– Она ведь здесь ничего не знает! – покачала головой Генриетта. – Как могла спрятаться, куда? Вам что, совсем на нее наплевать?
– Давай в чужие отношения нос совать не станем? – предложил недоморф. – Пусть сами свои страсти улаживают. О! Цивик!
Паренек тоже зябко поежился и, оценив мудрую мысль друзей, скорее принялся за шоколад.
– И где ты был, дружище? – пряча улыбку, спросил Надодух.
– Да меня, чтоб ему провалиться, на остров выбросило! – пожаловался паренек.
– А чего сразу не вернулся?
– Так по склону скатился от неожиданности! Там весь остров из валунов. Пока нужный нашел, половину камней палочкой истыкал.
Битали покачал головой, положил перед ним браслет. Паренек тут же расцвел улыбкой и спрятал амулет в карман.
* * *
Утром Генриетта застигла Надодуха и Кро за завтраком, подсела за стол:
– Обжираетесь? А Лилиан в колледже не ночевала!
– Сеньорита директору уже донесла? – вскинул голову недоморф.
– Не знаю, – понурилась худышка. – У Лилиан поблажки. Форму не носит, не всегда вечерами возвращается. Одно слово, директорская воспитанница!
– Вот видишь, не первый раз она на стороне ночует! – разломал котлету Битали. – Так что зря беспокоишься.
– Ничего себе! Молодая девушка ночами пропадает невесть где, а никто…
– Перестань! – не выдержал Кро. – Она выросла в озере. И любит ночевать в воде. Так что ничего в этом особенного нет. И директор на ее побеги именно поэтому глаза и закрывает. И форму именно поэтому, думаю, прощает. Ее платье высыхает, и как новенькое – а наши куртки такого издевательства точно не выдержат.
– Занятия она прогуливает тоже поэтому? И ревела в три ручья из-за воды?
– С графинчиком поссорилась, тебе же говорили, – вмешался Надодух. – Ну, не лезь ты в чужие дела, что за бабья привычка?
– Бревно ты бесчувственное! – Девушка резко поднялась и ушла.
Однако после этого уже и Битали обратил внимание, что его светловолосая подруга ни разу за день нигде не промелькнула – ни на занятиях, ни в столовой, ни даже просто во дворе или в коридоре. И потому вечером спустился в подземный ход, через полчаса вышел к остановке, пересек шоссе, луг и спустился к воде, к пахнущему тиной заливу.
– Лилиан!!! – сложив рупором ладони, крикнул он. – Лилиан, отзовись!
Выждал несколько минут, снова поднял ладони:
– Лилиан!!!
Поверхность воды дрогнула, и в десятке шагов от берега медленно вырос зеленый тинный столб, замер.
– Лилиан? – неуверенно спросил Кро у болотного чудовища.
Зеленые нити растеклись в стороны, обнажив светлую и совершенно чистую девушку.
– Лилиан, иди ко мне… – неуверенно позвал Битали.
– Он меня прогнал, прогнал!!! – оглушительно заорала девушка, и все озеро отозвалось гневным гулом. – Будьте вы прокляты!
Она откинулась и исчезла, не оставив ни единого всплеска.
– Задача… – покачал головой Битали, но звать девушку снова даже не пытался.
Вернувшись в колледж, он прошел в жилой корпус, поднялся на этаж «троллей», нашел двери графских покоев, выхватил палочку, резко взмахнул:
– Вэк!
Вылетевшие створки метнулись внутрь, в застеленную коврами просторную комнату, сбив с ног обнаженного по пояс Арно Дожара. Графинчик вскочил с мечом в руке, бросил на гостя ненавидящий взгляд и… принялся рубить мечом стоящее в центре комнаты бревно. Полутораобхватная деревяшка была изгрызана уже почти наполовину – развлекался парень долго и не на шутку.
– Вы не могли бы ответить мне, мсье Дожар, что случилось между вами и мадемуазель Лилиан? – вошел в комнату Битали.
– Вам не кажется, мсье, что вас это совершенно не касается?! – еще несколько раз со всего замаха рубанул бревно графинчик.
– Не забывайте, мсье Дожар, профессор Бронте поручил мне присматривать за этой девушкой, – как можно вежливее произнес Кро. – И я имею право знать, что с нею происходит.
– Довожу до вашего сведения, мсье Битали Кро, что мы с мадемуазель Лилиан Хетф расстались, – развел руками юный граф. – Она совершенно свободна!
– Ты понимаешь, что она волком воет, Арно?! – сжал кулаки потомок Темного Лорда. – Две ночи в озере, ни одного дня в колледже! Хочешь ее опять в нору дикарскую вогнать?
– Ну, так разбирайтесь сами, мсье Битали Кро, – с легким поклоном отступил юный граф и опять развел руками. – Она полностью к вашим услугам.
– Ну ты негодяй, – не выдержал Кро. – Граф Дожар, вы подлец! Я вызываю вас на поединок! Я требую, чтобы ты признал, что ты подлец!
– Я признаю!!! – заорал в ответ Арно. – Я подлец! Поединка не будет! Пошел вон!
Он с силой метнул меч – но не в Битали. В бревно. И клинок вошел в древесину почти на две ладони.
Битали плюнул от бессилия и выскочил из комнаты. Сбежал вниз, промчался через сквер, остановился перед кустарниками:
– Надодух, ты там?!
– Чего орешь? Почему просто не войти?
– Анита с тобой?
– Битали, ты не поверишь, мы уроки учим. Так что ты нас не смутишь.
– Братство Башни! – сказал кустам Битали и прошел через раздвинувшийся тоннель.
– Ты чего, дрался с кем-то? – закрыв манускрипт, поднялась девушка.
– Не получилось, – мотнул головой потомок Темного Лорда. – Анита, ты можешь заморозки на озеро напустить?
– Зачем?!
– Лилиан и Арно поругались. Этот подлец истерит в своей комнате, а Лилиан – в болоте. Сыплют проклятиями, общаться не желают.
– Только при чем тут ты?
– Директор просил меня за ней присмотреть! – скрипнул зубами Кро. – Право слово, с домовыми было проще! Кстати, Анита, ты не забыла, что она твоя хорошая подруга и близкий друг вашего дома? Тебя, Надодух, это тоже касается.
– Она мне не подруга! – поспешил вскинуть палец недоморф.
– Давай сейчас без шуток? – взмолился Битали. – В озере с ней даже не поговорить! Доставать как-то надо. Принести в замок, успокоить, убаюкать, уговорить… Связать и отдать профессору, в конце концов!
– Половины того, что ты говоришь, я не поняла, – сообщила отличница. – Но помогать согласна. Ты чего задумал?
– Если озеро заморозить, то по нему можно ходить. Оно мелкое, в замерзшем мы ее найдем.
– В один день такого резкого похолодания, из лета в зиму, не сделать, – покачала головой Горамник. – Трое суток самое быстрое.
– Так даже лучше, – согласился Битали. – За три дня она или сама успокоится и вернется, или помирятся, или… Или получится, что другого выхода у нас просто нет.
* * *
На следующий день поляна оказалась недоступной ни для кого из братства – колючие ветки акации не желали расступаться, не обращая внимания ни на какие призывы. Пользоваться «онбериком» тоже не стоило. Ведь кустарники – не стена. Пару метров сквозь него, может, и одолеешь. Да только потом в самом хитросплетении ветвей среди шипов окажешься.
Впрочем, Битали особо туда не рвался, догадываясь, что Анита Горамник вяжет букеты из трех трав, курит дымы, выдувая их через ледяные кубики, нашептывая заговоры. И, разумеется, делает это полностью обнаженной – как положено истинной ведьме.
К ночи безмятежная осенняя теплынь, ленивая и стоячая, сменилась резкими порывами ветра, а поутру по небу неслись уже серые облачные лохмотья – узкие, вытянутые, словно куски одежды, содранные где-то далеко с рыхлых пушистых облаков и размазанные по самому зениту. Во дворе древнего замка перемены еще не ощущались – ветер сюда не проникал, а потому под солнечными лучами было по-прежнему тепло. Однако уже к полудню даже здесь стало зябко.
Как раз в полдень, после обеда, Анита зазвала друзей на поляну и заставила всех катать по столу, вокруг чашек с медом и водой, обложенных ивовыми ветвями, составляющими остроконечную пентаграмму, шарик из соленого хлебного мякиша с засунутой внутрь долькой чеснока. При этом на голове следовало держать вывернутую наизнанку шапку, а на шее – свернутые в жгут стебли льна и приговаривать:
– Приходи к нам в гости, деда Карачун. Покушай солоно, попей сладко, поспи мягко. Нашу соль отведай, своею нас осыпь. Нашего меда вкуси, на земле нашей посиди. Постель нашу примни, свою шубу рядом положи…
После наговора шарик требовалось съесть, тщательно прожевав.
– Чтобы вкус сочнее ощутился, – пояснила рыжая отличница. – Это заговор «низовой», тут чем больше людей участвует, тем лучше действует.
Вода после обряда была спущена через ивовый прутик в траву, с присказом:
– Дождик льется, в землю нашу бьется. Поднимись, вода земная, осуши воду небесную. Сделай небо чистым, воздух прозрачным, а землю твердой…
Закончив чародейство, друзья отправились на занятия, и к концу дня в стекла окон наконец-то ударила твердая ледяная крупка.
Поздно вечером, когда Битали уже успел поболтать с Франсуазой и принять душ, у него зазвонил телефон, и Юлиана с тревогой спросила:
– Скажи мне, о высшее воплощение науки и атеизма, что у нас на улице творится?
– Ты о чем?
