- Как ты вычислил насчет кошек? - спросил Уэллес.
- О, должны быть рецессивные признаки, вот и все. Окраска сиамской кошки была одним рецессивным признаком, и он должен быть соединен с другим рецессивным признаком. Одной вероятностью был черный цвет, другой - белый, но я начал с черного, потому что он мне нравится больше. Я мог бы также попробовать с белым цветом, но у меня в мыслях так много еще...
Он внезапно остановился и больше ничего не сказал.
Следующая их встреча должна была состояться в мастерской Тима. Уэллес встретил паренька после школы и они вместе зашагали к дому Тима; там он открыл ключом дверь и включил свет, щелкнув выключателем.
Уэллес оглянулся с интересом. Стоял верстак, ящик с инструментами. Шкафчики с висячими замочками. Радиоприемник, явно куплен не в магазине. Картотека, закрыта. Что-то на столе, прикрыто куском ткани. Коробка в углу - нет, две коробки в двух углах. В каждой коробке сидела мамаша-кошка с котятами. Обе мамаши были черными персидскими кошками.
- Вот эта должна иметь помет полностью черный персидский, - объяснил Тим. Ее третий помет, все время без сиамских отметин. А вот эта несет в себе оба рецессивных признака. В последний раз у нее был сиамский котенок с короткой шерстью. Сегодня утром я не успел посмотреть - торопился в школу. Давай посмотрим.
Они оба склонились над коробкой, где лежал новорожденный. Один котенок был точной копией своей мамаши. Два других были сиамско-персидскими, самец и самочка.
- Тим, у тебя снова получилось! - воскликнул Уэллес. - Поздравляю!
Они пожали руки в радостном порыве.
- Я запишу об этом в журнале, - счастливо проговорил парнишка.
В конторской книге за пять центов с надписью "Популяции" левая рука Тима сделала дополнительные записи. Он применял подходящие обозначения: F1, F2, F3; Ss, Bl.
- Основные признаки заглавными буквами, - объяснил он, - B - черный, S - короткая шерсть; рецессивные признаки маленькими буквами: s сиамская, l - длинная шерсть. Питер, как это прекрасно, снова написать ll вместо ss. Больше в два раза. А другой котенок несет в себе окраску сиамской породы в качестве рецессивного признака.
Он торжествующе закрыл книгу.
- А сейчас, - и он размеренным шагом пошел к закрытому предмету на столе, - мой самый последний секрет.
Тим осторожно поднял ткань и показал красиво построенный кукольный домик. Нет, модель дома - Уэллес быстро поправил себя. Прекрасная модель, и - да, выстроена в масштабе.
- Крыша снимается. Смотри, есть большой склад и комната для игр или для прислуги, или еще для чего-нибудь. Затем я поднимаю мансарду...
- Боже мой! - воскликнул Питер Уэллес. Любая девчушка отдала бы все свое сердце за это!
- Для обоев я использовал оберточную бумагу с орнаментом. Коврики я сплел на маленьком ручном ткацком станочке, - радовался Тимоти. - Мебель прямо как настоящая, так ведь? Кое-что я купил, она из пластика. Некоторую я сделал из строительного картона и прочего. Самым трудным были занавески: ведь я не мог попросить бабулю пошить их...
- Почему не мог? - удалось произнести крайне удивленному доктору.
- Впоследствии она могла узнать об этом, - сказал Тим и поднял пол верхнего этажа.
- Узнать об этом? Ты еще не показывал ей это? Тогда когда бы она увидела это?
- Она могла бы и не увидеть, - допускал Тим. - Но мне придется немного рискнуть.
- Это очень удобный для жилья план этажа, который ты использовал, сказал Уэллес, наклоняясь ниже, чтобы подробно рассмотреть домик.
- Да, и так думал. Это ужасно, как много планировок дома не оставляло свободного места на стене для книг или картин. В некоторых из них двери помещены так, что ты должен каждый раз обходить стол в столовой, когда идешь из гостиной в кухню, или планировка такова, что целый угол комнаты ни на что не годен, во всех углах двери. И сейчас я спроектировал этот дом для...
- Ты спроектировал его, Тим!
- Ну конечно. О, понимаю - ты думал, что я построил его по купленным светокопиям. Это моя первая модель дома, которую я построил, но курсы по архитектуре дали мне так много замыслов, что мне захотелось посмотреть, как это будет выглядеть. А сейчас подвал и комната для игр...
Уэллес пришел в себя час спустя, взглянув на часы, он открыл рот от изумления.
- Слишком поздно. К тому же мой пациент уже ушел домой к этому времени. Я могу с таким же успехом остаться - как насчет сортировки газет?
- Я отказался от этого. Бабуля обещала кормить кошек, как только я отдам ей котенка. И мне нужно было время для этого. Вот фотографии дома.
Цветные отпечатки были очень хороши.
- Я отправляю их и статью в журналы, - сказал Тим. - На этот раз я Т.Л.Пол. Иногда бывало я делал вид, что все те разные люди, которыми я являюсь, разговаривают вместе, но сейчас, вместо этого, я разговариваю с тобой, Питер.
- Кошек не будет беспокоить, если я закурю? Спасибо. Надеюсь, что я, вероятно, ничего не подожгу? Собери дом и дай мне здесь посидеть и посмотреть на него. Мне хочется заглянуть в окна. Зажги маленькие лампочки. Там.
Юный архитектор засиял и, щелкнув, зажег маленькие лампочки.
- Никто не может здесь ничего подсмотреть. Я поставил подъемные жалюзи; а когда я работаю здесь, я иногда даже закрываю их.
- Если бы я не знал о тебе все, мне пришлось бы перебрать весь алфавит от A до Z, - сказал Питер Уэллес. - Вот архитектура. Что еще на A?
- Астрономия. Я показывал тебе те статьи. Мои расчеты оказались верными.
Астрофизика - получил "отлично" по этому курсу, но до сих пор не сделал ничего незаурядного. Искусство - нет; я не могу очень хорошо писать красками или рисовать, за исключением технического черчения. Я выполнил всю работу в скаутской деятельности на значок "За заслуги" на всем протяжении алфавита.
- Ни за что на свете не могу представить тебя бойскаутом, - возразил Уэллес.
- Я очень хороший бойскаут. У меня почти столько же значков, сколько у любого другого мальчишки моего возраста в отряде. А в лагере я работаю так же, как большинство городских ребят.
- Оказываешь ты добрую услугу каждый день?
- Да, - ответил Тимоти. - Начал тогда, когда впервые прочитал об организации бойскаутов - Я был бойскаутом в глубине души до того, как достиг того возраста, чтобы быть членом младшей группы бойскаутов. Знаешь, Питер, когда ты очень юн, ты все такое воспринимаешь серьезно, о хорошем поступке каждый день, и о положительных привычках и мыслях, и обо всем таком. А затем ты становишься старше, и это начинает тебе казаться смешным и детским, и позерским, и надуманным, и ты улыбаешься с превосходством, и отпускаешь шуточки. Но есть еще и третий этап, когда ты вновь воспринимаешь все это серьезно. Люди, которые высмеивают скаутские правила, причиняют мальчишкам много вреда, однако те, кто верит во все такое, не знают, как сказать об этом, чтобы не показаться педантичными и банальными. Вскоре я собираюсь написать статью об этом.
