Павел Вежинов
Гибель “Аякса”
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Мы с Сеймуром сидели на берегу и следили за снующими над водой ласточками. Они летали низко, почти касаясь гладкой зеленоватой поверхности озера, потом вдруг взмывали вверх. Эта игра была мне хорошо знакома - изредка случалось, что ласточка и вправду задевала воду, и тогда на озерной глади на миг вспыхивала солнечная искра. Было, как всегда, тихо, со склона холма, поросшего старыми соснами, струился легкий запах смолы.
Мы смотрели на озеро и молчали так долго, словно разучились говорить. И я даже вздрогнул, когда Сеймур начал:
- Слыхал я от деда, что ласточки летают низко к дождю.
- Мы от такой напасти избавлены, - усмехнулся я.
Он умолк, не сводя глаз с озера. На синем небе действительно не было ни облачка. Да если бы и было - что из этого?
Я сказал:
- Первое, что помню, - дождь. Мне было, наверное, года два… Шел чудный, теплый весенний дождь. Как сейчас вижу эти пузыри на лужах… Вот так: дождь запомнил, а отца нет…
Сеймур будто не слышал меня. Взглянул на часы:
- Мне надо к Толе. Пойдешь?
- Нет.
- Идем! Вы как-никак друзья. Твой приход подействует на него лучше, чем какие-то таблетки.
Я махнул рукой:
- Ладно, только ради компании…
Мы медленно шли узкой тропкой среди свежей жесткой травы, которая только у меня, наверное, не вызывала чувства отвращения. Здесь все ходили медленно. Медленно и немного расслабленно, никогда не оглядываясь. Меня это совсем не раздражало. Я даже не понимал, почему всех это так выводило из себя.
Идти было недалеко. Скоро мы вышли к изящному корпусу, в котором жил Толя. Дом не только на вид казался легким - он сделан был из сверхлегких материалов. Сеймур усмехнулся: “Если б, что само по себе невероятно, этот дом почему-либо рухнул, никто бы даже шишку не набил под его развалинами”. Толя жил на втором этаже, в комнате, убранной как охотничья хижина. По крайней мере, так говорили. Я-то охотничьей хижины в глаза не видел, может быть, и не увижу. Что у него там было: деревянный настил, камин, оленьи рога, шкуры, даже древнейшее ружье с этими… как их называли?., с пороховыми патронами. Все, конечно, искусственное, из синтетики, только ружье, как он уверял, настоящее.
Мы поднялись по лестнице. Бледно-голубой коридор, белая, покрытая лаком дверь - как у всех. На ней мелкими буквами: “Анатолий Викторов”. Замок автоматический, но ручка только снаружи - изнутри уже давно не было ни ключа, ни ручки.
Толя лежал на своем широком диване, покрытом медвежьей шкурой. Его скуластое, загоревшее (под кварцевой лампой, разумеется) лицо за последнее время сильно похудело. Волосы у него были светлые, как лен, глаза ясные, синие. Увидев нас, Толя даже не пошевельнулся, только во взгляде появился слабый блеск. В прошлый раз, когда я заходил к нему, даже этого не было - он лежал пластом, ни к чему не проявляя интереса. Сеймур, видать, тоже уловил этот блеск. Он улыбнулся и подмигнул Толе. Постояв так с минуту, мы наконец услышали:
- Ну, садитесь, раз пришли…
Мы опустились на низкие трехногие стулья. Толя вздохнул и стал глядеть в потолок.
- Ну как ты? - после долгого молчания сказал Сеймур.
- Хорошо, - равнодушно промямлил Толя.
- Вижу, - сказал Сеймур. - Сегодня ты гораздо лучше выглядишь.
Толя продолжал разглядывать пластмассовые сучки на потолке.
- Может, поешь?
- Нет!..
- Тогда мне придется тебя усыпить и кормить искусственно. Посмотри на себя, ты совсем дошел.
Только теперь Толя повернул голову и взглянул на нас. Мне показалось, что в глазах его промелькнул страх.
- Ты же только что сказал, что у меня сейчас все в порядке.
- Не в порядке, а лучше… Но знаешь почему? Ты успокоился - ты принял одно решение…
Толя долго молчал, потом спросил:
- Что же это за решение?
- Ты хочешь расквитаться с жизнью… Не отпирайся. Я знаю, что говорю. И я хочу сказать тебе: не дури! Ведь мы уже так близко…
- Близко? - как бы не понимая, переспросил Толя. - К чему?
- К цели!
- Я знаю, что цели быть не может. - Толя приподнялся на локте. - Никогда, нигде, никакой…
- Это уже неплохо, - сказал Сеймур. - Неплохо, что ты волнуешься. Если б ты считал, что цели нет, ты не волновался бы.
- Я не волнуюсь!.. Я злюсь!..
- Это одно и то же… А злишься ты не из-за отсутствия цели вообще. Тебя злит наша общая цель, которую ты считаешь пустой, безнадежной и глупой… И хочешь своей смертью что-то доказать нам…
Все это время Сеймур продолжал смотреть на него пристальным взглядом, как будто хотел загипнотизировать. Но Толя снова отвернулся.
- Никакая это не цель, - мрачно сказал он.
- Что ж, возможно, ты прав, - продолжал Сеймур. - Но ты этого не сделаешь. По крайней мере, пока мы не убедимся, что наша цель была глупой, фальшивой… И потом, ты хорошо знаешь, что даже в полной бессмыслице есть своя внутренняя логика…
Толя молчал. Но блеск в его глазах стал как будто еще яростнее. Я чувствовал себя неловко.
- Вот так, - нарочито спокойно заключил Сеймур. - Советую тебе не упустить этот редкий шанс посмеяться нам в глаза.
Мне было ясно, что Сеймур нащупал верный след и будет теперь идти до конца, сокрушая Толины умствования своей неумолимой логикой. И Толя это почувствовал - видно было, что он не хочет больше ничего слышать…
- Ты видел Аду? - вдруг спросил он меня.
- Да, на днях… В бассейне.
- Как она тебе показалась?
Вопрос застиг меня врасплох. Толя с интересом смотрел на меня.
- Мне не удалось поговорить с ней… Она, кажется, плыла на пять тысяч.
Это было в общем правдой. Мы плыли по соседним дорожкам, - несколько раз я ловил на себе ее взгляд. И может быть, поэтому сократил свою дистанцию. Ада показалась мне возбужденной, и глаза ее как-то странно блестели… Одним словом, мне не по себе стало, показалось даже… По теории Сеймура, надо было поведать Толе, что я думаю. Так сказать, шоковая терапия. Но Толя неожиданно заметил:
- Ты очень нравишься Аде!
Я ничего не ответил. Сеймур тоже молчал, как бы выжидая, что еще скажет Толя. Но не последовало ни нового вопроса, ни замечания. Мы посидели так еще некоторое время, наконец Сеймур отчаялся и встал. Я тоже поднялся и почувствовал, что меня слегка подташнивает. Похоже, Толя заметил это.
- Зачем ты взял мальчишку? - спросил он резко.
- Ради тебя, конечно….. Я же знал, что вы друзья.
Толя посмотрел на него с презрением:
- Ты ошибаешься! Может быть, умышленно!.. Не ради меня, а ради себя… Ты боишься меня, боишься моих истин. И когда ты один, ты чувствуешь себя неувереннее и слабее.
- До свиданья, Толя, - спокойно сказал Сеймур. Он сунул руку в карман и достал дверную ручку. Дверь бесшумно открылась и закрылась за нами.
