– Спасибо, боярин Меший! - искренне ответила Элиза. Внезапно ей захотелось заплакать. Усилием воли он сдержала слезы. - Есть у меня деньги. Я, наверное, обратно в Граш проберусь. Там знакомые есть.
– У-у-у… - протянул боярин. - Вот такое точно не выйдет. Не слышала разве - большая орда с тех краев валит? Да тебя первый же отряд на кусочки разрежет, окажись ты хоть трижды воякой. Слышал я, правда, что бабы у них наравне с мужиками дерутся, а то и покруче, они, может, и пощадят, хотя вряд ли. Да уж не у них ли ты свою повадку переняла? Ну да я опять не о том. Нет, на юг тебе дороги нету, и никому нет. Хочешь - иди, конечно, да только проще сразу зарезаться. А хочешь - у меня оставайся? - вдруг предложил он. - Мой-то олух как на тебя поглядывал, а? Странный он у меня, на девок даже и не смотрит. Вернее, по сеновалам валяет, а вот жену себе присматривать не хочет. А вот на тебе, пожалуй, женится…
Элиза прыснула, потом, не удержавшись, захохотала во все горло. Гридни с удивлением оглядывались на нее. Наконец, закусив кулак мало что не до крови, ей удалось остановиться.
– Спасибо тебе, боярин, за доброту… - начала она и осеклась.
Дверь распахнулась, и в зал один за другим потянулись вооруженные люди - вои вперемешку с монахами. Среди них девушка с ужасом заметила сухощавого мужчину с фанатически горящими глазами - брата Куария.
– Ведьма! - сходу возгласил он, вытянув палец в сторону Элизы. - Взять ее, мои верные!
Девушка окаменела. Неужели боярин предал ее? Но зачем, зачем тогда разговоры? Или не он? Тогда кто же?
– Стоять! - рявкнул Меший, вскакивая с лавки. От его рыка Элиза оглохла на одно ухо, но зато и пришла в себя. - Стоять на месте, я сказал! Дружина, к оружию!
Гридни, словно весь вечер ожидали команды, уже стеной выстроились перед пришельцами, не пуская их в глубь залы. Кистени и сабли пока оставались опущенными, но чувствовалось - сделай кто из новоприбывших шаг вперед, и начнется драка.
– Ах, как нехорошо… - пробормотал Меший. - Не иначе, хозяин таки удружил. Ну, доберусь я еще до него… Что надо, Куарий? - уже в голос спросил он. - Чего врываешься, ровно во вражью крепость?
– Отдай ведьму, боярин! - не своим голосом взвыл монах. - Она бежала из заточения! Ее должно вернуть!
– Если она ведьма, то я - Настоятель! - нехорошо ухмыльнулся боярин, выходя вперед. - Ты знаешь меня, Комексий. Ведьмаков я сам за версту чую. Чиста она, чиста!
– Не твое дело, боярин, мешаться в дела Храма! - прошипел монах, явно огорошенный неожиданным отпором. - Я верну ее назад, а ты получишь свою награду. Отдай девку!
– А если не отдам? - Меший снова ухмыльнулся в лицо монаху. - Кто ты такой, чтобы мне, боярину, указывать? Аль тебя новым князем вече выкликнуло?
– Ты знаешь закон Храма, боярин! - монах уже оправился от потрясения. - Ворожею не оставляй в живых! Того же, кто покрывает ее, Отец-Солнце будет вечно сжигать своим пламенем! А уж я позабочусь, чтобы ты попал к нему до срока, ведьмачий подпевала!
Боярин побагровел и молча потянул из ножен саблю. Монах отпрянул назад, а солдаты у него за спиной взяли алебарды наизготовку. Гридни напружинились.
– Элиза, сейчас беги по лестнице наверх! - раздался шепот. Девушка дернулась и обнаружила рядом с собой Семена. - Там есть окно, оно на задний двор выходит. Сигай в него и прячься в кустах. Мы разделаем поповичей и найдем тебя, поняла?
