— У меня не было другого выхода, — возразил я. — Богданов был опасен для общества, согласитесь. Кроме того, в разговоре со мной он уже собирался высказать очередное желание. Если бы он приказал мне забыть все содержание нашего разговора и убраться из Ржева, то я бы подчинился. Не знаю, гипноз это был или что-то другое, но он реально мог влиять на людей, делая из них марионеток. А представьте, что случилось бы, если бы он прислал свою открыточку в наш Центр с пожеланием забыть все, что связано с поисками Всемогущего... Мы бы тогда окончательно потеряли контроль над ситуацией.
— Возможно, — кивнул Гаршин. — Но чисто теоретически было бы любопытно побеседовать с ним... в лабораторных условиях. Не говоря уж о том, что можно было бы использовать его в наших интересах.
— Значит, ты думаешь, я допустил ошибку? — спросил я. — Испортил вам всю обедню, да?
— Не кипятись, Ардалин, — примирительно сказал Ивлиев. — Никто тебя не обвиняет. На твоем месте я бы тоже расстрелял этого придурка.
Мы помолчали.
Потом Гаршин спросил меня:
— Ты не выяснял у Тютёва, что стало с сестрой Олега? Она ведь наверняка превратилась после воскрешения в «пустышку», и ее должны были «перепрограммировать» на новую личность.
— Возможно, — пожал плечами я. — Но какое это теперь имеет значение? К тому же, я просто не успел пообщаться на эту тему с Тютёвым — я ведь и с самим Олегом после его... второго рождения толком поговорить не успел, потому что нашел это письмо...
— Слушайте, мужики, — вмешался Ивлиев, который все это время возбужденно кружил по кабинету. — Давайте расходиться, а? Поздно уже, и мы сейчас все равно ничего не придумаем. Ну их в задницу, все эти проблемы!
— Да-да, — сказал рассеянно Виталий, который напряженно думал над чем-то. — Сейчас, сейчас... Я вот что думаю... Значит, ты говоришь, Алик, что Олег ничего не помнит о своем прошлом, так?
— Абсолютно, — сказал я.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво поинтересовался Ивлиев. — Может, он просто притворяется, что стал другим?
Я глубоко вздохнул. Может, признаться им, что я и сам когда-то побывал в Круговерти? Нет уж, спасибо. Не хватало только, чтобы они увидели во мне подопытную морскую свинку.
— Нет, — сказал я. — Он не притворяется. За это я ручаюсь.
— Ну, хорошо, допустим, — сказал Гаршин. — Но ведь тело-то у него осталось прежним, верно? Вот если бы мы знали, какое условие необходимо для инициации его чудесного дара, то можно было бы поэкспериментировать. Возможно, мы получили бы ответ на вопрос, где в человеке скрывается дар всемогущества — в теле или в душе? Неужели ты так и не вытянул из Богданова, что это за условие?
Перед моим мысленным взором всплыло видение: толстая древняя книга, догорающая на траве.
Предположим, я расскажу им сейчас про Евангелие. Наверняка они привезут Олега сюда, в наш следственный подвал, снабдят его Священным Писанием и заставят исполнять различные желания.
Предположим, опыт завершится успешно, и они сделают из Олега Всемогущего. Обманным путем заставят его отменить запрет на смерть, введенный его предшественником. А что потом? А потом у них будет два выхода: либо вновь превратить Олега в ничего не помнящую «пустышку» (кстати, кто сказал, что на свете больше нет убийств? А разве лишение человека памяти и личности — не убийство?), либо продолжать тайно эксплуатировать его в тех или иных целях.
Как и несметное богатство, Всемогущество опасно. Оно перечеркивает все моральные принципы и категории этики. И даже те, кто боролся против него, завладев им, наверняка ощутят соблазн рискнуть поиграть с огнем.
Нет уж, сказал я себе.
Не дам я вам такой возможности.
И Олега убивать я вам тоже не дам.
— Нет, — сказал я как можно сокрушеннее и даже развел руками. — Не вытянул. Я же сказал: не разговор у нас с ним был, а игра в кошки-мышки, и он вертел мной как хотел. Единственное, что мне удалось сделать, когда он ослабил свое воздействие, — нажать на курок...
— Драный ты носорог, Ардалин! — с отвращением провозгласил Ивлиев.
Работы в отделе Ивлиева было действительно выше крыши.
Помимо интернет-поиска и изучения материалов прессы, проводилась тестирование реальных способностей вновь выявленных «живых феноменов»: телепатов, ясновидцев, предсказателей будущего, обладателей дара телекинеза, гипнотизеров, колдунов, экстрасенсов и прочих кудесников.
Чаще всего это были люди, болезненно жаждавшие славы и сопутствующей ей материальной выгоды. В отличие от истинного Чудотворца, которого мы искали, они не прятались в темные углы и не боялись огласки. Напротив, с поражающей воображение энергией они кричали о себе во весь голос крупными заголовками газетных объявлений, зазывали потенциальных клиентов изощренной рекламой. Некоторым удавалось даже прорваться на телевидение и стать героем сенсационного сюжета в промежутке между сообщениями о большой политике и прогнозом погоды.
На мой взгляд, это был извращенный паноптикум наподобие цирковых аттракционов девятнадцатого века, когда неискушенной публике демонстрировали «женщину-змею», сиамских близнецов и хвостатых человеческих особей.
Однако руководство Центра полагало, что не следует пренебрегать даже минимальными шансами, и Ивлиев окунул меня с головой в череду бесконечных разъездов и командировок — не только по Москве, но и по всей стране.
Хотя и Пилютин, и Гаршин сомневались, что Всемогущий может отыскаться среди «магистров черной и белой магии». Однажды в беседе со мной Виталий весьма скептически отозвался о сверхъестественных способностях вообще и, в частности, о «ясновидцах», которые заявляли, будто способны установить местонахождение человека по его фотографии, независимо от того, умер этот человек или жив, находится ли он в соседней комнате или на другом конце планеты.
— Ты пойми, Алик, — убеждал меня Гаршин, — для того чтобы найти одного-единственного человека среди миллиардов живых и еще нескольких миллиардов мертвых, экстрасенсу потребовалась бы уйма времени, даже если он будет осуществлять свое «сканирование» со скоростью света. Однако он, не моргнув глазом, выдает свой ответ почти мгновенно!.. А ведь психика — это всего лишь канал связи с конечной пропускной способностью, и на него должны действовать те же законы, которые распространяются на материальный мир.
— Но ты же сам утверждал, что наш мир — это бесчисленное множество мельчайших наночастиц, объединенных единой взаимосвязью, — возражал я. — Может быть, где-то уже существует некая база данных, где весь массив информации классифицирован и разложен по полочкам, и ясновидцу достаточно подключиться к ней и задать критерии поиска, чтобы исключить лишние элементы?
