— Возможно, но сейчас речь не об этом. Мне нужно, чтоб ты помог мне.
— О чем вы тут? — вмешался Илар.
— Ты же сам говорил, — отозвался Серегил. — Эти рабские отметины не то, с чем бы я хотел ходить до конца своих дней. А если нас тут поймают с ними, тогда вообще не о чем говорить.
— А ещё я говорил, что первое, что ищут охотники за рабами, это свежая рана на месте, где было клеймо.
Серегил указал головой на Себранна.
— А что, если её не будет?
Он отстегнул свой ремень и сложил его концы, затем попробовал зажать его зубами.
— Порядок. Давай начнем с ноги, Алек. Там будет менее заметно, если что-то не получится.
— Почему бы для начала не пробовать на Иларе? — спросил Алек.
Илар тут же приподнялся и приготовился задать стрекача.
— Вот поэтому, — ответил Серегил. — Он станет вырываться и орать, и кончится тем, что мы перережем ему сухожилия. Тебя тоже нельзя трогать. Ты единственный, кого слушается Себранн, и если он увидит, что я иду к тебе с ножом, боюсь, он не захочет мне помогать.
Он улыбнулся и потрепал Алека по волосам.
— Не волнуйся за меня, тали. Я видывал и худшее.
Верно. Но сколько же можно?
Ему пришлось потратить ещё немного времени на уговоры, но он, наконец, убедил обоих помочь ему. Илар встал рядом с Себранном, держа чашку с водой. Серегил вытянулся на животе прямо посреди грязи, прихватив сложенный вдвое ремень. Алек с ножом в руке опустился возле него на колени и задрал штанину на ноге Серегила так, чтобы было видно клеймо. Когда он ухватился за ногу Серегила, тот с радостью отметил, что руки у Алека не трясутся.
— Поторопись, тали, и постарайся срезать не слишком глубоко. Только кожу.
— Знаю.
Серегил взял в зубы ремень и прикусил покрепче. Он почувствовал, как Алек ухватил кожу внизу его голени, и впился в ремень зубами изо всех сил, когда Алек принялся резать её. Возможно, Серегил и проходил через худшие испытания, и Алек, возможно, всё делал так быстро, как только мог, но сейчас, когда боль обожгла ногу Серегила, словно раскаленное железо, от этого было не легче. Срезать кожу с клейма даже оказалось куда больнее, чем прижигать его в свое время.
Шумно дыша, зажав в зубах ремень, он едва слышал, как Алек закончил и что-то сказал Илару и Себранну. Спустя пару мгновений, когда он, корчась от ужасной боли, рычал и вырывался из чьих-то рук, схвативших его за голень, что-то прохладное влажно коснулось его окровавленной плоти.
— Не дергайся! — приказал Алек.
Он опять почувствовал прохладу, но на сей раз боль была уже значительно тише. Он попытался глянуть через плечо, но Алек снова заставил его улечься.
— Лежи смирно, прошу. Потерпи ещё немного.
После второго цветка боль была уже вполне терпима. После третьего он выплюнул ремень и уронил голову на сложенные руки, обливаясь холодным потом и одурманенный тяжелым ароматом заживляющих цветов. Алек приложил последний, и всякая боль исчезла.
— Получилось!
Серегил перевернулся и вытянул руку.
— Давай следующее.
— Может, подождать?
Серегил нервно рассмеялся.
— Если подождать, то вам придется гоняться за мной и ловить. Так что давайте-ка!
Он снова зажал в зубах ремень и прикрыл глаза левой рукою. Или внутренняя часть руки была слишком чувствительным местом, или Алеку пришлось резать чуть глубже, но Серегил теперь дергался и хрипло вскрикивал, пока Алек не остановился и не принялся прикладывать цветы. Когда всё было сделано, он уронил левую руку и долго смотрел в начинающее светлеть небо, усилием воли заставив себя сдержать рвоту.
Алек обеспокоено склонился над ним:
— Всё ещё больно?
— Нет, — выдавил из себя Серегил, — но это оказалось куда как невесело, гораздо хуже, чем я ожидал.
Чувствуя, что тошнота отступает, он сел и осмотрел своё предплечье. Клейма больше не было. Кожа на месте его была гладкой и тонкой, но абсолютно целой. На самом деле ещё было немного больно, но не настолько, чтобы невозможно было терпеть. Он посмотрел на остальных. Алек был бледен, его пальцы, державшие нож были все в крови, но по-прежнему не дрожали. Илар выглядел совершенно несчастным, упав со своей чашкой на колени возле Себранна.
— Спасибо. Всем вам. — Серегил поднялся и потрепал рекаро по голове:
— Особенно тебе!
Рекаро выставил указательный палец правой руки: из разреза на его кончике выступила большая белая капля.
Серегил улыбнулся.
— Да. Ты заставил мою боль уйти. Благодарю тебя.
Алек постарался улыбнуться, вручая Серегилу окровавленный нож.
— Теперь моя очередь, если ты готов. Оттяни кожу и режь прямо под нею. Тогда ты практически не рискуешь задеть мышцы.
Передававший Алеку пояс, Серегил содрогнулся при этих словах.
— Я очень рад, что ты не сказал этого раньше, когда резал меня.
Алек пожал плечами и положил руки на плечи Себранна.
— Сейчас Серегил будет резать меня. Ничего страшного. Я ему разрешил, а ты ведь сделаешь эти цветы для меня тоже, правда?
Рекаро внимательно поглядел на него, как всегда молча и без всяких эмоций.
— Вот и отлично.
Алек растянулся на земле между ними и спрятал лицо в сложенные перед собой руки. Приглушенным голосом он добавил:
— Остается надеяться, что ты столь же хорош в разделке шкур, как и я.
Рука Серегила сильнее сжала черную рукоятку.
— Возьми в зубы ремень. Я постараюсь все сделать побыстрее.
Илар ухватил Алека за лодыжку и под коленом, оказавшись лицом к лицу с Серегилом. Их глаза встретились, и Серегил поразился, увидев в них поддержку, и услышав, как Илар пробормотал:
— Не заставляй его ждать долго.
Серегил оттянул гладкую золотистую кожу вокруг клейма Алека. Под кожей прощупывалась напряженная, тонкая, как веревка, мышца. Серегил сделал глубокий вдох, и одним махом срезал клеймо, оставив мокрый овал обнажившейся плоти. Он осел на пятки, наблюдая, как Себранн вкладывает большой темный цветок в кровоточащую рану. Он тут же исчез, также, как и тогда, в доме козопаса. Рекаро сделал ещё три таких же, и когда последний цветок закончил свое действие, а рана затянулась, Алек издал сдавленный стон и перевернулся, все еще сжимая пояс зубами. Из его глаз от боли брызнули слезы, но он тут же протянул руку и умоляюще глянул на Серегила: поторопись.
Серегил быстро срезал вторую метку и помог Себранну управиться с
цветами. Когда и эта рана была вылечена, он схватился за руку Алека обеими руками, позабыв про то, что весь испачкался кровью.
— Тебе получше?
Алек выплюнул ремень и закрыл глаза.
— Ты был прав, — прошептал он, — Не много радости…
