Журналистская братия одобрительно загудела и осталась дожидаться Пингвина.
Брюс седьмой час сидел за компьютером, перебирая файлы видеоряда городских газет за последние сорок лет. Он выискивал статьи и заметки о странных уродах, неординарных событиях, происходивших в городе. Петли лязгнули и тяжелая стальная дверь открылась. С темного каменного потолка пещеры, влажного от сырости, сорвалась стая летучих мышей и с писком унеслась в провал грота.
— Мистер Вейн, мне придется снова вам напомнить, что долгое пребывание в этом сыром и холодном помещении может вредно сказаться на вашем здоровье.
— Разумеется, — кивнул Брюс, — сказаться на здоровье…
Он ничего не слышал, вчитываясь в очередную статью.
"…в шесть часов утра…"
Слуга налил суп в овальную тарелку и протянул ее Брюсу. Тот, не отрываясь от экрана, взял ее, и, набрав ложку, отправил еду в рот. Через секунду он совсем пришел в себя и удивленно заморгал. С трудом проглотив, Брюс облизал губы и пристально посмотрел на старика.
— Холодное, — постучал ложкой он по краю тарелки.
— Но сэр, — невозмутимо произнес тот, — это такой суп. Его подают холодным.
— Да? — Брюс хмыкнул и принялся есть. — Да, да. Конечно. Хорошо…
"…в шесть часов утра произошла авария на химическом заводе, принадлежащем… облако токсичных веществ движется по направлению к городу…"
Брюс сменил страницу на экране и продолжил:
"…городской зоопарк практически уничтожен… специальные отряды полиции высланы для истребления зараженных животных…"
Брюс потер вспотевший лоб и посмотрел на Альфреда.
— Где вы были во время гибели старого зоопарка?
— Я… — тот задумался и через мгновение ответил, — не помню точно, но, по-моему, на кухне, мистер Вейн.
По экрану продолжали ползти строчки текста:
"…предполагают, что исчезнувшие пингвины были тайно вывезены в лаборатории Техаса для проведения над ними опытов…"
— Бред! — Брюс нажал несколько клавиш и замелькали страницы. — А здесь что?
— Вот, — Альфред указал на экран. — Пять лет спустя. Забавное сообщение.
"Как сообщает профессор Лингрос, готэмские пингвины обнаружены в системе канализации города. Они настолько приспособились к этой среде обитания… развитие головного мозга и столь странного поведения дает право утверждать… это, безусловно, новый вид, появившийся вследствие неожиданной мутации… Через несколько лет нам придется бороться с пингвинами так же, как в других городах борются с крысами".
— Ну и как? — поинтересовался Брюс.
— Что вас интересует, мистер Вейн?
— Боролись ли с пингвинами?
— Нет, сэр, что вы! О них просто забыли.
— Ну да, Бог с ними… А здесь что?
"…в цирке был показан парад уродов…"
— Так, — Брюс полистал следующие номера, — интересно, интересно… Вот!
"…цирк вернулся…свободный бесплатный доступ…"
Альфред прошел вглубь пещеры, сел в кресло у заваленного электронным хламом стола и спросил:
— Вам кажется, что этот Пингвин скрывает что-то из своей биографии?
"…самый толстый человек в мире… тихий мальчик-птица…"
Брюс продолжал просматривать газеты, не отвечая на вопрос.
— Но почему вы хотите сказать, что этот Пингвин не такой, каким хочет казаться?
— А? Что? — Брюс обернулся. — Видите ли, дорогой Альфред, в этой истории участвует не только Пингвин, но и Макс Шрекк, а с ним всегда связаны какие-нибудь темные истории со спрятанными концами. Я не доверяю ему.
— Что вы, мистер Вейн! Сегодня утром в газете писали, что этот Пингвин — просто несчастный одинокий человек.
Брюс лишь пожал плечами и продолжал читать статью.
"…после выступления полиция закрыла цирк… по крайней мере один участник парада уродов исчез до того, как его успела допросить полиция…"
— Ну, теперь вам легче, сэр?
— Нет. Пожалуй, мне тяжелее.
Брюс выключил экран и, поднявшись со стула, поставил на поднос недоеденный суп.
— Вы правы, старина! Самое лучшее средство от хандры и усталости это свежий воздух.
— Вы отправляетесь на прогулку, так и не закончив трапезу? — Альфред поднялся со стула и, вздохнув, подошел к подносу. — Вечером будет овсянка и ваши любимые тосты с сыром.
— Согласен, — Брюс улыбнулся.
Маленький монитор, встроенный в приборную доску, запищал и вспыхнул. На экране появился Пингвин сидящий за большим столом, заваленным бумагами.
