– Зло? Если тебе так угодно. Но я не лжец. Даю слово. – Она почувствовала движение, и тень отдалилась, а вместе с ней начал уходить и страх. – Когда сделаешь, что я хочу, отдам ребенка, и вы будете вольны уйти.
– Чего тебе надо? – Губы были липкими от засыхающей крови.
– Найди великого волшебника и приведи его ко мне.
Она горько рассмеялась:
– Возможно, ты слишком давно здесь и лишился разума еще больше, чем во время Войны Гнева, но я огорчу тебя. Все великие волшебники мертвы.
– Один уцелел. И пережил Катаклизм.
– О ком ты говоришь?
– Тион… – раздался шепот.
– Прошла тысяча лет! Его уже давно нет в живых.
– Я скован этим местом. И мне нужны ноги и язык. Голова у меня есть своя. Не утруждай себя мыслями. Венчающий ветер отказался от магии, лишив мир волшебства. Но асторэ даровали ему долгую жизнь в благодарность за то, что он сделал для них. Найди Тиона. Приведи его. Дальше не твоя забота.
Это звучало смешно и нелепо, но ей не хотелось смеяться. Величайший герой прошлого. Легенда… Поставивший на карту все, что у него было. Отомстивший за свою любовь. Разрушивший мир. И спасший его.
– И где мне его искать?
– Везде, где только сможешь.
– Мир велик. Как найти человека, который живет в нем десять веков?!
– Думай. Моли об удаче. Спрашивай свой дар, ибо все указывающие появились лишь благодаря его жалости. Твоя сила приведет тебя к нему.
Девушка встала с ледяного пола.
Теперь тень была где-то возле трона – еще более темное пятно в чернильном мраке.
– Поиск займет месяцы. А может быть, годы! Отпусти Найли, и, даю слово, я приложу все усилия, чтобы найти великого волшебника.
– Приложишь. Но без нее ты приложишь их еще больше. Она будет в мире грез. И когда ты вернешься, останется такой же, как и сейчас. Даже если ты превратишься в старуху.
– И как я приведу на Талорис самого могущественного из людей?
– Убеди его, – последовал равнодушный ответ. – Обмани. Предложи сделку. Влюби в себя. Расскажи о ребенке. Мне все равно, как ты это сделаешь.
– Эта задача невыполнима.
– Жизнь жестока, опасна и несправедлива. Но шанс дается всем. Даже тем, в чьих жилах течет белое пламя, кровь некромантов.
– Почему я? Почему ты выбрал меня?
Скованный долго молчал, прежде чем ответить:
– Потому что в отличие от многих других у тебя есть причины, чтобы достичь успеха и вернуться. А у Тиона есть причины выслушать тебя. А теперь уходи, указывающая.
– А Лавиани и Тэо? Они пришли со мной, и я не уйду без них.
– Эти люди сделали свое дело, и больше в них нет нужды.
– Нет! – с отчаянием крикнула та. – Нет! Они нужны мне! Я всю жизнь прожила на Летосе и не знаю большого мира. Мне понадобится помощь! А тебе ни к чему их жизни.
Тень размышляла долго.
– А если они не захотят тебе помогать? – прошептал мрак.
– Это уже мои беды. Не твои.
– Хорошо. Можешь забрать женщину.
– И акробата!
– Я не торгуюсь, дочь белого огня.
Вновь на нее накатила волна страха, и, перебарывая его, балансируя на самом краю пропасти ужаса, она все же нашла в себе силы сказать:
– Трое пришли в Талорис, и трое уйдут. Иначе убей меня, и плевать на все! Я не буду твоей послушной куклой! И не брошу его! Слышишь?!
От крика саднило горло, а ответом ей была тишина. Указывающая, тяжело дыша, сцепила руки, переплела пальцы, не желая показывать ему, что дрожит.
– Его кровь не такая, как твоя. Он другой. Его коснулась темная сторона. Пробудила прошлое. И тот, за кого ты борешься, в двух шагах от того, чтобы стать пустым. Человек опасен для тебя.
– Так научи меня, как его вылечить!
– Это невозможно.
– Для великого волшебника?
Смех ей был ответом.
– Ты так наивна, дочь белого огня. Хорошо. Будь по-твоему. Рискуй своей жизнью, если желаешь. Отвар из цветов, что растут вокруг, поможет замедлить болезнь. А теперь… ищи своих друзей.
Копье света, освещавшее зал, погасло. А через мгновение указывающая поняла, что ее собеседник ушел.
Глава девятнадцатая
Отражения жизни
Когда-то в Рионе существовало Великое зеркало. По слухам, его создал Марид, один из учеников Скованного. Многие годы оно показывало герцогам правду, но потом стало лгать. Исподволь. В мелочах. Но таких, которые приводили к бедам. Оно убило всю династию Тарви, искажая правду. Герцог новой династии в первый же день разбил зеркало своим мечом. Он не был суеверен. И как оказалось – поступил правильно. Разбитое зеркало принесло ему куда меньше неприятностей, чем если бы оно осталось целым.
Легенды Рионы
Лавиани прислонилась лбом к холодной гладкой поверхности, чувствуя ледяную ярость и бессилие. То, что она ненавидела как ничто иное. Для нее не было ничего паршивее, чем ощущать собственную беспомощность. За свою жизнь она сталкивалась с этим ощущением не единожды, в последний раз – когда потеряла сына.
Выдохнув, сойка сделала шаг назад от паутины трещин, державших ее ничуть не хуже тюремной решетки. Она пробовала разбить зеркало изнутри, но ничего не вышло. Оно оказалось куда крепче некоторых каменных стен.
Когда ее затянуло сюда, она рухнула на холодный черный пол, оказавшись в комнате со сводчатым потолком и странными серыми стенами. Стоило лишь коснуться их, как из-под пальцев начинал сочиться черный дым, преграда подавалась, точно мягкая подушка, но проломить ее не получалось – чем сильнее сойка по ней стучала кулаками, тем тверже становилась поверхность.
Женщина села, вытянув ноги и глядя на залитую светом галерею, находящуюся на противоположной стороне зеркала – ту, откуда ее забросили сюда.
Шерон и Тэо она увидела через несколько минут. Звук не проникал в ее зазеркальную темницу, но их разговор был понятен – они искали ее. Разумеется, обратили внимание на трещины, но задерживаться не стали. Прошли мимо, и сойка дала им это сделать. Понимала, что нет никакого смысла разбивать кулаки о прозрачную стену или надсаживать глотку – не услышат.
– Допрыгалась, рыба полосатая, – сказала она себе. – Придется тебе самой выбираться из этой передряги.
Сойка помнила, что где-то поблизости может быть шаутт, затащивший ее в это место. И неизвестно, что еще он придумал для нее. Волосы женщины растрепались, и она неспешно заплела их в короткую косу, затем встала, проверила нож, взяв его в левую руку, и отправилась прочь. Вниз по коридору, который уводил в кромешный мрак и идти по которому Лавиани совершенно не хотелось.
Темнота не смущала ее – сойка шагала в графитовом мире расплавленного свинца, различая малейшие нюансы оттенков серого. Узкий коридор закручивался вправо, спускаясь все ниже и ниже, и она поняла, что он построен в виде спирали.
Зал, куда она вышла, был похож на пенал для хранения отравленных дротиков, который у нее когда-то был, – такой же прямоугольный.
Тут не было окон, лишь голые стены, зеркальный пол, из-за мрака ничего не отражавший, и… мертвецы.
Три тела лежали в разных концах помещения. Все трое были облачены в тяжелые доспехи, покрытые эмалью, цвет которой во мраке казался ей серебристым, а при свете дня скорее всего был белым. Рядом валялось оружие.
Она склонилась над первым из покойников, не без труда подняла громко заскрежетавшее забрало, хмыкнула без всяких эмоций, глядя на череп, который кое-где все еще обтягивали клочки почерневшей кожи.
– А чего ты ожидала? – спросила она у самой себя. – Что увидишь прекрасного герцога?
В нагруднике доспеха было проделано продолговатое отверстие – единственный удар, ставший смертельным.
– Знаешь, кто это? – внезапно раздался знакомый голос шаутта, и она резко развернулась, но так и не увидела его.
– Твое будущее! – ответила она. – То же будет с тобой, когда я тебя найду.
Он рассмеялся.
– Меня всегда веселит, когда такие, как ты, грозят, таувин. Я пережил вас всех. Перед тобой дураки из личной гвардии Тиона. Они были на острие прорыва, но сдохли. Застряли в зазеркалье, увидев себя настоящих. Без брони, без совести, с кровью на руках. Люди иногда сходят с ума от того, что видят в своей прежней жизни. Думаю, и тебе стоит посмотреть на нее.
– Покажись! – предложила ему Лавиани, но шаутт молчал.
Она выругалась, прошла мимо второго мертвеца, остановилась возле третьего, шлем которого был расколот ударом топора. Оружие в руке гвардейца привлекло ее внимание. Она никогда не видела такого – что-то из прошлой эпохи.
Ухватистое белесое древко длиною в руку, выполненное из незнакомого ей шероховатого материала. Узкое лезвие, обоюдоострое, с отточенным кончиком, больше похожим на жало. Таким очень непросто сражаться с воином в тяжелой броне, но зато против остальных двуногих это короткое не то копье, не то меч, пожалуй, подходило наилучшим образом.
Она с сомнением присела возле мертвеца. У нее был нож и кулачный щит, но сейчас ей требовалось что-то посерьезнее. В конце концов, против шаутта много железа не бывает. Наконец, заставив себя забыть об осторожности, сойка взяла оружие в руки. Древко оказалось неожиданно удобным и как влитое легло ей в ладони. Лавиани попробовала нанести укол, ударила с разворотом, точно мечом, разрубила воздух и осталась довольна тем, как это получилось.
