Опытный взгляд охотника без труда различал следы убежавших сибиряков. При таком безветрии отпечатки на песке исчезали медленно. Почти не осознавая этого, он запоминал ориентиры, следил за положением солнца и самых ярких звезд. Для неопытного глаза Марс выглядел неизменным — все те же кроваво-красные дюны, цветные полосы руды на запыленных скалах и низкие заросли корявых растений. За крутыми оврагами поднимались низкие холмы, а дальше снова начинались дюны, сухой песок и острые скалы. Но Колли знал, как найти дорогу назад.
Чуть позже ирландец завел разговор. Голоса, проходя через микрофоны, атмосферу и наушники, наполнялись резким металлическим дребезгом.
— Неужели сибиряки не подумали о том, что мы можем нанести им ответный визит?
— Наверняка подумали, — пожав плечами, ответил Колли. — И, будь здесь густые заросли, они могли бы сбить нас со следа. Но на такой открытой местности это просто невозможно.
— А если им все же удастся ускользнуть? Пройдут они, к примеру, по голым скалам, и ищи их тогда свищи.
— Они шли по этому пути туда и обратно. Видишь, здесь две цепочки следов. Потеряв одну из них, мы всегда можем отыскать другую. Очевидно, сибиряки не успели составить карты и, плохо ориентируясь в пустыне, решили воспользоваться обычным компасом. Я уверен, что они добирались в наш лагерь по прямой линии. Следы ведут на северо-запад. Мы без труда найдем их корабль.
Луис закусила губу.
— Наверное, я что-то не понимаю, — прошептала она. — Этот мир и так враждебен к людям. Зачем же еще сражаться друг с другом?
— Они первые начали, — сказал Иванович.
— Да, но я думаю, что это болезнь всего человечества. Почему мы никак не научимся жить в мире?
— Некоторые люди не хотят, да и просто не могут делать это, — ответил Колли. — А других без хорошей дубины такому не научить.
— Нет, тут все гораздо сложнее, — возразил О'Нил. — Мы сейчас пытаемся нанести ответный удар в целях самообороны. Но именно таким образом и начинается каждая война. Скажите, кто-нибудь из вас подумал о том, почему они напали на нас первыми? Мы считаем их убийцами и кровожадными чудовищами. А они обычные люди, и у них тоже есть высокая цель, ради которой они сражаются за Марс, за свой народ и, возможно, за всю Вселенную. Тот, кто не может защитить свои идеалы и ценности, просто нежизнеспособен и должен выйти из игры.
— И что же тогда делать? — с отчаянием спросила Луис. — Рвать друг другу глотки, пока не наступит конец света?
— Нам надо изменить свои идеалы, — ответил ирландец. — Мы должны дать человечеству одну великую цель.
— Вряд ли такое возможно, — проворчал Колли. — На Земле больше нет единой расы людей.
— И все же, друзья мои, это обязательно надо сделать, — сказал О'Нил.
Он отрешенно смотрел куда-то вдаль, и на его лице сияла мечтательная улыбка.
Колли пожал плечами и молча повел отряд вперед. Корабль исчез за горизонтом. Они остались одни среди скал, коричневых дюн и мертвой тишины.
Любые физиологические процессы становились на Марсе фантастически сложными. Питаться приходилось холодной едой, извлекаемой из герметично закрытых контейнеров. В каждом шлеме имелось отверстие с клапаном, и при приеме пищи оно соединялось с особым патрубком пищевого контейнера, или «сундука с едой», как язвительно называл его Колли. Потребление воды ограничивалось строго выверенным рационом, а емкости с жидкостью располагались на спине и по бокам скафандра. Для удовлетворения естественных нужд люди уходили за дюну и пользовались специальным приспособлением, которое предохраняло костюмы от потери воздуха и тепла.
Щетина и пот тоже вносили свою долю дискомфорта — кожа неимоверно чесалась, а добраться до нее было невозможно. Дыхание зависело от запаса кислорода, от состояния вентилей и насосов. Любая поломка механизмов и приспособлений скафандра означала смерть. Там, на территории лагеря, они в любой момент могли бросить все дела и подняться на борт корабля, но здесь, в пустыне, им не оставалось ничего другого, как только идти вперед. Все это доводило их до безумия. Они шептали проклятия и скрипели зубами. Они сражались с собой, стараясь подавить беспричинную злобу, а она росла и росла и снова выходила из-под контроля.
— Мы никогда не освоим эту планету, — со вздохом произнес Колли. — Она слишком велика для нас. И людям здесь не прижиться.
— Главное — начать, — ответил О'Нил. — К тому же у нас нет другого выбора.
— На бумаге и словах колонизация Марса выглядит прекрасно. Но нам не перевезти сюда столько людей, техники и материалов. Куда проще обосноваться на Южном полюсе.
— Мы бы так и сделали, — сказал О'Нил. — Но Антарктида тоже стала радиоактивной. Единственная надежда на Марс. И мы должны завоевать планету во что бы то ни стало.
— Как? Выкапывая ямы в песке?
— Это только начало. А потом колония разрастется и выйдет из своих убежищ. Мы начнем изменять земные и марсианские растения. Люди научатся выращивать органику и водоросли, они адаптируют свои биохимические процессы, и колония перейдет на самообеспечение. Пройдут годы, в атмосфере увеличится содержание кислорода — а его запасы в грунтовых полостях несметны — здесь появятся вода и углекислый газ. К тому времени колонисты привыкнут к местным условиям, и в отличие от землян им уже не потребуется так много кислорода и тепла. Упорное движение вперед, десятилетия усилий и труда приведут людей к победе, и уже через пятьсот или тысячу лет эти пустыни превратятся в цветущие сады. Когда есть цель, для человека нет ничего невозможного. Научных знаний нам хватает. Опыт и технику приобретем в процессе работы. Осталось вложить труд и деньги. Но прежде всего — труд.
— Деньги? — удивленно спросил Колли. — Того, что необходимо для освоения Марса, мы не купим ни в одной стране Земли. А здесь, как видишь, деньги не нужны.
— Они нужны всегда, — ответил О'Нил. — Деньги — это символ человеческих усилий. При колонизации Марса людям придется отказаться от всего, что накоплено веками. Чтобы хоть как-то возместить такую огромную потерю, мы должны обеспечить колонистов деньгами. Вопрос простой, но от него зависит существование нашей расы. Именно здесь нам предстоит создавать научные станции и вести эксперименты со стабильным набором хромосом марсианской флоры. Именно здесь мы должны раскрыть тайны генетики и наследственности. Да, возможно, это невыполнимая задача. И может случиться так, что экология Земли развалится ко всем чертям, пощадив лишь самые примитивные формы жизни. Но у нас останется Марс. У нас останутся колонии. Придет день, и люди вернутся на родную планету, чтобы посеять на ней ростки новой жизни. — Он печально покачал головой и тихо добавил: — Деньги нужны, но жизнь за них не купишь.