– Дурак ты, Семка! - злым шепотом ответила Элиза. - Куда я от них сбегу? Вся округа меня ловит!
– Вперед! - дурным голосом завопил монах и тут же, захлебнувшись воплем, рыбкой нырнул вперед, пробороздив пузом пол. Качнувшаяся вперед шеренга храмовников раздалась в стороны, оборачиваясь к неожиданному врагу.
– Тилос! - охнула Элиза, оседая на лавку. - Тилос…
– Что здесь такое? - с металлом в голосе спросил пришелец. - Что за драка между своими, когда враг на пороге?
– Кто ты такой? - сурово спросил один из храмовников. - Кто такой и почему мешаешь правосудию?
– Какому еще правосудию? - удивился Тилос. - Кто-нибудь объяснит мне, что здесь за бардак?
– Мы пришли за той ведьмой, - храмовник подбородком показал в сторону Элизы. - Предатель-боярин ее не отдает. Ты с нами или с ним?
– Ведьмой? - еще сильнее удивился Тилос. - Она - ведьма? Ребята, вы, кажется, обознались. Девочка - моя племянница, а я ейный дядька и опекун. Я оставлял ее ненадолго в монастыре, а сейчас вот вернулся. А за ведьмами вам в другое место надо, не сюда.
– У меня приказ! - угрюмо огрызнулся храмовник. - Вот доставлю ее в монастырь - тогда и разбирайтесь, кто ведьма, а кто - племянница. А сейчас отойди в сторону, парень, а то порешу!
Тилос шагнул вперед и рывком поднял на ноги потерявшего дыхание брата Комексия.
– Ты здесь главный, верно? - холодно спросил пришелец. - Читать, надеюсь, умеешь? Так читай.
Он вытащил из-за пазухи пергамент и сунул его под нос монаху. Тот, метнув на Тилоса злобный взгляд, вперился в резы. По мере чтения глаза его округлялись. Дочитав, он ухватился за бок и сделал слабую попытку опуститься на ближайшую скамью, однако Тилос не позволил.
– Ну? - спросил Тилос. - Еще вопросы есть?
Монах помотал головой, и Тилос аккуратно отставил его в сторону. Затем он прошел вперед, миновав людей Мешего, и остановился перед Элизой, критически оглядев ее с ног до головы.
– А изгваздалась-то как! - укоризненно погрозил он пальцем.
Элиза повисла у него на шее и зарыдала в голос.
Чуть позже, когда боярин закончил лично воспитывать хозяина постоялого двора, а выплакавшаяся Элиза уснула в своей комнате, Тилос и Меший уселись в том же темном углу общей залы.
– И не боишься, боярин, идти против Храма? - в упор спросил Тилос, пронизывая Мешего взглядом мало что не насквозь. - Живьем ведь проглотят и не поморщатся.
– А что мне Храм? - усмехнулся боярин. - Я князю присягал, не храмовникам, и в Пророка не верую. Дознатчиков ихних я еще у себя терплю, бо большую силу Храм забрал, но указывать, как жить, никто мне не может, кроме князя. Слушай, друг милый, давай-ка начистоту. Что человечек ты не из последних - и сам вижу. Но только догадки гадать не собираюсь. Кто ты есть и что тебе нужно?
Тилос усмехнулся.
– Что, если я враг рода человеческого и истребить его хочу? - угол его рта искривился в глумливой ухмылке. - Что, если я войну раздуваю, невинных людей на бойню гоню?
– То есть как? - удивился боярин. - Что значит - ты гонишь? Я с южанами еще со времен Грета воюю. Сопливым мальчишкой их деревни жег. Они ж не люди - нежить пустынная, крови нашей взалкавшая…
– Глупости говоришь, боярин! - оборвал его Тилос. - Если бы всерьез ты такое толковал, на сем наш разговор бы и закончился. Однако, вижу, гаерствуешь. Нет у меня сейчас настроения шуточки шутить. Так что ты сделаешь, если узнаешь, что я войну начал, южан с места сорвал и на вас натравил?
