— Хороший вопрос. Зная его характер, который успел изучить за время совместной работы, могу с определенностью сказать, что полковник не станет снимать мундир. Он высоко чтит честь офицера… как ему кажется. И потом, я легко узнаю его по мордочке. Так что ему не проскользнуть!
— Что же такого он совершил, раз на него устроена столь масштабная облава?
— Милая Полина! Об этом человеке можно написать целый роман, но, к сожалению, это будет роман-катастрофа… Он — абсолютно отрицательный герой. Когда у нас будет побольше времени, я обязательно поведаю вам все, что о нем знаю.
— А сейчас, если не возражаете, мне хотелось бы узнать о вас и вашей жизни все, что вы сочтете нужным рассказать. Я весь внимание. У нас в запасе несколько часов. Все это время мне придется смотреть не на вас, к сожалению, а следить за окрестными развалинами, так что уж не обессудьте… Но уверяю вас, внимание мое от этого не ослабнет ни на секунду.
— Хорошо. Только единственная просьба: не перебивать и не переспрашивать. Я очень этого не люблю. Могу просто замолкнуть или сбиться. Что ж, слушайте.
— Родилась я в этом городе, который очень люблю. Люблю здесь каждую улочку и каждый дом, каждое дерево и каждую аллею. Детство мое ничем особенным не отличалось, было как у всех детей того времени. Ходила в детский садик… Вот посещение садика мне категорически не нравилось. И дело было совсем не в том, что я росла капризной или с претензиями… просто не нравилось — и все!
— Следовательно, пребывание там не доставляло мне никакого удовольствия, скорее, наоборот. В садике я была одиночкой. Этакая замкнутая девочка, всегда сама по себе. Мама, как полагается, проводила со мной нескончаемые беседы, но все напрасно!
— Единственным, что скрашивало мое пребывание в садике, был один мальчик, на год старше меня и очень хороший собой. Хоть и считается, что дети в дошкольном возрасте еще не умеют объективно оценивать внешность сверстников. У кого как… У меня — получалось.
— С ним одним я только и общалась, а иногда и играла. Мы с ним даже оказались увлечены бальными танцами и продолжили заниматься ими и в школе. Вообще, росла я довольно замкнутой девочкой. Когда начала посещать школу, беды детского сада быстро забылись. Никого из сверстников по садику я уже не вспоминала, да и весь последний год там оказался сущим адом.
— Мальчик мой перешел в школу на год раньше меня, и мне было до того грустно, что хоть вой маленькой волчицей… Но рано или поздно черная полоса заканчивается, и я приступила к любимому занятию — грызть не всегда шоколадные грани науки! Мне повезло еще и в том, что мой знакомый мальчик учился в той же школе.
— Правда, классом старше, но это нисколько не мешало нам общаться — нам всегда было интересно вместе. Кстати, я до сих пор не назвала его имени… Имя у него было проще некуда: Ваня. Так и шли мы с Ваней по школьной жизни, можно сказать, рука об руку, нас почти всегда видели вместе, так и переходили из класса в класс.
— Конечно, среди одноклассников у меня были и подруги, и мальчики, которые симпатизировали мне больше, чем другим девочкам… но Ваня всегда оставался для меня самым лучшим. Не то чтобы я была в него влюблена. То было нечто большее, чем просто любовь. До сих пор затрудняюсь подобрать нужные слова, чтобы выразить это сложное чувство, но оно было именно таким!
— Постепенно детство уходило в прошлое, уступая место юности, мы становились старше и, в некоторой степени, умнее. Иван уже окончил школу, когда мне только предстояли выпускные экзамены. Их я сдала успешно и получила красный диплом.
— Как-то незаметно подошла пора выпускного бала. К нему я готовилась особенно тщательно, ведь такое радостное и в то же время волнующее событие происходит не каждый день, а всего раз в жизни! Я пригласила Ваню. Он не очень хотел идти, все из-за того, что я в прошлом году к нему на выпускной бал не пришла.
— Не по своей вине, это все мама… Заперла меня дома и строго-настрого наказала сидеть и никуда не рыпаться. Но разве объяснишь это горячим мальчикам вроде Вани?.. Он, конечно, обиделся. Дулся целые полгода. Здоровался, правда, но как будто через силу. Со временем оттаял. Пригласил в кино, и мы помирились.
— Я полностью признала свою неправоту, за что была награждена прощением и очень нежным поцелуем… и не одним… мы целовались до самого конца киносеанса. Для того-то Ваня и брал билеты на последний ряд, у стены, где «места для поцелуев». Наступил день бала. Мои одноклассники встретили Ваню не совсем по-джентльменски.
— То и дело пытались его поддеть, сыпались злые шуточки. Он долго терпел, но все же не выдержал. Вышел с кем-то из мальчиков на улицу выяснять отношения «по-мужски», да так и не вернулся. Обидчик его исчез тоже. Разумеется, их долго искали, всех свидетелей ссоры опрашивал сотрудник из тогда еще милиции… но все тщетно, оба как в воду канули!
— Моему отчаянию не было предела. Мне казалось тогда, что я потеряла часть себя. Я искала его. Сама. Подолгу бродила по городу, несмотря ни на что надеясь отыскать моего Ваню волей счастливого случая. Наивно и напрасно. Но… когда мы очень молоды, самые горькие утраты переносятся как-то легче.
— Впереди у тебя еще целая жизнь, и все выглядит не так уж мрачно, как вчера… Несколько месяцев пролетели незаметно. Ваню я вспоминала все реже и реже. Экзамены в институт, лето, новые знакомства… все это как бы отодвинуло мою беду на задний план. Настал момент, когда я перестала думать о нем совсем.
— И совершенно напрасно. Однажды вечером, сидя у себя на балконе, я вдруг услыхала странные звуки, они были похожи на шелест листвы, но гораздо громче. Я всматривалась в темноту, но ничего разглядеть не смогла; теплый июльский ветерок слегка трогал мои волосы.
— Что-то смутно знакомое, едва уловимое вырисовывалось среди ветвей большого дерева, которое росло напротив балкона, только я никак не могла понять, что же это такое… Вдруг, словно по какому-то озарению, я узнала знакомое лицо. Иван! Мне сделалось жутко до озноба, хотелось закричать, но я не смогла. Меня будто парализовало. А лицо улыбнулось и сказало:
— Привет! Давненько не виделись. Как поживаешь? Чем занимаешься?
— Я? Н-нормально. А ты? Где ты был все это время? Явился, как снег на голову… Сколько разговоров было насчет тебя, и никто ничего толком не знает…
— Долго рассказывать. Дай лучше перекусить чего-нибудь. Проголодался до ужаса!
