Мне не пришлось ходить в пиджаках и в галстуках, — когда я работал геологом, то на работе часто приходилось возиться с пробами, образцами, а в пиджаке, да еще с галстуком было неудобно работать. В офисе зимой я одевал пуловер, который связал сам, в нем мне было тепло и удобно. А во время полевого сезона я ходил с утра до вечера в брезентовой спецовке и кирзовых сапогах, или в болотниках, когда работать приходилось на Полярном Урале, — в резиновой обуви, которая не скользила, мне было удобней прыгать по курумникам, пробираться через заросли карликовой березки или через заросли ивняка.
Но я ничего не имел против пиджаков и галстуков. Наоборот, я люблю ходить в пиджаке, в нем не жарко и не холодно. И у меня пиджаков пять штук, — на всякую мыслимую погоду и обстановку. Покупал я только два, остальные пришли в гости и остались у меня жить. Так же и поступили галстуки. Все они были подарены мне неизвестным филантропом. Они висят в моем шкафу, развязанные, потому что так их удобно хранить. Последний раз я одевал галстук на военной кафедре в институте, а потом перестал их носить — я не люблю, когда у меня чересчур официальный вид: в костюме, да еще с галстуком.
Но я точно знаю, что выкидывать их рано, они могут мне еще понадобиться — где, и при каких обстоятельствах, я не знаю. Надо быть просто к ним готовым.
Некоторые из них были очень яркими и таких безумных расцветок, которые представить обычному человеку было трудно. Особенно мне нравились переливающие, словно перламутровые цвета. Некоторые я снял на мой смартфон и выложил в сеть — надеялся продать. Заявок было так много, что я сначала растерялся, и я никак не ожидал, что народ ходит в пиджаках и галстуках.
Но, как говорится, назвался груздем, полезай… Мне надо было встретиться с покупателями и узнать, почем нынче галстуки. Я дал одному, очень настырному покупателю свой телефон, и мы договорились, где встретимся. Галстук я выбрал самый невзрачный из всех, которые у меня были. Но это не значило, что он был серый как мышь и невзрачный, просто он был очень красивый, прямо сверкал перламутром в розово-красных и фиолетовых тонах, но он мне нравился меньше, чем остальные.
На встречу пришел кряжистый, с окладистой бородой здоровяк, под два метра ростом. Он одет был очень просто — даже для панка, в 80-е годы. На нем была какая-то домотканая рубаха, заправленная в мешковатые штаны, а на ногах были сапоги, вытачанные из какой-то мягкой кожи. Несмотря на свой мужицкий наряд, он держался просто, с достоинством, а говорил с каким-то акцентом. Мне он сразу понравился, и когда он при встрече сразу перешел к делу, я достал из сумки галстук и протянул его покупателю.
У него прямо глаза разгорелись при виде товара, и он не стал скрывать своего желания купить эту красоту. Дело осталось за ценой. Я не знал, за сколько рублей его продать. Но здоровяк поступил просто, — он одной рукой держал галстук, словно боялся, что я потребую его назад, или передумаю продавать, а второй рукой достал из кармана мешочек и сунул его мне.
Он оказался тяжеловат для бумажных банкнот, и я его сразу развязал и заглянул. В нем были золотые монеты, но не русские, а чьи, я не мог сказать, — я видел такие в музее, но как они называются, из какой страны, не помнил. Покупатель, видя мою растерянность, замешкался, потом, наверное, решил, что этого мне недостаточно, снял с шеи мешочек поменьше и отдал его мне. Он был не такой тяжелый, как первый, и в нем оказались камни. Я не стал их рассматривать, просто сказал, все нормально. Сделка была закончена, здоровяк улыбнулся мне, пожал мне руку, повернулся и был таков. После рукопожатия я долго тряс своей кистью — мне показалось, что она побывала в тисках.
Дома я вытряс все монеты из первого мешочка и стал их рассматривать. Их было пятьдесят, и весили они почти килограмм. В том, что они золотые, я не сомневался ни на секунду. Теперь мне осталось узнать, из какой они страны и сколько они могут стоить. Долго лазил в интернете и выяснил, как они называются, и какая страна их сделала. Это были дублоны, а страна Испания. Но сейчас эти монеты не были в ходу, и мне оставалось догадываться, почему со мной расплатились нумизматом.
В маленьком, замшевом мешочке, как я и предполагал, оказались драгоценные камни — рубины, жемчуг и изумруды, причем очень высокого класса. Все они были не ограненными, но я их сразу узнал. Ничего себе, сказал я себе — самый обыкновенный галстук и так дорого обошелся покупателю: это было целое состояние. У меня не было такого сейфа, в котором можно было без опаски хранить такие сокровища, а рисковать мне не хотелось, поэтому я на следующее утро поехал в банк и положил их в ячейку.
Теперь я был спокоен, и можно пойти к следующему покупателю. Выбрав следующую жертву, в смысле, галстук, я отправился на встречу. Он оказался явно дворянского происхождения и держался с не меньшим достоинством, чем первый, но говорил с таким же акцентом. Я решил, что будет лучше, если я узнаю, в чем тут дело и сразу обозначил свою позицию — галстук, я понял, ему понравился и он был готов заплатить, но золотом. Это уже было для меня привычным делом, но я решил, что пока не узнаю, что собой представляют покупатели, которые платят золотом и драгоценными камнями, продавать не буду.
Этот маркиз долго мялся, но потом, взяв с меня честное-пречестное слово, сказал, что они путешественники во времени, и охотятся не только за галстуками, но и за вообще интересными и красивыми вещами. Я получил от него золото, в монетах, а он галстук и мы разбежались.
Дома я достал все галстуки, разложил их на кровати, прикинул их стоимость и утром с ними отправился в банк, не забыв золотые монеты, которые получил накануне. Оставил у себя в кошельке изумруд, дублон и одну из монет, которыми расплатился маркиз.
Меня ожидала спокойная и богатая жизнь, и я был к этому готов.
