Яркая вспышка ударила по глазам, а от грохота я едва не оглох. Кто-то из девушек испуганно вскрикнул. Рубку сразу затянуло едким сизым дымом. Я первым делом бросился к Фелиции, а потом уже осмотрелся вокруг.
Бронированное стекло было разбито, и в смотровую щель затягивало дым. У меня в ушах стоял странный звон. Я жестом вызвал легкий ветер, чтобы проветрить рубку.
– Кто-нибудь, к штурвалу! – рявкнул смертельно бледный Шарль Малькольм.
Один из офицеров встал к штурвалу и выправил курс корабля. Рулевой сидел на полу и держался руками за окровавленную голову. Сам Малькольм зажимал левой рукой рану на правой.
– Снаряд в рубку попал, – спокойно сказал он, поймав мой взгляд. – Я же говорил, что их снаряды нашей брони не берут.
Я по-прежнему слышал звон и не сразу сообразил, что это колокол пожарной тревоги. Восстановив щит над рубкой, я выскочил наружу.
После полумрака помещения яркое солнце больно ударило по глазам. Зато было очень приятно глотнуть свежего морского воздуха. Раздался оглушающий грохот, «Сапфир» содрогнулся всем корпусом и на пару секунд окутался дымом – орудия дали очередной залп.
Снаружи хорошо были видны последствия боя. Разбитые иллюминаторы, горящий капитанский мостик, пробитые осколками дымовые трубы, тела убитых на палубе.
Я сразу бросился к охваченной огнем палубной надстройке. Там уже работала пожарная команда. Матросы заливали пламя водой и не обращали внимания на свистящие осколки. Я окружил основной очаг пожара непроницаемым для воздуха барьером и отвел в сторону тепло. Моряки доделали все остальное.
Повернувшись, я увидел, что враг совсем рядом. Один крейсер шел справа всего в паре километров от нас, а второй был за кормой. Третий крейсер был уже далеко позади. Противнику тоже досталось: у одного корабля не было носовой башни, у второго весь нос был разворочен, и волны захлестывали в пробоину корпуса.
Я заметил, что второй крейсер начинает отставать от нас. Спустя пару минут это отставание стало заметным. Понемногу «Сапфир» отрывался от противника.
Орудия главного калибра дали залп, на корме идущего справа от нас кунакского крейсера распустился огненный цветок. Когда огонь и дым рассеялись, вместо кормовой башни была только воронка с вывернутыми краями, из которой шел густой черный дым.
Капитан вражеского крейсера после этого недолго колебался. Резко повернув вправо, он начал уходить от нас. Второй корабль остановился и быстро отстал. Оба корабля сделали еще несколько выстрелов в нашу сторону, но не попали.
Отдыха после боя не было. Команда занималась ремонтом корабля. Арья и Фелиция помогали судовым врачам. К моему удивлению, Фелиция уже имела большой опыт работы медсестрой в госпитале. Когда я об этом спросил, мне напомнили, что после крупнейшего сражения наш флот зализывал раны именно на Санторине. А раненых было столько, что практически все женщины стали медсестрами.
До наступления темноты «Сапфир» шел полным ходом. А ночью Шарль Малькольм приказал уменьшить скорость и несколько раз менял курс. К счастью, все предосторожности оказались излишними. Вскоре после рассвета мы встретили идущие нам навстречу райхенские крейсеры.
Два корабля стали сопровождать нас, а три пошли в погоню за кунакскими крейсерами. Они смогли догнать и потопить один из них, остальные успели уйти.
«Сапфир» продолжил путь дальше. Тирион исправил все основные повреждения, и Шарль Малькольм решил, что ремонтом крейсера можно заняться в Райхене.
Через пару дней мы прибыли в Райхен и попали, как говорят, с корабля на бал. Меня и Шарля Малькольма огорошили известием: в своем доме во время разбойного нападения был убит Реджинальд Малькольм. Нападавших искали, но безрезультатно.
Райхенская империя объединяла множество народов и народностей. Большинство из них, как и раньше, жило по своим обычаям. Но в столице, в этом огромном котле, представители разных народов смешивались друг с другом до состояния более-менее однородной массы райхенцев.
Одним из последствий этого процесса стали Зимние праздники. У каждого народа был свой немаловажный праздник, отмечаемый примерно в середине зимы и близко к календарному концу года. Раньше все отмечали только свои праздники, но потом достаточно быстро смекнули, что интересней отмечать сразу все.