— Мистер Вейн, — поинтересовался слуга, — почему вас так волнует этот странный героический Пингвин?
— Понимаете ли, Альфред, я как раз сейчас наблюдаю за ним.
— Да? И что же вы видите?
— По-моему, он знает, кто были его родители. Что-то другое его интересует в архиве… что-то совсем другое…
— Что же именно?
— Мне бы очень хотелось это узнать.
— Значит, вы не отказались от мысли, что Макс Шрекк и этот Пингвин… — Альфред замялся, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы не сказать какой-либо бестактности.
— Это очень зыбко, Альфред. На грани интуиции. И пока у меня нет доказательств.
В окне архива горел яркий свет. В большом зале за письменным столом, заставленным гигантскими пирамидами папок, сидел Пингвин, ожесточенно скрипя остро заточенным страусиным пером. Он то и дело перебирал сложенные аккуратной стопкой копии свидетельств о рождении, делал какие-то выписки на желтых листках бумаги и постоянно оглядывался на стоящих у входа полисменов.
Чувствовалось, что эта работа доставляет ему удовольствие.
Бэтмену надоело наблюдать за дергающимся Пингвином, который в жизни выглядел ничуть не лучше, чем на экране, и он бесшумно тронул автомобиль с места. Свернув за угол, машина понеслась по пустынным ночным улицам к восточной окраине города.
Пингвин медленно шел по узкой дорожке между рядами заснеженных могил. Он был одет в огромную тяжелую шубу, семенящая походка делала его похожим на катящийся по земле большой черный шар. Пройдя мимо посеревшей от времени кладбищенской часовни, он остановился у большого черного надгробья с высоким мраморным крестом. Отбросив в сторону зонтик и сорвав с головы цилиндр, Пингвин упал на колени, всматриваясь в надпись на камне: "Таккер и Эстер Кобблпоты".
Склонив голову, он положил на припорошенный снегом камень две алые гвоздики и, сложив на груди уродливые руки, остался стоять на коленях, вслушиваясь в вой холодного ветра.
Постояв так с минуту, он поднялся с колен, водрузил цилиндр обратно на голову, сложил зонт, и опираясь на него, как на трость, таким же мелким семенящим шагом направился к воротам, у которых толпились газетчики и зеваки, пришедшие поглазеть на диковинного человека-птицу.
Пингвин подошел к чугунной ограде. Люди загудели, напирая на стоящих в оцеплении полицейских.
— Пингвин! Пингвин! — послышались выкрики из толпы.
— Мистер Пингвин, — обратился к нему какой-то взъерошенный газетчик.
Он, как ребенок из кроватки, тянул сквозь решетку руку с микрофоном. Пингвин остановился и, поморщившись, произнес:
— Пингвин — это птица, которая не умеет летать. А я — человек, — он гордо поднял голову и поправил цилиндр. — У меня есть имя!
Пораженные его красноречием, люди притихли, вслушиваясь в слова. Всем, конечно, хотелось узнать как зовут этого загадочного человека. Он обвел их холодным надменным взглядом и крикнул:
— Освальд Кобблпот!
— Освальд, Освальд!.. — подхватила толпа.
— Мистер Кобблпот, — не растерялся репортер, — вы так и не смогли поговорить со своими родителями…
— Это верно, — уголки рта Пингвина поползли вниз. — Я был их первенцем, а они относились ко мне, как к выродку, — он тяжело вздохнул. Но такова природа человека. Он боится всего необычного. Может быть, когда я в первый раз взял погремушку в свой сияющий плавник, — Пингвин протянул вперед свои уродливые руки в блестящих перчатках, — а не в пять пухленьких пальчиков, может быть, именно тогда, они испугались.
Люди замерли. Освальд поднял голову и посмотрел на небо. Сквозь рваные дыры в серых тучах пробивался солнечный свет. На его лице застыла трагическая маска и несколько слезинок скатилось по пухлым белоснежным щекам. Он вновь тяжело вздохнул и выговорил тихо, но четко:
— Но все же… Я их прощаю.
Посреди улицы, мешая движению, толпились люди. Они рвали из рук счастливого торговца вечерний выпуск "Готэмского глобуса" и тут же, не отходя, читали и обсуждали. Это была настоящая сенсация.
Щуплая девушка подошла к мальчику с кипой газет и протянула мятую банкноту. Деньги мгновенно исчезли, и в руках девушки оказался свежий, пахнущий типографской краской номер. На первой полосе было набрано жирным шрифтом: "Пингвин прощает своих родителей".
— Как вы считаете, это ничего, что у него нет пальцев? — услышала она старческий голос за спиной.
