– Со слухом у меня тоже все в порядке, – предупредил Хогарт.
– Эд, это Сэм Теллон – человек, который чуть не прикончил Черкасского. Здорово разбирается в электронике, так что, возможно, вам теперь удастся заставить мой фонарь работать.
– У меня диплом электронщика, – сказал Теллон, – но это еще не значит, что я в ней так уж здорово разбираюсь.
– Но ты сможешь по крайней мере найти дефекты в простенькой схеме понижения частоты, – сказал Уинфилд. – Пощупай-ка вот это.
Он подвел Теллона к верстаку и положил его руки на замысловатое устройство из металла и пластика около трех футов в поперечнике.
– Это он и есть? – Теллон обследовал массивные блоки пальцами. – Зачем вам эта штука? Мне показалось, что вы имели в виду прибор, который можно унести в одной руке.
– Это модель, – нетерпеливо рявкнул Хогарт. – Она в двадцать раз больше настоящего прибора, чтобы доктор мог разобраться в ней на ощупь. А я потом воспроизведу ее в нужном масштабе. Идея хорошая, только она не работает.
– Теперь заработает, – самоуверенно сказал Уинфилд. – Что ты на это скажешь, сынок?
Теллон задумался. Уинфилд казался ему чокнутым старым простаком, а Хогарт, по всей вероятности, был ему под стать, но за то короткое время, что Теллон провел с ними, он почти позабыл о своей слепоте.
– Я помогу вам, – сказал он. – У вас хватит материалов на два опытных образца?
Уинфилд возбужденно стиснул ему руку:
– Не волнуйся об этом, сынок. Хелен проследит, чтобы мы получили все необходимые детали.
– Хелен?
– Да, Хелен Жюст. Она начальница центра перевоспитания.
– И она не возражает против того, что вы делаете эту штуку?
– Не возражает? Скажешь тоже! – заревел Уинфилд. – Да это в основном была ее идея. Она стояла за этот план с самого начала.
Теллон недоверчиво покачал головой:
– Странный поступок для чиновницы ее ранга. Выходит, чтобы помочь вам, она идет на риск предстать перед доктринальным синодом? Зачем?
– Ну ты, сынок, опять завел песню – все думаешь о разных мелочах. А это мешает тебе сосредоточиться на главком. Откуда мне знать, зачем? Может, ей нравятся мои глаза; доктор Хек говорит, что они красивого синего цвета. Конечно, он судит о них предвзято, поскольку сделал их своими руками.
Тут Уинфилд и Хогарт разразились диким хохотом. Теллон положил руки на массивный прямоугольный корпус модели, чувствуя, как солнечные лучи согревают его кожу. Все его предыдущие мысли оказались неверными. Жизнь слепца была не скучной и не простой.
Теллон осторожно надел на голову сонарный «фонарь», вставил наушник в правое ухо и включил прибор. Он встал, для проверки потряс головой и пошел. Внезапно он понял, как сильно привык ориентироваться при помощи трости.
Радиус действия «фонаря» был установлен в пять ярдов; это означало, что эхо от любого предмета, находящегося дальше, фиксироваться не будет. Продвигаясь вперед, он поворачивал голову сперва из стороны в сторону, потом качнул ею вверх вниз. Тон сигнала сразу же повысился, а потом упал. Ультразвуковой луч коснулся земли, приблизился к его ногам и снова поднялся.
Теллон заставил себя шагать спокойно и размеренно, сосредоточив все внимание на перепадах тона. Он преодолел около десяти ярдов, как вдруг, пройдясь лучом по вертикали, различил в самом верху слабое «блип». Продолжая двигаться вперед, но уже медленнее, он сосредоточился на изучении верхней части своего «поля зрения». С каждым разом «блип» все выше карабкалось по тональной шкале, и в конце концов, слегка наклонив голову, Теллон смог превратить его в пронзительную монотонную ноту.
Он протянул руку и коснулся металлической перекладины, висящей чуть ниже уровня его глаз.
– Замечательно! Просто замечательно! – женский голос, звучавший свежо и молодо, застал его врасплох. Теллон застенчиво обернулся, подумав, как нелепо, должно быть, он выглядит в замызганной тюремной одежде и с пластиковой коробкой на лбу. Потом сам удивился своей реакции. Оказывается, мужское начало еще жило в нем, пусть даже вместо глаз у него были пластмассовые пуговицы. В звуке сонара он различил нестройный тон, вызванный человеческим телом.
– Мисс Жюст?
– Да. Доктор Уинфилд и Эд сказали мне, что ваша работа с сонаром идет блестяще. Но я и представить себе не могла, что вы так далеко продвинулись. И очень рада, что мне представилась возможность самой в этом убедиться.
– За работой время идет быстрее, – Теллон неуверенно улыбнулся. Он испытывал странное, тревожное чувство. Будто некая важная мысль вот-вот готова была всплыть в его памяти – и вдруг ускользнула. Возможно, как раз сейчас стоило бы прощупать ее мотивы. Момент вполне подходящий.
– Вы очень добры, что позволяете нам заниматься этой работой, несмотря на... на официальное мнение.
Несколько секунд царило молчание, потом Теллон услышал приближающийся стук трости Уинфилда и костылей Хогарта – те испытывали сонар на бетонированной площадке возле мастерской.
– Ну, мисс Жюст, – сказал Уинфилд, – что вы об этом думаете?
– На меня это произвело очень большое впечатление. Я как раз говорила об этом заключенному Теллону. Прибор действует великолепно. Вы уверены, что над ним нужно работать дальше?
Теллон обратил внимание, что, говоря о нем, она употребила слово «заключенный», между тем как к Уинфилду и Хогарту обращалась просто по именам. Он не сводил с нее сонара, проклиная про себя его недостатки – с его помощью нельзя было даже отличить грузчика от танцовщицы из мюзик-холла. И тут у него забрезжила новая идея.
– Предварительные испытания завершены, – гордо объявил Уинфилд. – С этого момента мы с Сэмом будем постоянно носить сонары, чтобы набраться опыта в обращении с ними. Чтобы выбрать наилучший радиус действия и определить оптимальную ширину луча, понадобится несколько недель.
– Понятно. Ну, держите меня в курсе дела.
– Конечно, мисс Жюст. Спасибо вам за вашу доброту.
Теллон услышал, как она удалилась уверенным легким шагом; потом повернулся к Уинфилду. С помощью сонара различать Уинфилда и Хогарта было легко, потому что доктор был на голову выше своего товарища-калеки. Чтобы показать, как мастерски он научился обращаться с прибором, Теллон с первой попытки дотронулся до плеча Уинфилда.
– Знаешь что, Логан, похоже, ты допускаешь одну ошибку: ты занимаешься своим «главным делом» и даже не задумываешься, что движет мисс Жюст. А она не производит впечатления женщины, которая станет что-нибудь делать без особой на то причины.
– Ну вот, опять он за свое, – проворчал Хогарт. – Знает о мисс Жюст больше, чем мы, хотя сам ее ни разу в глаза не видел. Ты, парень, пока не лишился зрения, наверняка передергивал в карты, а?