С тех пор каждый год, за неделю до конца года и в первую неделю нового года, продолжаются народные гулянья. В это веселое время на улицах вовсю торгуют калеными орехами и жареными каштанами. В питейных заведениях люди друг друга бесплатно угощают. Дома украшают еловыми или сосновыми ветками, дарят друг другу подарки и ходят в гости.
Светское общество тоже любит это время. Хозяйки салонов соревнуются друг с другом, каждый состоятельный столичный житель считает своим долгом устроить прием или организовать бал. Приемы и балы устраивают все органы власти или влиятельные организации. Даже политические распри отходят на второй план, и непримиримые враги могут дружелюбно побеседовать друг с другом.
Но в этом году все было совсем по-другому. Притихший город словно вымерз от холода и совсем не замечал праздников. На улицах было пустынно, а с наступлением ночи вся жизнь замирала. Магазины, рестораны и кафе закрывались до лучших времен. Кто-то – из страха перед погромом, но у большинства просто не было клиентов.
Светских приемов или балов практически не было. Только самые смелые хозяйки салонов рисковали устраивать вечера, но и у них гостей было немного. Многие аристократки разъехались по своим поместьям. Офицеры и дворяне были призваны на войну. Политики же не рисковали появляться лишний раз в общественных местах, и тому были свои причины.
Уровень обычной преступности в городе, как ни странно, не поднялся, а упал. А вот число заказных убийств, терроризма и разбойных нападений с целью убийства било все рекорды. Каждый день в криминальной и политической хронике публиковали списки потерь. Дворяне, банкиры, сенаторы, журналисты, редакторы газет, промышленники и многие другие рисковали оказаться в этом списке.
Убивали везде: на приемах, на улице, в ресторанах, театрах и в собственных домах. В кого-то стреляли снайперы, кому-то швыряли гранату в окно кареты. Ну а тех, кому везло больше других, убивали прямо в их домах вместе с охраной, прислугой и членами семьи. Так, пока я был на Санторине, ночью напали на Реджинальда Малькольма. Нападавшие убили одиннадцать молодых морских офицеров, охранявших старого адмирала, его самого и даже его невестку, мать Шарля Малькольма, а также всех слуг, бывших в доме.
Жандармы на весь этот беспредел закрывали глаза. Они уже получили, когда попытались помешать одному такому нападению. Девятнадцать жандармов было убито отрядом наемников. Двух детективов, рискнувших расследовать заказные убийства, нашли в Райхенском заливе, еще семерых пока не нашли.
Не прибавляла энтузиазма жандармам и чехарда с их начальниками. «Непотопляемый» Хаз Клайвиц отправился рядовым на фронт. Его преемник, ставленник императора, был убит через два дня. Вместо него Сенат посадил своего человека. Тайная канцелярия завела на него дело. Следующего главу жандармерии закололи на дуэли.
За руководство над Городской стражей тоже шла непримиримая борьба, но тут пока обходились без покойников. Двое сами ушли в отставку, еще двоих с позором выгнали.
Начавшаяся война сильно ударила именно по нашим позициям. Немалая часть наших сторонников в Ассамблее дворян отправилась на войну. Лютеции и десятку Молодых магов тоже пришлось покинуть Райхен.
А вот Галл Маерхант, наоборот, усилил свои позиции. Он провел мобилизацию всей Дворянской гвардии, и теперь в столице у него было шесть тысяч кавалеристов.
И хоть мы и смогли ввести в Сенат десятерых представителей Совета профсоюзов, а Совет волшебников и Союз промышленников были исключены, мы по-прежнему оставались в меньшинстве. Райд Асмуд, Ассамблея дворян и сенаторы вместе имели шестьдесят голосов, в то время как у нас было чуть больше тридцати. Слишком много наших сторонников уже было убито.
Пока мне и Аврелию удавалось играть на противоречиях между Райдом Асмудом, Адамом Гайером и Галлом Маерхантом. Так мы пропихнули законы о сокращении рабочего дня и пакет экономических и социальных реформ.
Но объединившись, они смогли окончательно лишить императора всех его полномочий. На что Аврелий, впрочем, не обратил внимания. В стране сложилось двоевластие. И то, что между республиканцами и мной было заключено соглашение о перемирии, лишь добавляло остроты в политическую игру.
Первая встреча Фелиции и Аврелия прошла наедине. Перед нашим приездом Тайная канцелярия схватила всех шпионов во дворце, так что никто пока не знал о решении императора жениться.
