Все лесные жители присоединились к дружному хору:
- Раз!
- Два!
- Три!..
И оставшиеся без предводителя лисы, ласки, горностаи, хорьки и крысы пустились наутек. Они бежали, как никогда еще не бегали! Они толкали друг друга, чтобы оказаться впереди всех. Они ни слова не говорили друг другу на бегу, и слышно было только быстрое дыхание толпы зверей, стремившихся во что бы то ни стало раствориться в залитом солнцем пространстве. Каждый надеялся, что к закату ему удастся скрыться с глаз этих страшных обитателей Леса Цветущих Мхов...
Через некоторое время госпожа Янтарь и Командор подошли к Белле.
- Можно мы в последний раз их догоним? - умоляюще спросил Командор.
Барсучиха отрицательно покачала головой:
- Нет, друзья. Мы уже победили. Страна Цветущих Мхов снова принадлежит нам!
- Хршр, пошли домой!
Эти слова Кротоначальника, произнесенные на грубом наречии его племени, прозвучали для всех самой сладкой музыкой.
50
Прошло два десятка дней после изгнания бывших солдат Котира.
Вокруг озера до поздней ночи продолжалось шумное веселье. На деревьях были развешаны цветные фонарики, отражавшиеся на гладкой поверхности озера множеством оранжевых, розовых, голубых и золотистых отблесков. В ночном небе светились звезды, а внизу, на земле, плясали и радовались лесные жители. Повсюду были рассыпаны гирлянды цветов, а от больших костров, разожженных на берегу озера, доносились изумительные запахи праздничных яств.
Мартин проснулся и услышал, как Гонф поет:
Я над собой не потерплю
Вовек ярма уродин
Ведь я гнуть спину не люблю,
Свободен я, свободен!
Доволен я, и волен я,
Мне жребий сей угоден
И коль хочу, я хохочу,
Свободен я, свобо-о-о-о-о-ден!
- Ты так думаешь, Гонф? Ладно, попробуй это своей жене сказать!
- Гонф, иди сюда, помоги мне откупорить клубничное вино, да поживее!
- Иду, иду, моя Колумбиночка! Иду, мой засахаренный каштанчик!
Со всех сторон раздался веселый хохот.
Тимбаллиста плюхнулся на край постели Мартина:
- Вот ты и проснулся, друг мой. Аббатиса так и говорила, что это должно случиться не сегодня завтра.
Мартин улыбнулся и пожал лапу друга:
- Не волнуйся, я вернулся к жизни. Долго я тут пролежал?
Не успел Тимбаллиста ответить, как к ним подбежали Ферди и Коггз.
- Ага, проснулся, соня, - сказал Ферди.
- Подумать только, спать во время праздника! - добавил Коггз.
К ним приблизились аббатиса и Белла, украсившие цветами свои наряды. Они принесли горшок супа из овощей. Аббатиса тут же принялась кормить Мартина с ложки.
- Добрый вечер, Мартин. Не отвечай, знай себе ешь. Нам нужно, чтобы ты как можно скорее встал на лапы.
Воитель так и поступил. Вскоре вокруг его постели собрался весь лесной народ.
- Смотри-ка, Мартин проснулся!
- И неплохо выглядит, клянусь кореньями!
- Ухршр, красив, как перец, и крепок, как пиво!
- Ха, привет, товарищ!
- Ну, как ты теперь себя чувствуешь, Защитник Страны Цветущих Мхов? Белла расплылась в счастливой улыбке.
Мартин вглядывался в лица друзей и улыбался сквозь слезы, невольно выступившие на глазах.
- Как хорошо быть живым, Белла!
Раздалось громкое "ура", а затем каждый заторопился сообщить новости:
- Знаешь что, товарищ? Пока ты спал, я женился на Колумбине!
- Да, мой Гонф больше не воришка - уж об этом я позаботилась!
- Ха, мы нашли им дом, представляешь, когда патрулировали южную границу. Но это все-таки в лесу.
- Да, это крошечная старинная церковка - называется часовня Святого Ниниана. Непостижимо, как она там оказалась! Вся заросла зеленью и обветшала.
- Ничего, мой Гонф быстро приведет ее в порядок.
- Да, товарищ, а ты видишь, что озеро чуть-чуть понизилось? Командор и Лог-а-Лог почти что подняли "Лесной Корабль".
- Да, в самом деле! Уже этим летом мы будем перевозить на нем камень из каменоломни, что рядом с фермой Джиндживера.
- А ты слышал, что мы построим огромное каменное аббатство?
- Большой-большой дом, где заживем все вместе!
- Прямо у тропы, недалеко от нового жилища Гонфа и Колумбины.
Белла замахала лапами, призывая всех к порядку:
- Тише, тише! Ступайте веселиться подальше отсюда! Наш воин задремал под вашу болтовню.
Костры уже начали постепенно угасать, но праздничное веселье продолжалось по-прежнему. Счастливые голоса лесных жителей разносились в теплой летней ночи. Их отголоски долетали выше звезд - туда, где живут легенды.
51
Кто-то постучал в дверь сторожки.
Белла неспешно встала с кресла и зашлепала к двери.
Снаружи стояла красивая толстая мышь. Она вошла внутрь и кивнула мышонку, но тот, оказалось, уже заснул, привалившись к ручке кресла.
- Я так и думал, что он у тебя, сударыня, слушает твои рассказы.
Белла внимательно посмотрела на толстую мышь:
- Ты, должно быть, Гонф, сын Гонфа и Колумбины из часовни Святого Ниниана. Я так и подумала, что это твой сын. Он просто вылитый дед!
Толстая мышь усмехнулась:
- Гм, ты присматривай получше за своим запасом засахаренных каштанов и сыра, сударыня. Там, где показался этот маленький воришка, лучше быть начеку. Повезло тебе, что он уснул!
Белла с нежностью подняла с кресла спящего мышонка:
- Вот разбойник! Смотри, куртка у него желудями набита. Где, интересно, он их раздобыл? Позволь я отнесу его домой.
Они зашагали рядом по пыльной тропе, не переставая беседовать.
- Жалко, что он заснул так быстро. Я так и не успела рассказать ему о великой клятве, которую произнес Мартин, перед тем как повесить свой меч на стену и стать одной из мышей аббатства Рэдволл. И о великолепном празднике, которым мы отметили окончание строительства главных ворот. Знаешь, ведь этот праздник совпал с твоим рождением. Ммда, вот уж повеселились так повеселились мы тогда! Командор столько всего съел, что чуть не утонул в пруду аббатства, и госпоже Янтарь пришлось нырять, чтобы его вытащить... А твои мама с папой никогда тебе об этом не рассказывали?
Гонф, сын Гонфа и Колумбины, кивнул и улыбнулся:
- Рассказывали! Не меньше ста раз!
52
В этот последний день осени солнце светило ярко и горячо, будто посреди лета. В совершенно неподвижной глади моря отражалось безоблачное голубое небо. Птицы с криками кружили над раскаленным песком на берегу, поднимаясь ввысь в восходящих воздушных потоках.
У входа в пещеру, спрятавшись от палящих лучей солнца, стояли два зайца. Они смотрели на большого взрослого барсука, устало направлявшегося вдоль берега прямо к ним. Он был силен и отважен; его глаза горели неукротимым огнем, а металлические шипы на тяжелой боевой дубине, которую он без труда нес одной лапой, ярко сверкали в лучах солнца.
