В дверь кабинета постучала Кэтрин:
— Почту принесли.
— Скоро приду, — отозвался Пит Лундквист, не отрывая взгляда от пишущей машинки, и нажал на рычаг перевода каретки. Бумага переместилась на двойной интервал. Пит рассеянно отметил, что ленту пора сменить; она уже скорее серая, чем черная. Но сейчас ему было не до ленты — он работал над повестью.
Напечатав еще несколько абзацев, он дошел до конца эпизода и — вот удачно! — одновременно до конца страницы. Самое время передохнуть, решил он. Пит крутанул валик большого конторского «ундервуда», отделил прослоенные копиркой два листа второй и третьей копии, разложил их по стопкам, а оригинал положил на машинку, чтобы вернуться к нему потом.
Пит встал и потянулся так, что аж затрещали суставы. Он был высок, и кончики пальцев лишь на пару дюймов не дотянулись до потолка: худой мужчина с угловатым и не очень симпатичным лицом, пронзительно-голубыми глазами и копной упрямых светлых волос, которые не мог надолго пригладить никакой бриолин. Через несколько недель ему исполнится тридцать, но об этом предпочитал не вспоминать.
— Ну, как идет? — спросила Кэтрин, когда муж вышел из кабинета. Ее интересовала не только повесть сама по себе. Когда профессиональному писателю не пишется, бифштекс превращается в гамбургер, а тот — в макароны с сыром.
— Неплохо, — ответил Пит. Жена слегка расслабилась. — Через два-три дня закончу и вышлю. — Он нежно взглянул на Кэтрин. Внешне она была полной его противоположностью: склонная к полноте брюнетка, которой он стоя мог запросто коснуться подбородком макушки. Зато у нее имелось важное для писательской жены достоинство — она умела заставлять мужа регулярно сидеть за машинкой. А когда чеки приходят нерегулярно и на самые разные суммы, такое достоинство становится неоценимым.
— Какие у нас сегодня хорошие новости?
— Ничего особенного. — Она положила перед ним два конверта и журнал в обертке из коричневой бумаги. — Счет за газ и чек из «Межпланетных»…
— Его как раз хватит, чтобы по этому счету заплатить, — буркнул Пит. Журнал «Межпланетные истории» платил с опозданием и немного. Скорее всего, долго он не протянет, но все же они купили его рассказ, отвергнутый более солидными изданиями, так что у него не было особого права жаловаться.
— …и новый номер «Эстонишинг», — договорила она.
— Ага! Теперь у меня есть предлог сделать перерыв.
Жене его слова не понравились; это означало, что сегодня он кончит работу позднее обычного. Она пошла на кухню и занялась обедом.
Пит закурил «честерфилд» и, удовлетворенно вздохнув, погрузился в мягкую глубину потертого, но очень удобного кресла. Было без нескольких минут четыре, и он включил радио, чтобы не пропустить выпуск новостей. Шкала осветилась изнутри; через некоторое время, когда лампы прогрелись, послышался и звук.
Сорвав с журнала обертку, он просмотрел страничку с содержанием. В этом номере его рассказа не оказалось, но его публиковали в прошлом и опубликуют снова через два месяца. Пит с удовлетворением отметил, что его ждет новая большая повесть Марка Гордиана. Интересно, о чем она? Гордиан мастерски пишет в нескольких различных стилях.
Но все по порядку. Никто из читателей «Эстонишинг» не пропускает статью редактора. Джеймс Макгрегор умеет — и нередко это демонстрирует — приводить людей в ярость, но скучным его никто не назовет.
Читая, Пит краем уха слушал новости. Главной темой дня была коронация королевы Елизаветы. Переговоры по перемирию в Корее все еще тянутся в Панмунжоме. На Филиппинах появилась новая политическая партия, обещающая великие перемены.
— Новости спорта, — продолжил диктор. — И «Тюлени» и «Дубы» еще больше отстали вчера от лидирующих в Тихоокеанской лиге «Голливудских звезд» после…
Едва Пит начал читать повесть Гордиана, как дверь сбоку распахнулась, и он уже далеко не в первый раз изумился, как два маленьких мальчика ухитряются шуметь не хуже взвода солдат.
— Что случилось? — спросил он, безуспешно попытавшись придать голосу строгость.
— Папа вышел! — радостно взвизгнул шестилетний Уэйн. Судя по его восторгу, Пита только что выпустили из тюрьмы. Младшенький промчался через комнату и прыгнул отцу на колени. Его примеру немедленно последовал и семилетний Карл. Пит едва успел убрать с колен журнал.
— Чем вы сегодня занимались? — спросил он.
— Играли с соседским Стиви, — ответил Карл. — К нему приехал из Денвера двоюродный брат Филлип. Ему девять лет. И он умеет подавать крученый мяч.
— Вот и прекрасно. Идите и вымойте руки. С мылом. — Он всегда нервничал, когда у сыновей появлялся новый приятель — как знать, не инфицирован ли парнишка вирусом детского паралича? Сезон наибольшей опасности полиомиелита только начинался, но уже проявил себя серьезнее, чем в прошлом, 1952 году, а ведь тогда заболели шестьдесят тысяч детей.
Пит смог взять в руки «Эстонишинг» лишь после обеда, когда вытер вымытые тарелки и убрал их на место. Покончив со своей обязанностью, он надел вязаный свитер; вечера поздней весной в северной Калифорнии были гораздо прохладнее, чем в Висконсине, где он вырос. Зато зимы, слава Богу, были гораздо теплее.
Он перелистал журнал и раскрыл его на повести Гордиана. Она называлась «Реакции», и название могло означать что угодно. Когда речь идет о Гордиане, по названию никогда нельзя определить содержание вещи. Взять, например, сериал с безобидным названием «Уотергейт». Критики — и серьезные критики — обсуждали его книжную версию с тем же восторгом, что и «1984». Однако для Пита это был великолепный пример научной фантастики, прямой экстраполяцией мысли о том, насколько с неизбежностью затруднятся махинации на правительственном уровне, когда копировальные машины и записывающие устройства станут повседневной реальностью.
Кстати, Джо Маккарти эта вещь едва не довела до бешенства, что Питу пришлось очень по душе.
И все же ему было трудно представить, как один и тот же автор мог написать «Хьюстон, у нас проблемы»[1] — захватывающее повествование об одном из первых полетов на Луну, едва не кончившемся трагически, и «Наступление в канун праздника Тет»[2] — о будущей войне и трагедии гораздо большего масштаба. Если позабыть об экзотической военной технике, повесть тоже читалась с тревожной убедительностью, если читатель иногда проглядывал на четвертых страницах газет репортажи о том, как весело приходится французам, пытающимся удержаться в Индокитае.
