Сергей Михайлов - Крысы на песке

Сергей Михайлов

КРЫСЫ НА ПЕСКЕ

Иван Нехилый, студент-третьекурсник одного из московских ВУЗов, в то сырое октябрьское утро проснулся поздно. В колледж идти не хотелось: лекции он не посещал принципиально, считая это занятие пустой тратой времени, а к лабам относился как к занятию для остолопов. К тому же вчера он превысил ПДД (или предельно допустимую дозу) и теперь у него раскалывалась башка. На флэту одного из друзей они отмечали День независимости какой-то микроскопической республики, внезапно возникшей где-то в безбрежных просторах Мирового океана на одном из скалистых островов. Нельзя сказать, что Иван был хроником, но выпить любил, и если уж пил, то до "ручки", причём ПДД превышалась им в несколько раз, а иногда вообще пренебрегалась как бесконечно малая величина. Вчера был именно тот случай. Поэтому сейчас ему неудержимо хотелось рассолу.

Прошлёпав босыми ногами на кухню, он выудил из холодильника трёхлитровую банку с мутной жидкостью, в которой плавали редкие тупомордые огурцы, смахнул пальцем плесень и жадно припал к широкому горлышку. Сделав несколько мощных глотков, он поставил банку на стол, выпучил глаза, крякнул от удовольствия и передёрнулся. Отыскав судорожным взглядом стрелки на настенных часах, он убедился, что пивнушка функционирует вот уже полчаса. А свежего пивка ему сейчас явно не хватало. Натянув на тощие ноги видавшие виды джинсы и прикрыв хилые (вопреки фамилии) плечи адидасовской курткой, он сунул руку в карман и вынул оттуда горсть медяков. Сорок шесть копеек. На две кружки не тянуло. Не хватало двух копеек. Иван сморщился и шумно проглотил слюну. А если он не найдёт этой несчастной двушки? "Стрелять" он не умел, чаще "стреляли" у него, а других источников дохода у него не было. Прощай тогда вторая кружка!.. Тут он вспомнил, что под ножкой гардероба должен лежать пятак, который сунул туда ещё в незапамятные времена его отец для компенсации неровностей пола. Пятак, действительно, был там. Подперев плечом заскрипевший шкаф, Иван ногтями отодрал вросшую в линолеум монету и победно препроводил её в карман. Теперь он спасён!..

В "стекляшке" гужевались знакомые лбы. Традиционный духан, насыщенный табачным перегаром, парами разбавленного пива и вонью копчёной ставриды, крепко стоял в воздухе. Народу было немного. Иван взял две кружки и встал за длинную стойку напротив грязного бородатого деда в двух пиджаках и немыслимого цвета пальто покроя пятидесятых годов. Дед слюнявил посыпанный солью край своей кружки и с каждым новым глотком блаженно закатывал слезящиеся глаза. Иван поднёс к горячим губам янтарный сосуд и жадно припал к нему. Целительная жидкость, словно затягиваемая глубоким вакуумом, в один миг перекочевала из кружки в пылающий огнём желудок студента. Первую кружку он всегда пил залпом, зато все последующие любил смаковать, растягивая удовольствие не на один час.

За соседней стойкой какой-то прыщавый юнец лет восемнадцати восторженно толкал туфту своему корешу:

- Подписал я клёвую тёлку в трубе и завалился с ней к фрэнду на флэт. Там стрёмный фак-сэйшн с найтом наклёвывался, и мы нарисовались как раз вовремя. Ханки было хоть залейся! Всё было по фирме. А тут два стритовых чувака с порнухой подвалили. Кайф! Тащились всей командой. Такие тёлки!.. Люкс! Бизон - ты его не знаешь - колёса откуда-то приволок. Вещь! Торчали, как шпалы. Ух!..

На дальнейшее, по-видимому, его словарного запаса не хватило. Тем не менее кореш слушал, разинув рот, и не скрывал зависти и восхищения.

- Сгоношимся? - ударил Ивана по плечу какой-то шкет.

- Я на нулях, - безнадёжно ответил тот.

- На сушняк? - не отставал шкет.

- Голый Вася, - хлопнул себя по карману Иван и развёл руками.

Шкет зло сплюнул и отвалил. "А сушняк бы не помешал, - мечтательно подумал Иван. - Взять бы пузырь и в лес, на природу". Но карман был хронически пуст. Если иногда и залетал туда редкий рублевич, то более получаса там не залёживался. А если вдруг синий файфушник хрустел в его пальцах, то Иван просто млел от счастья.

"Стекляшка" была, пожалуй, единственным в округе питейным заведением подобного рода, где посетителей обслуживали по старинке. Этим-то "стекляшка" и привлекала Ивана. Он не любил автопоилок: когда недолив осуществлял автомат, он чувствовал себя беспомощным.

- Здорово, Филипп! - шваркнул его по спине знакомый друган из местных

- А, Пима:

- После вчерашнего как, а? Тяжко? Чайник бо-бо?

- Угу, - скривился Иван. - Но сейчас ничего - отпустило.

- Может, вмажем?

- Бабок нет.

- Что, совсем?

- Угу. Вот всё, что осталось, - Иван вынул из кармана мокрую от пива трёхкопеечную монету.

- Давай! - категорически заявил Пима и сгрёб монету к себе в ладонь. - Ну, бывай:

В дальнем углу его ждала команда из трёх человек, с надеждой взирая горящими глазами на приближающегося кореша. Но тот в ответ только развёл руками.

После второй кружки Ивана потянуло в сортир. Сортир располагался здесь же, в "стекляшке", в противоположном от входа углу.

Резкий запах хлорки ударил ему в нос. У Ивана аж дух перехватило и заслезились глаза. Местные токсикоманы и заезжие бичи часами тащились здесь, с утра толпясь уже перед закрытой дверью. На полу была большая густая лужа непонятного происхождения. Чтобы обогнуть её, Ивану пришлось пройти мимо умывальника, которым здесь не пользовались, видимо, с самого основания "стекляшки" в виду отсутствия сантехнического оборудования. Проходя мимо раковины, ему пришлось принять совершено невообразимую позу, чтобы не замочить ноги.

И в тот же миг...

:сухой горячий ветер хлестнул его по лицу и заставил зажмуриться. Запах хлорки исчез. Иван открыл глаза. Жёлтое небо, жёлтая земля, жёлтые горы: И серое море, слабо бьющее волнами в грязно-жёлтый песок. Ни травы, ни куста, ни чахлого деревца - совершенно голая пустыня из камня и песка. Знойный воздух обжигал лицо, сухая колючая пыль забивалась в глаза и нос. По небу, медленно покачивая крыльями, пронеслась огромная, отдающая металлическим блеском, птица-самолёт. Шум двигателя доносился до земли, и Иван, оцепеневший от невиданного зрелища, отчётливо слышал его. Где-то за горами громыхнуло несколько взрывов, и небо в том месте озарилось багровым заревом. Взрывная волна достигла берега серого моря, взметнув ввысь тучи жёлтой пыли и сухого песка. Иван закрыл лицо руками. У самого уха пронёсся обрывок какой-то незнакомой песни и тут же смолк. Мимо, словно горох по стеклу, прошлёпало множество мелких ног. Кто-то дёрнул за штанину. Взмахнув руками, Иван инстинктивно шагнул назад, чтобы не потерять равновесия, и в тот же миг: