К вечеру Федор одыбает, и мы с ним нверстаем, а то с одной сметаны мутить начинает... А еще сестра Семена Карповича...
Андрей повернулся к воротам и хотел плюнуть, но, увидев торчащую собачью морду, передумал. Собака настойчиво ждала, когда он уберется.
Насвистывая для бодрости, Андрей проходил мимо домов. Они красовались резными наличниками, геометрическими ставнями, гордыми столбиками крылец.
Иногда Андрей заходил в какой-нибудь стылый двор и подолгу торчал там. Ему начинало казаться, что все это - лишь декорация, которую выстроили для съемок очередного деревенского фильма. Только раздавленная кукла да грязные разбросанные тряпки напоминали о людях, которые когда-то жили здесь.
Андрей доплелся до конца деревни. Обогнув угол крайнего дома, пересек закочкаренный выгон и пошел в березняк. С этой стороны он был гораздо реже, и над березами высились пастухами лиственницы с порыжелой хвоей на корявых ручищах.
Он постоял, как бы привыкая к этой тишине, к этой прозрачности... Вдруг заметил еле приметную тропинку, припорошенную снегом, и пошел по ней. Тропинка метнулась в кусты, выскочила на поляну, окруженную разбросанными березами, и пропала.
Посреди поляны стоял какой-то металлический каркас. Приглядевшись, Андрей понял: это оградка, и только тогда вспомнил слова Семена Карповича о партизанской могиле.
Он подошел поближе. Все пространство вокруг оградки было покрыто густой травой: снег - и белесые засохшие стебли; снег - спутанные жесткие листья. И сам едва заметный холмик внутри оградки тоже был скрыт, и лишь железная ржавая тумбочка выделялась на фоне берез, которые где-то там, в глубине, смыкались туманной завесой.
С трудом размотав толстую проволоку, Андрей дернул на себя перекошенную калитку. Оградка вздрогнула и заскрежетала.
Андрей навалился на калитку, и она с противным скрипом открылась внутрь. Он вошел. Под ногами захрустело. На потемневшей табличке еще угадывались кое-какие фамилии да имена.
Из-за деревьев вылетели две вороны и пронзительно закаркали. Андрей достал из сумки карту, отметил нужное место крестиком.
А если бы не Семен Карпович, то явно пропустил бы, не заметил. Все бы заутюжили, сровняли с землей. Надо будет председателю сказать. Может, приведут в порядок... Хотя кому какое дело до нее, когда она в такой глуши - была бы поближе... А Федор - хоть бы словом обмолвился; да и сюда, видно, не захаживает...
Андрей постоял еще немного и выбрался из оградки.
На этой стороне массива камень появился почти на таком же уровне, как и вчера. Прежде чем добраться до плоской вершины водораздела, Андрей выкопал три прикопки и оформил столько же перечеток. Здесь лиственницы попадались довольно часто, а в почве увеличилось содержание гумуса. Взобравшись по склону, наткнулся на толстую поваленную лиственницу. Оседлал ствол, каблуком сломал остроконечную ветку - от удара она разлетелась на упругие кусочки - и расстелил перед собой карту.
Хороший массивчик получается. Гектаров на сто вытянет, если не больше. Ндо будет вечером прикинуть палеткой. И конфигурация вырисовывается классическая, только вот могилка та останется родимым пятнышком. Вот вернусь - похвастаю Федору, пусть поерепенится, а то слег не вовремя. Угораздило же - и все из-за дурацкого характера. Зря выкаблучивался...
Андрей слез с валежины, постоял - и вдруг вместо того, чтобы взять вправо, перевалил водораздел и стал спускаться по северному склону, хотя там ему делать было нечего. Склон оказался крутой, густо заросший осинником, внизу чернели пятна хвойных, то и дело мелькали рыжие выступи обнажений.
Тормозя сапогами, упираясь лопатой, Андрей скатывался вниз. Колючие ветки успевали стегнуть по лицу, но он не обращал на них внимания. Там, далеко внизу, что-то заманчиво светлело среди стволов за лавиной кустарника.
Сенокосы открылись сразу. Они казались флагами, нанизанными на нитку пересохшего ручья. Редкие зароды вырисовывались эмблемами на подтаявшем снегу. Сенокосы уходили вдаль, раздвигая черный ерник и отбрасывая березы к подножью склонов.
Вот на чем держится благосостояние Федора - с помощью сердобольных механизаторов, "не любящих" выпить. Он им и гостиница, и магазин, и баня - наверняка... А председатель прав, подзапустили здешние угодья. С такой площади собрать так мало сена! Вон, зароды по пальцам можно пересчитать.
Андрей достал карту, журнал и приготовил карандаш.
Великолепная идея. Эти сенокосы надо окультурить: перепахать, подсеять травку. Конечно, председателю подавай работы подороже, в первую очередь - освоение, но ничего, стерпит и это... Зато насколько перекроется план, а там, глядишь, премию подвалят... А обследование сенокосов можно провести прямо отсюда, благо, все как на ладони. Попробуй потом докажи, что там никого не было... Вот с образцами? Если спуститься, выкопать одну прикопку, а взять пять образцов? Шикарнейший финт.
В прошлый месяц к нему на проверку приезжал начальник отряда. В первый же день они поперлись в лес. Начальник побродил среди деревьев, полистал его журналы, помозговал над перечетками, спросил про площадки. Андрей честно признался, что расчеты приблизительные. "Главное чтобы камня не было, - сказал начальник, - и за рельефом следи, а деревья - это дело хитрое. Вон в соседнем районе бабы и площадки закладывают, а толку... Измучился с ними, все пересчитывать пришлось. То ли у тебя... Только не зарывайся. Соображай".
Андрей обещал соображать.
Остальные пять дней они просидели с удочками на реке.
Через час Андрей возвращался в деревню, довольный собой. Как он и предполагал, в единственной прикопке оказалась нормальная почва, и следовало ожидать, что так по всей цепочке сенокосов. Сидя на склоне, он изрисовал всю карту пометками. Кое-где срезал кустарник, кое-где убрал десяток лиственниц - их было прекрасно видно сверху. От себя добавил двадцать пней большого диаметра - на сенокосах всегда остаются при, а где пни, там и валежины...
За полтора дня он сделал уже недельный план.
Но пока карабкался по склону, пока тащился через березняк, хорошее настроение улетучилось. Снова захотелось есть.
Когда он, злой и голодный, ввалился в дом, Федор еще лежал. Увидев Андрея, хозяйка всплеснула руками и запричитала:
- Ой, ты же у меня голодненький!
Наконец-то дошло до старой - или Федор мозги вправил?
Вскоре он был сыт и вполне доволен. Хотелось растянуться на раскладушке и подремать, но неугомонная хозяйка позвала к Федору. Андрей прошел в спальню и здесь, на широкой кровати за цветной занавеской, увидел разметавшегося деда. Тот с трудом разлепил глаза и тихим, просящим голосом сказал:
