— К даме с такой внешностью ни один уважающий себя крыс и не приблизится. Во-вторых, она должна аппетитно пахнуть. Нет нужного запаха — нет контакта, соответственно, нет и крысят! И в-третьих, она должна постоянно доказывать, что она лучшая, что другой такой нет. Вот тогда, быть может, я и вильну хвостиком в ее сторону… У нас с этим строго.
— В ваших кругах — все наоборот, девушки стремятся избавиться от растительности на теле до последнего волоска… бр-рр! Разве так можно? Этак невесть до чего можно докатиться. Но, как ни странно, для вас именно голое женское тело наиболее привлекательно, в смысле — с минимальным количеством шерстяного покрова!
— И вот что я вам скажу… Как раз в этом и кроется причина того, что вы так часто болеете, да! Даже ваши родственники обезьяны простужаются реже, а все почему? Шерстью они покрыты, покрыты надежно, вы — нет…
— Когда Кобрик закончил свой спич, все долго смеялись, а Полина расхрабрилась настолько, что взяла его на руки. Кобрик, естественно, тут же принялся ее активно обнюхивать, после чего сделал заключение, заставившее всех снова грохнуть со смеху.
— Я же говорю — не тот запах! Букет бедноват, да и скудные оттенки какие-то… Нелегко вам, люди. И как бы вы ни старались, не стать вам настоящими крысами, братья по разуму, ни-ког-да! Вот оно как получается, если быть честным до конца…
— Первым отреагировал на вызов, конечно же, Константин (ибо Александр-Эдвард в силу особых отношений с представителями ИНТЕРКРЫСа питал к ним определенную слабость), воскликнув:
— Лихо! Не знай мы тебя, подумали бы, что ты зарвавшийся шовинист. Разве можно так пугать девушку? Полина, дай, пожалуйста, этому зазнайке достойную отповедь.
— Без проблем. Уважаемый оппонент, видимо, решил, что вся такая из себя белая и пушистая, кисейная барышня… ан нет, ошибся! Когда нужно, я очень даже могу постоять за себя. И вот что я думаю по поводу вышесказанного. Никто и никогда не вправе выдавать свои измышления за мнение большинства, на этот случай есть референдум!
— И только большинство имеет право на истинную точку зрения. Те, кто с этой точкой зрения не согласен — либо меньшинство, не сумевшее разобраться в сути дела, либо совершенно неадекватные индивидуумы, что, естественно, не может служить оправданием для их позиции. Это в качестве реплики.
— Теперь перейдем к основному вопросу. Разве можно на основании всего лишь одного-двух признаков судить о том, сможем ли мы сосуществовать, или не сможем?
— Чушь! Разум — он и есть разум, в каком бы обличии он ни существовал. Другое дело, если он по тем или иным причинам оказался скорее агрессивным, чем мирным…
— В таком случае нужно экспериментальным путем подбирать другие приемлемые формы контакта. В любом случае ключевые признаки разумного поведения возьмут вверх! Иначе не бывает, альтернатива — самоуничтожение агрессивного вида.
— Отсюда следует вывод: всегда и везде будем искать — и находить! — братьев по разуму. И при контакте будем спрашивать, чем мы можем им помочь, а не какое у них оружие. В этом вся соль и разница. Мы с тобой, дружок, не то что схожи, мы с тобой — братья!
— С этими словами Полина легонько почесала Кобрика за ушком. Константин же не удержался от восклицания:
— Есть контакт! Дуэль закончилась вничью, победил разум разумов!
Ему ответом был долгий и веселый смех. Остудил веселье Александр-Эдвард.
— Мы тут совсем заболтались на философские темы, а ведь пора спуститься с облаков на землю, друзья мои. Предлагаю разбиться парами и отправляться на поиски нашего дорогого полковника! Что то Я по нему сильно соскучился! (общий смех). Маршрут нам известен — в пригородные катакомбы!
— Электромобиль быстро доставил их по набранному на дисплее адресу. Они вышли на окраине обозначенного на карте полигона.
У небольшого здания, похожего на стеклянный дзот, в котором зияла приличных размеров дыра, их уже поджидали бойцы отряда сопровождения.
— Полине все происходящее казалось какой-то фантасмагорией. Разумные крысы… да еще не одна-две, а целый отряд!.. Трудно было отделаться от ощущения нереальности всего этого. Будто бредешь сквозь густой туман, а в нем мелькают неясные тени. Такой вот «театр теней», в который превратилась привычная реальность.
— Но, несмотря на необычность того, что происходило с ней, Полине это нравилось. Во-первых, веяло чем-то новым, неизведанным, пусть и немного пугающи… А во-вторых, она наконец получила то, о чем мечтала многие годы. Дух приключений, которому всегда не хватало места в ее обыденной жизни. И вот — желание исполнилось!
— С первого момента, когда она увидела Константина, стало понятно: проходить мимо таких людей равносильно отречению от всего святого, что есть в твоей душе. Немного позже, прочитав донесения спецслужб, попавшие к ней в руки, как к референту босса, проанализировав как сам текст, так и то, что обычно скрывается между строк, Полина взвесила свои ощущения и пришла к выводу, что судьба посылает ей лучик-намек. Не упусти свое счастье, дурочка!
— Она без колебаний взялась за телефонную трубку. К черту условности, долой заезженные, как старые грампластинки, фразы типа: «Не звони первая, где твоя девичья гордость?.. Он тебя не достоин…» — все долой! Нет предрассудкам и капризам! В конце концов, кто как не женщина делает из мужчины человека? Больше никому это не под силу.
— А в данном случае все намного проще — он и так уже человек незаурядный. Значит, надо позаботиться лишь о том, чтобы так все и оставалось! Полина была уверена на все сто, что не ошиблась в своем выборе.
— Пока она размышляла, какой же все-таки редчайший счастливый шанс ей выпал, Кобрик и Александр-Эдвард доводили до личного состава поставленную перед отрядом задачу. После того, как подразделения получили подробные инструкции, каждое выдвинулось в своем направлении. Площадка вокруг черного зева тоннеля опустела. Константин подошел к Полине улыбаясь и с заговорщицкими нотками в голосе сказал:
— Нам с вами поручено очень важное направление. Мы должны отправиться в другой сектор и контролировать там несколько выходов, пока отряд не выгонит всех, затаился подд землей, наверх. Имейте в виду, что тот, кого мы ищем, выглядит один в один как Кобрик, только на нем должна быть форма полковника.
— А если он переоденется или просто выйдет без мундира?
