– Я не знаю, что такое вакцинатор, – ответил соломенноволосый. – В лабиринте мне выдали это.
Он извлек из подсумка тщательно упакованный сверток и принялся разворачивать множество слоев тряпья. Было видно, что он всячески старался сберечь хранимый внутри свертка предмет во что бы то ни стало. Наконец, в его руках появился небольшой медицинский пистолет необычно странной формы, и соломенноволосый здоровяк протянул его собеседнику.
– Что это? – Богдан с любопытством уставился на необычную медтехнику.
– Инъектор, – объяснил соломенноволосый. – На тысячу сорок три дозы.
– Тысяча сорок три дозы? – Богдан удивленно поднял брови. – Нас сейчас ровно тысяча сорок три, если считать с младенцами! Откуда ты узнал?!
– Я не знал, – соломенноволосый коротко качнул головой. – Мне его таким выдал лабиринт. Я подошел к постаменту, на котором он лежал, и постамент зажег на поверхности камня надпись. Спросил, согласен ли я на условия лабиринта, и если да, то я могу взять инъектор и идти. Там, на инъекторе, сбоку, есть счетчик. На нем цифры.
– Тысяча сорок три, – Богдан сверился со счетчиком. – Блин, портативный вакцинатор! Круто! Не то, что та бандура, которую носят Королева с Малининым! – Неожиданно ему в голову пришла какая-то мысль, и улыбка сменилась насупленной гримасой. – Погоди… А как же вторичная процедура? Обработки хватает на год, затем требуется вторичная процедура, не меньше четырех литров крови не-мутанта, а в идеале шесть! Как этот инъектор возьмет в себя даже четыре литра?
– Не знаю, – в который раз ответил соломенноволосый. – О вторичной обработке ничего не говорилось. Меня спрашивали только о согласии с условиями лабиринта.
– Что за условия? – насторожился Богдан.
– Инъектор выдается исключительно для спасения тех, кому я обещал, – ответил здоровяк в эксклюзивной броне, – на посторонних инъекции действовать не будут.
– И всё? – в голосе Богдана мелькнули нотки подозрительности. – Ты что-то не договариваешь!
– Вторым условием был мой отказ от инъекций, – нехотя объяснил соломенноволосый. – Я добровольно отказываюсь от каких бы то ни было инъекций, и с того момента на меня не будут действовать никакие инъекции. Включая обычные лекарственные препараты.
– Чего?! – выпучил глаза собеседник. – Ты согласился на такую лажу?! Ты же можешь мутировать в любую секунду! Уже само по себе удивительно, что ты до сих пор человек! Это же смертный приговор! Если ты мутируешь, кто будет ставить нам инъекции?! Тебе нужно пройти обработку у Королевы как можно скорее!
– Нельзя, – соломенноволосый коротко отмахнулся. – Вдруг инъектор перестанет работать, я же дал согласие в лабиринте… Да это и неважно. Отчего не помочь множеству хороших людей ценой всего лишь одной жизни? Выгодный размен. Да и не нужен я вам для инъекций. Инъектор работает в любых руках. Насколько я понял, он привязан к пациентам, а не к доктору.
– Да-а?! – протянул Богдан, мгновенно возбуждая плотоядный интерес в глазах всех присутствующих, и во взгляде соломенноволосого мелькнула тревога. – Надо попробовать!
Он взял инъектор в руку и приставил его к предплечью. Раздался едва слышный звук.
– Что… тут написано что-то… – Богдан нахмурился, вчитываясь в тускло светящуюся надпись, появившуюся на поверхности инъектора: – «Внимание! Обнаружен носитель вампиризма. После инъекции штамм вампиризма в крови пациента будет заменен на стандартный антиштамм безвозвратно. Дальнейшее участие пациента в проекте «Вампир» станет невозможным. Для получения инъекции нажмите на спусковую клавишу»… Что за лажа, Штурвал?! – Он вперил в соломенноволосого здоровяка негодующий взгляд. – Что за дрянь ты нам принес?!
– Вы хотели антивирус, – спокойно ответил тот. – Он у вас есть. Чем ты недоволен, Богдан?
– Да ты вообще понимаешь, от чего собрался нас избавить?! – воскликнул тот.
– От мутации, – ответил Штурвал. – И от необходимости убивать ради своей жизни по одному живому человеку ежегодно. Разве это плохо?
– Плохо?! – Богдан посмотрел на него, словно на умалишенного. – Ты собрался избавить нас от бессмертия и вечного могущества! За которое всего-то надо заплатить одним бесполезным примитивным или ублюдком из Чистых! Доноров миллионы, они плодятся, как тараканы! А после того, как я доработаю план Малинина, у нас появятся собственные острова, вроде Готланда, на которых мы будем жить или выращивать доноров, и они вообще никогда не закончатся! И ты предлагаешь мне от всего этого отказаться ради шестидесяти лет жизни, из которых лет тридцать я буду немощным стариком, как Олег Семенович?! Штурвал! Ты это всерьёз?!
– Не хочешь – не коли, – поморщился соломенноволосый здоровяк, как бы невзначай складывая руки на груди. – Отдай другим, может, кто-то окажется более человечным.
– Человечным? – Богдан разозлился. – То есть, мы – вампиры, мы плохие, да? Потому что всего лишь хотим немного больше счастья, которое заслужили, но не получили из-за того, что не родились какими-то там вонючими арийцами, так?! А примитивные – они хорошие! Потому что их не тянет к могуществу, им хорошо живется примитивными, они ни в чем не виноваты! Ты говоришь так же, как Николаев! Но он-то у нас, мать его, арий! Только ни эти его слова, ни это его жалкое арийство не мешают ему бегать за Королевой, вытягиваясь во фрунт по первому её требованию, и исполнять все приказы! Да это всё чушь! Любой из примитивных, не задумываясь, поменяется с нами местами, и сразу же пустит нас в расход или на донорство! Им просто повезло меньше нашего, как и тебе!
– Не оскорбляй, Богдаша, – с ледяной вежливостью процедил Штурвал. – Ты мало что обо мне знаешь, не тебе судить. Мне безразлично, за кем бегает ваш Николаев, я не знаком ни с ним, ни с этой вашей Королевой. Я искал этот инъектор для вас. Я дал слово Олегу Семёновичу, дал слово всем вам, включая тех, кто не дожил. И я сдержал слово, хоть и не перед всеми. Поэтому говори за себя, Богдан.
– Я говорю за всех нас! – взъярился Богдан. – Мы едины, забыл? А когда мы едины – мы непобедимы! И сейчас мы едины, как никогда! Нет ничего крепче вампирского братства! – Он скользнул взглядом по остальным: – Я верно говорю?
Десяток солдат дружно и коротко поддержали его слова, и Богдан продолжил более миролюбиво:
– Если хочешь, можешь походить по аэропорту и поспрашивать людей. Может, кто и согласится променять бессмертие и могущество на несколько десятков лет безбедного угасания. Сам и узнаешь!
Он швырнул Штурвалу инъектор, тот ловко поймал его на лету и молча пошел к выходу.
– Ночь на дворе, – тихо шепнул Богдану один из солдат. – С кем он будет разговаривать?
