Неподалёку в кустах запищал прибор. Алексей подполз к нему на коленках, взял в руки. Животное – боль 9 баллов. Один шаг до болевого шока. Показатели мужчины и ребёнка остались прежними, но их координаты изменились. Ребёнок шёл в сторону животного, мужчина на приличном расстоянии следовал за ним.
Алексей подобрал ранец, вылез из оврага и, спотыкаясь, побежал к собаке.
Показания прибора, которые считывал Алексей, высвечивались на картинке сбоку.
– Как вы считаете, почему воин Алексей Белоусов изменил своё решение? – спросил переводчик.
Крошин и сам хотел бы знать. И всыпать воину Белоусову по первое число. Но нужен был ответ, который их устроил бы, поэтому он уклончиво ответил:
– Да прибор у него барахлит… – И как бы в продолжение своей мысли присовокупил к словам такой же неясный жест. И потом украдкой вытер со лба испарину
Собака оказалась помесью овчарки и обычной дворняги, крупной, не раз щенившейся – у неё были отвисшие соски. Она без сознания лежала на боку и едва дышала, вывалив посиневший язык. Алексей легко определил характер повреждений: сильные ушибы и стреляная рана, из-за которой произошла значительная потеря крови. Кто-то избил собаку и прострелил ей из дробовика ногу.
Действовал он быстро, скудные познания в ветеринарии компенсировал интуитивно и провёл реанимационную терапию на одном дыхании: поставил обезболивающие и поддерживающие уколы, извлёк дробинки, перебинтовал рану на ноге. Индекс боли медленно пополз вниз, но положение по-прежнему оставалось критическим. Стиснув зубы, Алексей достал из ранца мягкий пузырь с предназначенным для самых тяжёлых случаев раствором – о нём говорили с придыханием, как о чудо-препарате – и недрогнувшей рукой поставил собаке капельницу. Цыплёнок тоже хочет жить…
Вдалеке раздался слабый детский голосок:
– Альфа!
Алексей вскочил, пошёл на голос и вскоре наткнулся на мальчика лет восьми в джинсовой курточке, брючках, кроссовках и трикотажной шапочке. Бледное личико его было осунувшимся и измученным. Он еле держался на ногах, и по всему было видно, сильно замёрз.
Увидев Алексея, он тихо заплакал, и пока Алексей нёс его на руках, не сказал ни слова. При виде перебинтованной собаки он немного успокоился.
– Дяденька, спасите Альфу…
– Стараюсь, парень, – спокойно ответил Алексей, осматривая мальчика. Переохлаждение, шок, несколько гематом и ссадин на лице и руках… – Как тебя зовут?
– Антон. Я кушать очень хочу…
Алексей достал из ранца сухой паёк, дал ему сухарь и фляжку с водой.
– Тебя кто-нибудь бил?
– Нет. Альфу били… Папка… Она его укусила… он её железной палкой…
– А ружьё у него есть?
Мальчик сказал испуганным шёпотом:
– Я побежал за Альфой, а он стрелял… Пьяный.
Стрелял вслед ребёнку и собаке. Алексей выругался про себя и взглянул на показания прибора. Раненый мужчина стоял совсем рядом с ними, возможно, прятался в кустах.
– Выходи! – крикнул Алексей.
Кусты зашевелились, из них, хромая и пошатываясь, вышел невзрачный мужичонка с испитой физиономией и дробовиком в руках. Из кармана куртки торчало горлышко бутылки, заткнутое скрученной бумагой.
– Ружьё брось, – сказал Алексей.
– Щас, – возразил мужичок, держась на безопасном расстоянии.
– На кого руками машешь, герой? На пацана и собаку?
Пьяный голос мужичка сделался плаксивым:
– А ты знаешь, что она меня укусила? Ты знаешь, что за такие дела можно вообще убить? Я её кормлю, пою… а она мне – во! Куртку порвала! У меня покус знаешь, какой?
– Иди сюда, покусанный, – поморщившись, сказал Алексей. – Я медбрат, обработаю рану.
– Нет, – твёрдо сказал мужчина. – Антоха, домой!
– Они из селения, подвергшегося нападению, – заметил переводчик.
– Понятно, – тихо сказал Крошин.
Нарезался самогону, устроил дебош с пальбой и благодаря этому остался жив – и сам, и парнишка его. А матери теперь у пацана, наверное, нет… только это пьяное чучело.
Между тем, мужчина с ружьём покачнулся и осел на землю – кровопотеря давала о себе знать. Алексей пулей метнулся к нему, и между ними завязалась короткая борьба за дробовик. Раздался выстрел. К счастью, ствол был задран к небу и никто не пострадал. Мальчик громко заплакал. Больше не церемонясь, Алексей вырвал ружьё и отшвырнул в кусты. Потом подхватил обмякшего мужчину за подмышки и поволок.
Мальчик, закутанный в плащ-палатку, крепко спал, прижавшись к собаке. Когда Алексей заканчивал бинтовать мужичку ногу, собака открыла большие жёлтые глаза и шевельнула ухом.
– Ах ты, моя красавица, – сказал Алексей. – Замёрзла? Потерпи, сейчас запалю костёр.
В эту минуту в нескольких шагах от них раздался сильный треск, будто с темнеющего неба что-то тяжёлое упало на верхушки деревьев и, ломая ветки, рухнуло на землю. Раздался крик, полный боли, и всё стихло. От неожиданности мужичок вскрикнул, а собака дёрнулась всем телом.
– Спокойно, – негромко сказал Алексей и, пригнувшись, подобрался к тёмной массе, лежавшей под деревьями. На поясе у него запищал прибор. Он машинально взглянул на него. Светилась точка с числом 10 – у существа, лежавшего перед ним, был болевой шок.
Это, безусловно, был человек, только очень большой, по пропорциям превосходивший Алексея примерно в полтора раза. Его огромное тело было облачено в чёрный комбинезон со множеством карманов на кнопках. На голове плотно сидел гладкий шлем; везде – на толстой ребристой подошве ботинок, на рукавах, груди, на тонких перчатках – поблёскивали металлизированные прошивки. Они светились в надвигавшихся сумерках, как и лицо с очень светлой кожей. Черты лица были правильными: прямой нос, хорошо очерченный подбородок. Глаза скрывал полупрозрачный щиток. Хотя оружия Алексей с ходу не заметил, принадлежность существа к военной касте не оставляла сомнений. Он тронул рукав, запачканный чем-то тёмным – это оказалась липкая пахучая кровь.
Определитель боли захлёбывался писком. Сев на корточки, Алексей осторожно откинул щиток на шлеме, приподнял тяжёлые татуированные веки, посветил фонариком – зрачки светло-зелёных глаз ещё реагировали. По всем признакам у существа была сломана спина, и он умирал, испытывая жестокие страдания.
Алексей задрал голову, разглядывая тёмные кроны деревьев.
– А-а-а! – раздался сзади торжествующий крик. – Это ж я эту гниду подстрелил! Он на дереве шпионил, а я бац, и попал!
У Крошина сводило скулы. Что за невезуха такая? Именно сейчас, когда всё поставлено на карту, выскакивает из табакерки этот пьяный чёрт, палит куда ни попадя и пробивает границу между мирами. И захочешь, такое не придумаешь. Одни проблемы от этих алкоголиков. Он хотел обратиться к темноволосому, но переводчик остановил его нетерпеливым жестом: не мешайте…
