— Что тебе кажется, Джей? — спросил я. Было бы чрезвычайно любопытно узнать ответ от этого сорокапятилетнего тучного ребенка с весьма низким лбом.
Он улыбнулся.
— Мне кажется, это похоже на одну из тех вещиц, какие недавно показывали по телевизору, — помните? Кто угадает, что это такое, получит приз, и…
Финкль едва ли не со злобой снова взял странный предмет.
— Согласен, согласен! — воскликнул он, еще раз внимательно осматривая его. Затем, взглянув на меня, попросил. — Вы позволите мне изучить эту вещь в моей лаборатории, когда вернемся домой? Покажу и кое-кому из своих коллег. Я действительно не могу понять назначение этой машины.
— Машины? — удивился я. Он кивнул.
— Да, а вы разве не знаете, что даже простой винт — это уже машина. Но этот предмет… мне кажется, бесконечно сложнее любого винта. Мне также очень интересно узнать, — задумчиво продолжал он, — кто же способен создавать столь тяжелый сплав… — И он возвратил вещицу мне. — Держите. Благодарю вас.
Финкль вернулся к своему прибору, а мы с Дегом опять уселись на ящики, сложенные возле большого камня. Посмотрели на самолет — хромой и недвижный. Солнце безуспешно боролось с плотной завесой облаков, которые, казалось, застряли между горных вершин. В нескольких километрах отсюда солнцу, похоже, удалось одержать небольшую победу — неожиданно на землю упало несколько серебристых лучей. Самолет, где укрылась Астрид, обуреваемая Бог знает какими мыслями и какой тревогой, слегка заблестел. Все вокруг было проникнуто непередаваемой печалью.
— Что-то будет дальше, Мартин? — спросил Дег и тут же поправился: — Я хочу сказать, что, интересно, произойдет через… семь-восемь часов?
— Не знаю. Астрид предупредила своих товарищей. Все зависит от места, где мы находимся. Думаю, сейчас они спешат сюда в вертолете или на небольшом самолете. Хотелось бы, Дег, чтобы они поскорее прилетели. Не потому, что они мне симпатичны и я жажду познакомиться с ними… Просто им не стоило бы встречаться тут с другими…
Дег изумился:
— С другими? С какими другими? Кого вы имеете в виду?
— Дег, ты что, позабыл про полковника Спленнервиля? Ты полагаешь, ему неизвестно, что мы не добрались до Тиатаки? Думаешь, он не забил тревогу? Это дело нескольких часов, и спасательные самолеты начнут искать нас и на этом направлении. И мне не хотелось бы, чтобы они появились тут раньше тупамарос. Что предпримет Астрид, когда увидит, как они приближаются?
— А я даже не подумал об этом, черт возьми! — воскликнул Дег.
— Я тоже! — сказал Эванс, который в эту минуту подошел к нам. Он пристально посмотрел на меня: — Поэтому и надо действовать быстро. У нас осталось мало времени.
— Действовать быстро? — спросил подошедший Джей.
Я посмотрел в сторону самолета:
— Не надо, ребята. Если Астрид заметит, что мы что-то обсуждаем, она забеспокоится… Давайте сядем, как ни в чем не бывало, словно послушные деточки. Ну, а теперь, раз уж все сели, стоит, наверное, что-нибудь поесть.
— Это мысль! — согласился Джей и, взяв сумку с консервами, вывернул ее содержимое. — Тут еда на все вкусы. Я бы попробовал сардины.
Финкль и Сильвия возились с прибором. А мы вчетвером сидели. Эванс открыл мясные консервы.
— В сущности, Купер, — проговорил он слегка дрожащим голосом, — ведь нужно всего-навсего выяснить, в каком из ящиков находится взрывчатка… Согласен, это непросто. И все же стоило бы попытаться… Ведь это же, черт возьми… это же просто нелепо — сидеть тут сложа руки! Боимся женщины!
Эванс достал из мешочка пластмассовую ложку и принялся за еду.
— Миллион долларов!.. А мы тут…
— Отчего бы вам не попытаться, Эванс? Семь ящиков, все абсолютно одинаковые. В пяти лежат приборы, техника, инструменты — безопасные и недорогие. Еще в одном из них нечто вроде миллиона долларов в золоте и банкнотах. В другом — взрывчатка. Нужно только выяснить, в каком именно. Загадка. Игра для Луна-Парка. А награда здесь — не банальная кукла. Почему бы вам не осмотреть эти ящики? Только осторожно! Астрид, наверное, наблюдает за нами из самолета. Рискуете либо получить пулю в голову, либо взлететь на воздух.
Он тяжело вздохнул и покачал головой:
— Надо было заняться этим раньше! Да хоть сейчас еще… если бы мы все дружно поднялись… И бросились бы все сразу к самолету! Да, кто-то, возможно, был бы ранен… но другие…
— Вы бы хотели оказаться раненым, Эванс? Нет? Я тоже.
— Миллион долларов! — пробормотал он. Он смотрел на меня, держа возле рта ложку с фасолью.
Глаза его горели — в них светилась мечта о богатстве и счастливой жизни.
— О чем вы спорите? — устало спросила красавица Сильвия. Она села возле меня, вынудив Дега подвинуться, и капризно посмотрела на меня, как бы укоряя: — Я тоже хочу ням-ням. Я работала все это время, пока вы, такие нехорошие, болтали тут. Я хочу есть. Пожалуйста, господин Купер! Я хочу есть!
— Готов поухаживать за вами. Что вам угодно? Это? — Я взял одну банку, но она отрицательно покачала головой. Я показал на другие и сказал: — Меня интересует вопрос, на который ищу ответ: почему девушка, подобная вам, выбрала себе такую профессию как спасение пострадавших от землетрясения и…
— О, вот эту! — прервала она меня, показывая на банку, которую я протянул ей. — Канадский лосось! Это я обожаю! Почему я выбрала такую профессию? А почему бы и нет? Я люблю электронику. А что, — добавила она, лукаво подмигнув, — разве не заметно?
— Сильвия, ради Бога, перестань! — вмешался Эванс.
Она состроила ему гримасу:
— Замолчи! Я же разговариваю с господином Купером. И господин Купер открывает мне банку лосося.
— Вот вам ваш лосось, Сильвия… и прекрасная пластмассовая ложка. Так значит, вы влюблены в электронику, да? Реальность превосходит фантастику. Я считал, что девушки, влюбленные в электронику, выглядят несколько иначе…
Она засмеялась:
— Все уродины, беззубые и горбатые?
— Нет, но, в общем, другие…
— А, вы, значит, отрицаете равноправие мужчин и женщин, господин Купер? Почему скромная девушка вроде меня, не может быть техником-электронщиком? Спросите у Эванса, хорошо ли я разбираюсь в своем дела Ведь неплохо, Эванс?
— Прекрасно!
— Инженер… — и Сильвия одарила Финкля, стоявшего возле прибора, ослепительной улыбкой. — Разве я плохой техник, а?
— О, превосходный, дорогая… — ответил тот, захваченный врасплох.
— Кончайте эту комедию, — зло бросил Эванс, — время идет, а мы сидим тут, как идиоты, сложа руки! У нас за спиной лежит миллион, а мы тут, тут… Слышите, нам следует договориться. Этот миллион должен быть нашим. Он наш. Никто, кроме нас, не знает, что он в одном из ящиков. Бели заберем его, то сможем поделить поровну…
