- Милости просим, - взявшись за спинку стула, Федотов вознамерился поухаживать за дамой.
Запах волос. Случайное прикосновение. 'Черт, как же она красиво движется. Повезло кому-то', - но с языка слетело иное:
- Владимир Алексеевич, вы не против поговорить о журнале?
- Не против, не против. Всех проводили, можно и о деле. Только ... хлопотное это занятие, журнал выпускать.
Вряд ли Гиляровский заговорил бы при непосвященных. Значит, Нинель приглашена не случайно, - таков был вердикт переселенцев.
- Верю, хлопотное, но нам надо популяризировать свое дело. Оно того стоит.
- И вы готовы нести убытки? - подала голос Нинель.
Вопрос заставил по-иному отнестись к гостье.
- Господа, позвольте кратко обозначить цели, в противном случае мы рискуем задержаться до утра.
По мнению переселенцев, поначалу журнал должен был популяризировать радиодело. Эдакая смесь журнала 'Радио' и 'Науки и жизни'. Чуть позже должны появиться серьезные статьи по теории радиосвязи, обзоры своих и конкурирующих профессиональных изделий. С появлением массовой продукции журнал должен обеспечить рекламу.
- Сколько планируется выпусков в год? - вопрос репортера был сух и деловит.
- Полагаю, по паре номеров на ближайшие два-три года. Позже журнал станет ежеквартальным. Дальше - как получится.
- В принципе подход правильный, но надо определиться с кругом читателей на каждом этапе, - голос Нинель был все так же женственен, хотя тема звучала вполне деловая.
Примерно через час переселенцам стало понятно, что они приличные олухи. То же самое стало ясно и Гиляровскому с Нинель, хотя виду они не подали. Зато в тематику журнала было рекомендовано внести произведения приключенческого жанра. Серьезные статьи предложили пустить приложением. Пусть бесплатным, но отдельным. 'Ибо не фиг скрещивать трепетную лань с бегемотом', - примерно так Федотов понял мысль Нинель Дмитриевны.
В разговоре обозначился перечень первоочередных дел и список должностей. К персоналиям решили вернуться позже.
В сумерках от костра доносились гитарные переборы. Там рыжий Мишка исполнял романсы. Звучало неплохо, лишь голос выдавал незрелость исполнителя.
- Димон, инструмент возьмешь?
- Эт мы мигом. Господа студены, хватит кормить комаров. Гитару в студию!
Звуки настраиваемого инструмента. Несколько испанских проигрышей сменяются джазовыми ритмами, следом угадывается стиль кантри. Удивленные взгляды окружающих. Прижавшись спиной к Ивану Никитичу, задумчиво слушает Катерина. Рядом со Зверевым и Гиляровским примостилась Нинель. Борис со Смоленцевым сидели особняком. Затаив дыхание внимают студенты.
Будто услышав невысказанную просьбу, зазвучали минорные аккорды. Им в помощь полились стихи любимого Федотовым одинокого гитариста. Димон знал предпочтения своих друзей.
И витает, как дымок, христианская идея,
Что когда-то повезет, если вдруг не повезло,
Он играет и поет, все надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро победит в борьбе со злом.
Отзвучала последняя струна, с ней, вслушиваясь в себя, притихли слушатели. Такова магия стихов в незатейливом музыкальном сопровождении. Казалось бы, ну что особенного в этих стишках, а вот надо же! В душах, способных слышать, эти рифмы стократно усиливаются талантом исполнителя. Раскрывается тайный смысл, понять который до конца никому не удается, но всякий мечтает и печалится
Не успев найти истину, гости погрузились в другую сказку.
Дождь притаился за окном,
Туман поссорился с дождем,
И беспробудный вечер,
И беспробудный вечер,
О чём-то дальнем, неземном,
О чём-то близком и родном,
Сгорая, плачут свечи.
Мелодии сменяли одна другую. Переселенцы давно выявили предпочтения аборигенов. В этом мире воспринимались напевные мелодии или стихотворные рифмы с философским подтекстом. Инструментальные произведения шли на "ура". В какой-то момент Федотов не удержался:
- Дим, а осенний цикл?
- Напомнишь?
Вы пришлите в красивом конверте
Теплых слов шелестящий шелк.
Ну а мне вы не верьте, не верьте -
Я такой - я взял и ушел...
Сквозь речитатив едва слышно пробилась мелодия. Изумленные взгляды женщин. Печаль осеннего огня будоражит души. Зовет в неведомое, но Димон слов толком не помнит. Прозвучал первый вопрос:
- Откуда все это богатство? Это все из Чили? - в голосе Нинель изумление пополам с недоверием.
- Не скажут, Нинель Дмитриевна, режьте их на куски, не скажут,- баритоном прозвучал голос Гиляровского. - Эх, водят они нас за нос.
В голосе промелькнула горечь. От неунывающего жизнелюба услышать такое было непривычно.
- Но как же так?
Неизвестно, как бы развернулась дискуссия, если бы не Мишенин:
- Дим, а "Бесаме" вспомнишь?
Зазвучало бессмертное произведение. Пахнуло пыльным зноем мексиканской пустыни и нездешней любовью.
Каждая эпоха плодит музыкальный мусор, но среди никчемных поделок изредка рождаются шедевры, что с первого исполнения становятся классикой. В этом ряду "Бесаме мучо" едва ли не на первом месте. Реакция не заставила себя ждать:
- Господи, какое же чудо! - взор Нинель был обращен к Федотову.
В какой-то момент Борис поймал себя на том, что не отрываясь смотрит в эти серые глаза и получает такой же ответ.
Удар гитариста по струнам вызвал долгий замирающий звук, вслед за которым последовало объявление:
- А сейчас, господа, прозвучит чилийская народная песня протеста - "Кукарелла". Говорят, она была написана на заре конкисты на каком-то южноиндейском диалекте. По-видимому, сегодня в Зверева вселился бес, иного переселенцам просто не пришло в голову.
Ошалело закрутил головой Мишенин, внутренне сжался Федотов. Между тем вступление прозвучало вполне даже 'по-чилийски', с характерным "тррри ха-ха" и "тррри бум-ба", но никто не упал и даже не поморщился. Вот что значит искусство далекого народа! Это вам не балалайка. Более того, все оживились. Вскоре и оба 'чилийца' самозабвенно помогали солисту. Мишенин отбивал ритм по пузатому самовару. Федотов воспользовался спинкой стула. Оба почти сносно подпевали: 'Шала-ла-ла'. Трудно было удержаться от музыкального вихря, впитавшего в себя африканский темперамент и ритмику восьмидесятых годов.
Федотов давно не испытывал опасений по поводу случайных оговорок из своего времени. В любой момент можно было сослаться на 'Чили' или попросту послать особо любопытного в дальнее эротическое путешествие. Другое дело - посылать не безразличных тебе людей. Душа была категорически против. На счастье, Борис вспомнил о бумажных фонариках:
- Друзья мои, у нас есть аттракцион летающих огней. Дим, запустишь?
