Джед остановился около скалы и ударил по каменной стене своим копьем. Ясные и четкие звуки наполнили проход.
— Ну, слышишь? — спросил Джед с оттенком снисходительного сочувствия в голосе. — Он как раз над нами.
— Я ничего не слышу, — Оуэн сделал неуверенный шаг вперед и внезапно наткнулся на спину Джеда. — И ничего не могу разобрать, кроме грязи и сталактитов.
— Никакого колодца?
— Я ничего не слышу.
— Но колодец меньше чем в двадцати шагах. Оставайся сзади.
Джед снова ударил по скале и прислушался, чтобы не пропустить едва слышных отзвуков эха. Он стоял именно там, где нужно, прижавшись к выступу скалы. Он ждал, когда появятся они.
Дальше не было скал, которые он мог бы заставить звучать, — последние звуковые отражения дали ему это понять. Он вынул два эхокамня из сумки, сильно стукнул ими друг о друга и сосредоточился на отзвуке. Справа от себя он проследил на слух гигантские скальные складки, которые отразили сложные звуковые формы.
Спутники прибавили шагу. Оуэн все еще держался за плечо Джеда.
— Он слишком хитрый. Мы никогда его не поймаем.
— Не волнуйся. Конечно, поймаем. Рано или поздно ему надоест и он перейдет в атаку. Тогда против нас будет на одного субата меньше.
— О Радиация! Тихо как в колодце! Я даже не слышу, куда мы идем.
— А как ты считаешь, зачем мне мои эхокамни?
— Что касается меня, то я больше привык к центральному эхопрожектору.
Джед засмеялся:
— Одно и то же со всеми Выжившими. Вы слишком рассчитываете на известные вам предметы.
Оуэн имел полное право презрительно фыркать, поскольку Джед, хоть и был старше его на два возникновения, в возрасте двадцати семи возникновений не был даже до-Выжившим!
Добравшись до выступа, Джед приготовил лук. Копье и камни он передал Оуэну.
— Оставайся там, где стоишь, и подавай мне четкие сигналы через одно биение сердца.
Натянув лук, он пошел вперед. Край скалы посылал ему все более и более четкое эхо. Субат летел, размахивая огромными кожистыми крыльями. Джед приостановился и вслушался в мрачную звуковую форму, слышимо обрисованную на гладкой стене: овальная волосатая морда, вдвое больше его собственного лица; большие остроконечные уши, всегда настороженные; когти, такие же твердые, как скала, за которую они цеплялись. И двойное "пинг" отраженного звука принесло ему впечатление о двух обнаженных клыках.
— Он все еще здесь? — с тревогой спросил Оуэн.
— Ты еще не слышишь его?
— Нет, но я могу его почувствовать! Что это…
Субат сорвался с места и бросился на них.
Джеду теперь не нужны были камни: оглушительный шум крыльев служил прекрасной мишенью. Он натянул лук, прижал оперение стрелы к уху и выстрелил.
Тварь закричала хриплым и раздирающим душу криком, который отразился от стен прохода.
— О Свет Всемогущий! — воскликнул Оуэн. — Ты его убил!
— Я только ранил его в крыло, — Джед взял другую стрелу. — Скорее! Подай мне несколько эхо.
Но было слишком поздно. В несколько сильных взмахов крыльев субат улетел в боковой проход.
Слушая, как он удаляется, Джед рассеянно гладил бороду. Борода у него была густая, коротко остриженная вокруг губ, а на подбородке резко выдававшаяся вперед, что придавало его лицу решительный звук. Ростом выше натянутого лука, Джед держался прямо, как копье, руки и ноги у него были очень крепкими. Густые волосы ниспадали на спину, но были коротко острижены на лбу и оставляли открытыми уши и все лицо. Это очень гармонировало с его глазами, которые он держал широко открытыми — не из каких-то религиозных соображений, просто ему не нравились неподвижные лица, которые обычно бывают при закрытых глазах.
Чуть подальше коридор сужался, по его дну бежала выбивающаяся из-под земли речушка, оставляя лишь узкий скользкий проход.
Сильнее сжав руку Джеда, Оуэн спросил: — Что перед нами?
Джед стукнул камнями друг о друга.
— Никаких выступающих скал, никаких колодцев. Река течет вдоль стены, и проход дальше снова расширяется.
Одновременно он внимательно вслушивался в еле слышимые отзвуки — ничтожные отражения крошечных существ, спасшихся в речке при первом звуке камней.
— Запомни это место, — сказал Джед. — Здесь полно дичи.
— Саламандры?
— Сотни. Еще есть крупные рыбы и много креветок.
Оуэн со смехом сказал:
— Я так и слышу, как Первый Выживший дает разрешение на экспедицию! Никто еще не заходил так далеко.
— Я заходил.
— Когда? — скептически спросил Оуэн.
Они уже перешли речку и снова оказались на сухом берегу.
— Восемь или девять возникновений назад.
— Радиация! Но ты же был еще ребенком! И ты прошел досюда, так далеко от Нижнего Уровня?
— И не один раз.
— Зачем?
— Я кое-что искал здесь.
— Что?
— Тьму!
Оуэн подавил смешок.
— Тьму нельзя найти. Ее можно сделать.
— Так говорит Хранитель. Когда он провозглашает: «Тьма заполняет мир людей!» — это означает, что там преобладают Грех и Зло. Но я не верю, что это так.
— А ты сам как думаешь?
— Тьма должна быть чем-то осязаемым. Только мы не можем ее узнать.
Оуэн снова засмеялся.
— Если ты не можешь ее узнать, как же ты надеешься ее найти?
Джед не обратил внимания на недоверие своего друга.
— Есть одна мысль. Мы знаем, что в Начальном Мире — первом мире, в котором человек жил до того, как покинул Рай, — мы были ближе к Всемогущему Свету. Другими словами, это был хороший мир. Предположим, что существует связь между Грехом, Злом и Тьмой. Это означает, что в Начальном Мире должно быть меньше Тьмы. Согласен?
— Допустим.
— Тогда остается только найти то, что существует в Начальном Мире в меньшем количестве!
Отзвуки эхо указали на большое препятствие впереди. Джед замедлил шаг. Дойдя до преграды, он начал изучать ее пальцами. Она была сложена из обломков скал, наваленных один на другой от края до края прохода, и достигала уровня плеч.
— Вот он! — воскликнул Джед. — Барьер!
Рука Оуэна крепче сжала плечо Джеда.
— Барьер?
— Через него легко перейти.
— Но… Закон! Мы не имеем права выходить за барьер!
Джед силой увлек его за собой.
— Пойдем! Там нет монстров. Здесь некого бояться, кроме одного или двух субатов.
— Но говорят, что это хуже, чем сама Радиация!
