Серегил сначала подумал, что он говорит о своем душевном состоянии, но тот добавил:
— Плеск этого ручья сводит меня с ума. Прошу тебя, дозволь мне помыться.
Серегил засомневался, хотя сама идея ему понравилась. За весь день они не услышали и не увидели ни одного человека, а ручей, извивавшийся между деревьев, бежал прямо под горкой, на которой они сидели сейчас. Солнце почти село, и наверху, сквозь ветки, уже виднелись первые звездочки.
— Ладно. Покараулим друг друга.
Первым пошел Серегил. Оставив свой меч в пределах легкой досягаемости, он снял с себя грязную одежду и присел на корточки на глинистом берегу, пытаясь смыть пот и дурной запах. Он оглядел правую руку — то место, где когда-то было клеймо — и остался доволен, что не придется ходить весь остаток жизни с этим живым напоминанием о случившемся. Уже и то было ужасно, что он позволил им с Алеком вот так вот попасться: и особенно виноватым он чувствовал себя из-за того, что так долго им приходится выбираться обратно к свободе.
Слишком долго, даже если такова цена за то существо, созданное из его плоти. И которое он любит так, будто это действительно его ребенок.
Серегил наклонился к ручью промыть волосы, снова думая о пророчестве оракула. Если это не свершение пророчества, то всё же чертовски похоже на то.
Он с удовольствием ощутил, как холодная вода ласкает кожу головы. Он чуть-чуть помедлил, потом сел и как собака потряс головой, разбрызгивая вокруг себя капельки воды.
— Ну, дай же и мне сполоснуться.
Серегил глянул через плечо и с удивлением обнаружил Илара прямо возле себя. "Он же фейе, в конце концов", — подумалось ему, хотя Серегилу по-прежнему не нравилось, когда тот вот так к нему подкрадывался.
Илар утер лицо рукавом, размазав по щеке полоску грязи.
— Мне-то нужно мыть меньше, а, хаба?
— Не называй меня так, — вспыхнул Серегил, больше по привычке, чем гневаясь на самом деле.
— Прости. Но я всегда думал о тебе только так.
— И всё равно, не смей, — прорычал Серегил, продолжив своё занятие.
— Мне жаль, что Алек никак не сможет простить меня. Знаешь, мне он и в самом деле нравится. Было нелегко поступать с ним так, но я не мог иначе.
— Это ты так говоришь всё время, — фыркнул Серегил, умываясь.
Легкое прикосновение к своему плечу его испугало. Он отбросил руку Илара и вскочил. Ручейки воды побежали с его груди, намочив спереди его штаны.
— Будь ты проклят! Чего тебе надо?
Илар шагнул ближе.
— Чтобы ты простил меня, наконец, Серегил. Я не могу понять: ты спас мою жизнь, но по-прежнему бежишь от меня, как от чумной крысы. Почему тогда ты не убил меня или не оставил, когда была такая возможность?
— Я и сам сто раз спрашивал себя об этом.
Илар пригладил рукой подол своей грязной одежды.
— Ты же и правда не знал, что случилось со мной? Ты считал, что я, как и ты, наслаждаюсь свободой?
И снова, подумалось Серегилу: его сердце словно потянули на маленьком рыболовном крючке.
Не сводя с него глаз, Илар развязал шнурки на шее и стянул тунику через голову, обнажая своё израненное тело — со всеми шрамами, рубцами и ужасающей пустотой между ногами.
Когда Илар снова коснулся его плеча, Серегил не шелохнулся, глядя прямо в его грустные ореховые глаза и видя в их глубине столько боли.
— Хаба, — прошептал Илар, наклоняясь к нему ещё ближе: — Неужели мы не имеем права даже на один единственный раз? Мы сломали друг другу жизни, и вот теперь снова вернули их. Без меня разве смог бы ты вытащить этих двоих?
— Я справился бы!
Однако Серегил, действительно, не представлял, как бы он сделал это.
Рука Илара скользнула к его затылку, и Серегил совершенно не понимал, почему, черт возьми, позволяет ему делать это. Илар вдруг склонился так близко, что его губы оказались совсем рядом и Серегил смог почувствовать его дыхание.
Он отшатнулся:
— Что, черт возьми…?
Но прежде, чем они смогли выяснить это, из-за деревьев выскочил Алек и бросился на Илара, опрокинувшись вместе с ним в поток с яростным всплеском.
Серегил стоял, как вкопанный, и наблюдал за их потасовкой. "Ещё немного и он поцеловал бы меня. И я почти позволил ему сделать это!"
Алек быстро одержал верх и теперь топил голову Илара, не давая тому подняться. Серегил кинулся в ручей и оттащил его прочь, пытаясь поставить его на ноги. Оба они вымокли до нитки. Алек отмахнулся, и его кулак угодил Серегилу прямо в челюсть, заставив Серегила грохнуться на задницу посередине ручья. Юноша был мертвенно бледен.
— Так вот значит как? — крикнул он, стискивая кулаки, и готовый броситься в битву снова: — Вот почему ты потащил его за собою?
Серегил уставился на него. Половина его лица пульсировала от боли, а рот наполнился кровью.
— Конечно же, нет!
— Я всё видел! Он — голый. И он целовал тебя!
— Он не целовал!
Обвинение так больно ужалило его, что боль тут же сменилась возмущением:
— А ты-то сам? Я тоже не раз видел вас с ним в саду! И он обнимал тебя.
— Я тебе говорил, что он пытался меня соблазнить, но я не поддался!
— Я тоже!
— Ага, он просто что-то искал у тебя в глазу, наверное!
— Твою мать, Алек!
Он просмотрел на Илара, все еще сидевшего в воде там, где упал. Вода струилась по его лицу вместе с кровью. Илар выглядел таким побитым, несчастным, беспомощным. Жалким.
Серегил с трудом поднялся на ноги.
— Ударь меня ещё раз. Посильнее.
— Что?
— Пожалуйста, тали. Еще раз.
Алек снова удивленно глянул на него, потом размахнулся и, преодолевая сопротивление, шлепнул его по щеке.
Илар, пошатываясь, поднялся, глянул на них как на двух сумасшедших и старательно обошел их стороной, направившись к своей одежде.
— Я не хотел ничего дурного, Алек, — дрожа, пробормотал он.
— Чёрта с два! Ты с самого начала подбивал к нему клинья.
Алек осуждающе глянул на Серегила.
— И ты позволил ему?
С таким же успехом Алек мог ещё раз ударить его. Серегил рывком натянул на себя камзол и взлетел на холм к их стоянке, даже не утруждая себя ответом. Он не знал, на кого ему больше злиться. Наверное, на самого себя.
Алек приставил меч к горлу Илара.
— Сначала я — там, в доме, а теперь значит вот это? Когда ты оставишь его в покое, черт тебя подери?!
— Пожалуйста, не надо! Ты же обещал, — взмолился Илар, и ноги его подкосились.
— Не искушай меня, — Алек, почувствовав отвращение, вложил свой меч в ножны. — Ты надел на него рабский ошейник, но он всё равно спас тебя. Зачем же теперь ты вредишь ему?
Илар обхватил свои колени, подтянув их к груди, и слегка покачиваясь взад и вперед, расстроено прошептал:
