В Тимофеевку выезжают они тотчас же, как только Телушкин получает командировку, официальная цель которой - прочесть в поселковом клубе лекцию о современном православии и его идеологии.
- Ох, боюсь я за эту операцию, Корнелий, - вздыхает дорогой тщедушный, прыщеватый Лаврентьев. - Черт ведь его знает, как после твоей лекции отнесется к нам этот отец Никанор...
- Ты же уверяешь, что он человек интеллигентный, искренне верующий в бога?
- В том-то и дело! А ты ведь не можешь бога не разоблачать, раз твоя лекция антирелигиозная. Тогда уж лучше как-нибудь так сделать, чтобы он не слышал этой лекции...
- Наоборот, ему непременно нужно ее послушать. Это для тебя задача номер один. И не скрывай от него, что я твой приятель. Постарайся даже намекнуть ему, что я человек верящий если не в бога, то в какое-то высшее существо. А главное, что я бывший студент физико-математического факультета и произвожу будто бы какие-то непонятные тебе эксперименты по общению с этим высшим существом.
- Ну, а как же я ему объясню, почему ты антирелигиозные лекции читаешь? - недоумевает Лаврентьев, прозванный Богомазом, так как специализировался главным образом на реставрации старинных икон и вообще иконописной живописи.
- А этого ему и объяснять не надо. Это он и сам поймет, как только мою лекцию послушает, - смеется Корнелий. - А пойти на нее он, по-моему, должен. Любопытно ведь послушать идеалиста, читающего атеистические лекции. Все остальное я ему потом сам объясню, как только ты нас познакомишь.
В Тимофеевку они прибыли около шести. Телушкин сразу же является в поселковый Совет. Знакомится там с секретарем местной комсомольской организации Козыревым - лекция предназначается ведь в основном для молодежи.
- Ну-с, как у вас обстоит дело с аудиторией, молодой человек? деловито осведомляется Корнелий, протирая свои заграничные очки в золотой оправе. Он очень дорожит ими и надевает лишь на периоды самых ответственных "операций". В этих очках у него необычайно импозантный вид. С добросовестностью киноактера он очень тщательно отработал перед зеркалом и жесты и мимику. На окружающих он производит впечатление интеллигентного, скромного, со вкусом одевающегося человека.
По просьбе Корнелия Колокольчиков даже снял его на пленку любительским киноаппаратом. Глава корпорации долго потом изучал себя на экране и обнаружил несколько дефектов в своей походке и костюме, что и было затем исправлено.
- Наша корпорация идет в ногу со временем, - любит говорить своим компаньонам Корнелий. - Она оснащена фото- и киноаппаратурой, магнитофонами для перезаписи дефицитных музыкальных новинок, мощными лупами и даже микроскопами - пока, к сожалению, школьными - для обнаружения фальшивок, которые иногда подсовывают нам конкурирующие с нами коллеги-бизнесмены. Главная наша задача теперь - поднять культурный и профессиональный уровень членов корпорации. Моя личная библиотека для этого в полном вашем распоряжении. Лекции по профессиональному мастерству придется читать мне самому. К сожалению, мы не располагаем возможностью публиковать их типографским способом.
Очки Корнелия, его хорошо поставленный голос и манеры производят сильное впечатление на секретаря комсомольского комитета. Он принимает его за серьезного ученого и даже немножко робеет.
- С обеспечением широкой аудиторией, сами понимаете, не так-то легко, - смущенно отвечает он на вопрос Корнелия. - Комсомольский актив будет, конечно. Ну, еще кое-кто из дачников. А верующих, сами понимаете...
- Но ведь главная наша забота, дорогой вы мой товарищ Козырев, именно о верующих, - деликатно поучает его Корнелий. - А комсомольцев, да еще актив, и агитировать нечего. Богомольцев бы побольше, особенно тех, кто помоложе, кого еще есть надежда отвратить от церкви.
- Так ведь не идут. Летняя пора, да и вечер сегодня, как нарочно...
- А вы бы самого батюшку пригласили! - восклицает вдруг Корнелий, будто сейчас только осененный этой идеей. - Батюшка-то, как мне известно, тоже молодой. Может быть, и в дискуссию со мной ввяжется. Это бы лучше любой лекции.
- Да что и говорить, чертовски заманчиво! - вздыхает Козырев. - Но как к нему подъехать?
- А чего особенно мудрить? Пошлите ему официальное приглашение, может быть, заинтересуется.
- Попробую, - без особой уверенности в успехе соглашается Козырев. Пошлю с нарочным. Кстати, домик его недалеко от клуба.
До начала лекции у Корнелия остается еще полчаса, и он решает пройтись по поселку и заодно посмотреть на церковь.
Церковь эта, выстроенная в стиле "московского барокко" и недавно добротно отремонтированная, стоит на высоком берегу реки в небольшой рощице. Корнелий рассматривает ее издалека, чтобы не попадаться на глаза отцу Никанору раньше времени.
"Да, умели строить в доброе старое время, - отмечает он про себя. Красивая церквушка. Надо полагать, на должном уровне и ее иконопись..."
К семи часам (хотя лекция назначена на половину седьмого) с трудом собирается человек пятнадцать комсомольцев, две девушки, работающие в поселковом Совете, да несколько пожилых дачников.
- Вы уж извините, - смущается Козырев, то и дело вытирающий мокрый от волнения лоб. - Лето... И потом в кинотеатре новый фильм. А это, сами понимаете...
- Ну, ничего, - снисходительно улыбается Корнелий. - Дело это не из легких, я понимаю. К тому же у вас это, наверно, впервые, хотя церквушка отца Никанора, кажется, на полном ходу?
- Да, к сожалению.
- А что, если мы по случаю малочисленности аудитории проведем вольную беседу вместо лекции? - обращается Корнелий уже не к Козыреву, а к собравшимся, заметив среди них Маврина и Колокольчикова. Они подсели к дачникам, держась подальше друг от друга. - А то ведь как-то не совсем удобно читать лекцию почти пустому залу. Как вы на это, товарищи?
- Правильно говорит товарищ лектор, - зычно подает голос Вадим Маврин. Он уже успел познакомиться со своим соседом, и тот энергично поддакивает ему. - А лекции - это же одна скукота. Я извиняюсь, конечно...
- Правильное предложение вносит товарищ, не знаю, к сожалению, его фамилии, - поддерживает Вадима Маврина Колокольчиков. - А вот, кстати, и батюшка, кажись, идет, - кивает он на окно. - Пусть с ним и подискутирует товарищ лектор. А мы послушаем...
- Ну так как, принимается, значит, это предложение? - спрашивает Козырев.
Собравшиеся одобрительно кивают головами.
А в зал в сопровождении Лаврентьева и нескольких старушек входит отец Никанор. У него совсем еще молодое, добродушное лицо, жиденькая бородка и длинные русые волосы. Корнелий жестом гостеприимного хозяина приглашает его вперед, но батюшка снимает соломенную шляпу и скромно садится в задних рядах.
