— Пойдемте, я вас провожу, я тоже иду туда, — сказала Люся Климова.
Она слышала разговор Дружинина с Мариной и поспешила подойти к человеку, о котором вспоминала столько раз.
Дружинин узнал маленькую смуглую женщину, которая сидела рядом с ним на защите диссертации, и улыбнулся ей, как старой знакомой.
Люся, в свою очередь, с интересом смотрела на этого странного человека. Он держался с подчеркнутой уверенностью, но его деланная непринужденность не могла обмануть Люсю. Видно было, что непривычная обстановка смущает Дружинина. Этот человек был застенчив и не мог скрыть своей застенчивости.
Заметив это, Люся почувствовала еще большую симпатию к нему.
Они пошли в библиотеку вместе, разговаривая, будто были знакомы уже несколько лет.
— Чем могу служить, товарищ Дружинин? — спросил Хургин, когда тяжелая дубовая дверь его кабинета впустила человека с ожогом на лице и тот подошел к столу профессора.
Дружинин остановился у стола, глядя на живые темные глаза и седые волосы поднявшегося ему навстречу ученого.
— Прошу вас, — указал Хургин на кресло, — садитесь и рассказывайте.
Дружинин показался на этот раз Хургину моложе и мягче, чем при первой встрече.
— Слушаю вас, — вежливо повторил профессор, видя, что посетитель не торопится излагать свое дело.
Дружинин, видимо, затруднялся, с чего начать.
«Он хороший парень, только слишком самолюбивый и упрямый», подумал Хургин и ободряюще улыбнулся гостю.
— Собственно говоря, у меня никакого нового дела нет, — сказал Дружинин, слегка тряхнув головой и как бы отбрасывая колебания. — Мне бы хотелось, — продолжал он, — поговорить более подробно о проекте, с которым я выступал на защите диссертации Ключникова. Если позволите, я напомню…
Лицо Хургина стало серьезным.
— Не надо… Я отлично все помню, — остановил он Дружинина. — Мне очень жаль, что вы решили заняться такой чепухой. Я считаю своим долгом предостеречь вас: это затея, недостойная делового человека.
— Я держусь другого мнения. И поэтому прошу вас выслушать доводы в пользу моего проекта, — твердо сказал Дружинин.
— Проектов использования внутреннего тепла земли существует много. Этим занимались виднейшие ученые и инженеры, но ничего не добились. Советую вам выбрать другую, более благодарную задачу. Не стоит отдавать жизнь химерам…
Хургин смотрел на своего посетителя с сочувствием: ему жаль было этого молодого и, по всей видимости, способного человека.
Но Дружинин не нуждался в сочувствии профессора.
— Это не химеры. Я утверждаю, что это задача, вполне посильная современной технике. Не жаль жизни, чтобы разрешить такую задачу, — я вижу в этом свой долг.
— Сядьте, пожалуйста. Я не привык принимать рапорты, — досадливо прервал все еще стоявшего перед ним посетителя Хургин.
Человек с ожогом на лице вызывал противоречивые чувства. Сила убежденности и настойчивость Дружинина нравились ученому. Именно эти качества он привык больше всего ценить в своих учениках. То, что Дружинин решил притти сюда после скандала на защите диссертации, тоже говорило в его пользу. Несомненно, это был мужественный человек. Четкость мысли сочеталась у него со спокойной, полной достоинства манерой держать себя.
Хургин охотно взял бы его к себе в аспиранты и сделал бы из него настоящего ученого, спокойного методичного, чуждого случайным увлечениям.
Но настойчивость посетителя переходила в упорство. Он держался вежливо, но как-то уж слишком независимо и уверенно, словно пришел в магазин за покупками, а не в научное учреждение за советом.
Хургин готов был помочь ему выбрать тему для новой работы, которая ввела бы его в круг ученых. Но этот странный человек ничего не желал слушать. Он говорил о своем, отвергая все попытки Хургина дать разговору иное направление.
Дружинин сел в кресло и, вынув из портфеля папку с бумагами, положил перед профессором.
Здесь схема моего проекта и некоторые расчеты. Я прошу вас ознакомиться с ними и дать свое заключение… На этот раз мои соображения обоснованы несколько полней, чем раньше. Быть может, они уже не вызовут такого безоговорочного осуждения!..
— Вы давно над этим работаете?
Хургин открыл папку.
— Да, очень давно, — ответил Дружинин и, сделав небольшую паузу, продолжал: — Мысль об этом проекте не давала мне покоя со студенческих лет. Я мечтал о времени, когда смогу целиком отдаться работе над проектом. — Глаза Дружинина заблестели. — Будучи в институте, я искал технического решения этой проблемы. Тогда я разработал первый проект использования внутреннего тепла земли. Но он был слишком наивным и фантастичным. Настоящее решение я нашел только теперь.
Хургин внимательно слушал его, склонив голову набок. Он решил дать Дружинину возможность высказаться до конца.
— …Каждый подземный котел даст больше энергии, чем любая из величайших силовых станций мира, больше, чем Днепрогэс и Ниагара, вместе взятые… Посудите, какая победа над природой! Самая большая после изобретения парового двигателя и электрического мотора! Энергия потечет из земных недр, как широкая, полноводная река.
Дружинин перевел дыхание и продолжал с новой энергией:
— Подземные котлы будут работать совершенно автоматически, веками, тысячелетиями, до скончания времен, без всякого обслуживания и вмешательства человеческих рук. Каждый котел сочетает разумную направленность машины с постоянством явлений природы…
— Позвольте, позвольте! Почему это веками, почему совершенно автоматически? — спросил Хургин, чувствуя, что неукротимая фантазия Дружинина начинает увлекать и его.
— Потому что подачу воды можно раз и навсегда отрегулировать в соответствии с давлением пара. Воды будет подаваться ровно столько, сколько выкипает, — быстро ответил Дружинин.
— Так, так, — кивнул головой Хургин. — Все это очень заманчиво. Ваша мысль мне ясна… Скажите, почему вы решили взяться за это дело? — спросил он, испытующе глядя на посетителя. — Думаете, что это благодарная задача?
— Неудачи других меня не пугают. Для меня это вопрос жизни и чести. Я обязан сделать это.
— Но почему же вы обязаны? — снова спросил профессор.
— Это целая история… — Дружинин запнулся, видимо затрудняясь говорить дальше, и вытащил из кармана большой черный кожаный кисет. Не зная, что делать с кисетом, он перекладывал его из одной руки в другую. — Целая история, — повторил он. — Если хотите, я расскажу ее в двух словах… У вас можно курить, профессор?
Хургин кивнул головой.
