшее никогда не случается. Только худшее. Это как стрелы из колчана. Выпустив их по белке, ты останешься безоружным, когда встретишься с медведем.
– Не день и не два, – задумчиво повторила Шерон. – А сколько?
– Тебе это зачем? – В душе сойки пробудилась привычная подозрительность.
– Путь долгий. Мало ли что случится. Я хотела бы знать возможности каждого из нас.
– Возможности, – проворчала та, втыкая нож в дерн. – Они ограничены. Все зависит от того, какой талант используешь, какая луна – растет или убывает… Много что влияет. Но еще ни разу татуировка не возвращалась раньше чем через четыре дня. Обычно шесть… девять.
– А я слышал, что таувины сражались днями напролет и все время использовали свои возможности. На тех же Огненных болотах[19]…
Сойка прервала Пружину громким цоканьем языка:
– Так иди к таувинам. Найди их в какой-нибудь могилке да допроси, как старушке Лавиани побыстрее восстанавливать свои таланты. Я первая скажу тебе спасибо за такие секреты.
– Таувины были воинами, Тэо, – напомнил Мильвио. – Они те, кто сражался и останавливал тьму. Сойки иные.
– Верно. Таким, как я, не надо биться в строю много часов. Мы потеряли большинство возможностей тех, о ком говорится в твоих любимых сказках, циркач.
– Это к счастью, – серьезно сказала Шерон. – Если бы у Ночного Клана оказались люди со способностями рыцарей света, я даже боюсь представить, что бы случилось с миром.
– Ничего бы не случилось, – пренебрежительно дернула плечом Лавиани. – Десяток убийц со способностями никогда не переплюнут Катаклизм и великих волшебников. Вот уж кто славно покуролесил.
– Магия все равно остается магией. Какой бы малостью она ни казалась. И, попав не в те руки или выйдя из-под контроля, даже ее капля может причинить множество неприятностей. Ты ведь понимаешь это.
Сойка вынуждена была кивнуть. Действительно, понимала. К примеру, ее жизнь сложилась бы иначе, не будь в ней Шрева. Или вот Шерон… которая не всегда может контролировать свои способности. В будущем это может привести к очень плачевным последствиям.
– А сколько у соек талантов? – внезапно спросил Тэо.
Лавиани посмотрела на него, словно на тучу, испортившую солнечный день:
– И зачем мне это тебе рассказывать?
– А почему нет? – удивился акробат. – Вряд ли ты обязана хранить внутрицеховые тайны, раз Ночной Клан тебя разыскивает и хочет убить.
– Даже так? – поднял брови Мильвио.
Лавиани закатила глаза, сказав в пространство:
– Здорово, что мы не спрятали кубышку с золотом, украденным из спальни какого-нибудь злодея. Ты бы всенепременно рассказал о кладе каждому проходящему, добавив для полного счастья биографию своих родственников до седьмого колена.
– Я не знал даже отца с матерью.
– Иронии ты тоже не знаешь, парень.
Тэо рассмеялся, взъерошив свои непослушные волосы:
– Только когда мне это удобно. Ну, так что насчет талантов?
Она помолчала, видя заинтересованные взгляды спутников:
– Их какое-то количество. У каждого есть свой, присущий только ему уникальный талант. – И, предвосхищая вопросы, добавила: – Я, к примеру, могу чувствовать других соек, если они поблизости. Клеро, чей труп вы имели счастье лицезреть, могла сращивать кости всего лишь касанием. Что касается других возможностей, то они просто проявляются, когда приходит их время.
– Ты об этом не думаешь?
– А ты думаешь, какой прыжок совершить, как приземлиться и как балансировать на канате? А Шерон думает, как обуздать заблудившегося? А Мильвио – в какую стойку встать и какой удар нанести? Возможно… а может, тело, привычки и инстинкты сами нам подсказывают, как действовать. Перечислять все умения я не собираюсь. – Она хлопнула себя по ноге, встала. – Хватит болтать! Пора в дорогу. Мы и четверти пути не прошли до Бренна.
– А татуировки? – Шерон не собиралась терять шанс воспользоваться словоохотливостью сойки. Такое случалось не каждый день, и в любой момент та вновь могла замкнуться в себе. – Кто делает их?
– Мои мне набил учитель.
– У него были какие-то способности?
– В смысле? А! Их может сделать любая сойка. Человек с даром.
Тэо закинул вещмешок на плечи, поправил перекрутившуюся лямку и спросил небрежно:
– То есть и ты можешь? Например, мне?
Лавиани ехидно улыбнулась:
– Конечно, мальчик. Правда, художник из меня хреновый. Но сделать цветную картинку могу. Честь по чести. Только если ты считаешь, что способности сойки скрыты в рисунке на спине, то глубоко ошибаешься. Человек, у которого нет дара, получит лишь разноцветный кусочек кожи.
– И сколько ты сделала татуировок?
– Нисколько, циркач. У меня не было учеников. И я ничуть об этом не жалею.
– Вас много? Соек, – уточнил Мильвио, видя, что Лавиани не поняла вопроса.
Та вытянула губы в трубочку, изучая его лицо и размышляя, стоит ли отвечать. Затем приняла решение:
– Я знаю о двенадцати. Возможно, нас больше, дети со способностями появляются время от времени, я в эту часть жизни Пубира давно не лезу. Предпочитаю держаться подальше. Но если говорить о двенадцати, то после того, как выбыла Клеро, нас одиннадцать. Если, конечно, еще кто-нибудь не отбросил копыта.
– Вас десять, – помолчав, произнес Мильвио, и все посмотрели на него непонимающе, а он ткнул пальцем в рубашку, под которой скрывался свежий шрам. – Полагаю, мне оставил его кто-то из твоих друзей.
– Сомневаюсь, что кого-нибудь из соек я могу назвать другом. Впрочем, как и в том, что ты встретился с кем-то из нас. А уж тем более прикончил.
– Не ты ли совсем недавно сказала мне, что вся жизнь состоит из случайностей, сиора? Мне повезло, а ему – нет.
– С чего ты решил, что встретился с сойкой, Фламинго? Может быть, это был просто хороший фехтовальщик?
– Одно не исключает другое. Он действительно оказался очень хорош, хотя по первому впечатлению этого не скажешь. Вот тебе и верность поговорки, что внешность бывает обманчива. После того как я узнал, кто ты, начал думать о том бое. Фэнико должен был разрубить человека на две половины, но прошел сквозь него без всякого вреда и… – Южанин театрально развел руками. – Меня спасла кольчуга.
Лавиани прищурилась и внезапно спросила:
– Как выглядел твой противник?
– Ниже меня. Толстяк с неприятной улыбкой.
Тэо присвистнул.
– Что? – не поняла Шерон.
– Посмотри на лицо нашей общей знакомой. По нему все ясно без слов. Мильвио, старина. Ты действительно победил сойку. В настоящем бою.
Лавиани мучительно размышляла, глядя в только ей видимую точку, расположенную над правым плечом треттинца. Затем тряхнула головой, точно отгоняя наваждение:
– Кажется, теперь я понимаю, почему крошка Клеро была одна. Фламинго, ты либо везучий сукин сын, либо не так прост, как кажешься. Пожалуй, я буду еще внимательнее присматривать за тобой.
Он с обворожительной улыбкой отвесил ей легкий щегольской поклон:
– Я весь внимание, сиоры. И спешу заметить, что больше не горю желанием встречаться в бою с такими, как ты. Слишком уж вы утомительные противники – сойки.
Мелкая кудлатая собачонка выбралась на грязную дорогу, увидела путников, несколько раз копнула задними лапами, а затем, подняв длинную морду к небу, тоненько залаяла, подпрыгивая на одном месте.
– Эк ее распирает, – с уважением сказала Лавиани. – Кажется, вот-вот оторвется от земли. Дикая какая.
– На ней ошейник, – заметил Мильвио.
Шерон подошла поближе, сказала ласковым тоном:
– Иди сюда, мой хороший. Мы не обидим.
Но псину она не убедила, и та, решив, что против четырех противников не устоит, с воем бросилась по дороге прочь.
– Паскудная шавка, – вынесла Лавиани свой вердикт. – Потерялась она, что ли?
– Не думаю. – Тэо потянул носом воздух. – Пахнет костром.
– И на дороге полно следов колес и копыт, – сказал Мильвио. – Кто-то встал лагерем совсем недалеко.
Возле речного берега они увидели шесть фургонов. Четыре были выкрашены зеленой краской, один бледно-голубой и еще один ярко-красной. Их собрали в неполный круг, лошадей отвели поближе к деревьям.
Тэо рассмеялся:
