– Виктор Иванович!..
– Глохни, стадо!! – заорал он. – Да, Сан Саныч. Я слушаю.
– В общем… я вас благословляю, Мухин.
– Спасибо… батя… – выдавил он.
– Какой я тебе батя?! Могилу в Эквадоре видел? Ну не видел – значит, рассказывали. Меня ведь и правда рядом с Гитлером похоронили. С таким батей, знаешь ли…
– Виктор Иванович!.. Из ФСБ позвонили…
Мухин нервно потряс головой, словно отгонял комара.
– Отряды Народного Ополчения выдвигаются из лагеря! Это гражданская война! Она уже началась! – У начбеза сорвался голос, и последнюю фразу он выжал каким-то хриплым визгом.
– Сан Саныч, есть вещи, которых мы не выбираем, – твердо сказал Виктор.
Немаляев помолчал, играя желваками и пристально глядя ему в лицо.
– Счастливо, Мухин, – наконец промолвил он. – И удачи… Что вам еще пожелать?.. Живите.
Виктор открыл дверь и вздрогнул – посреди сумрачной прихожей в позе ветерана гестапо стояла Светлана Николаевна.
– Мама?.. Чего вы тут… Чего это вы раскорячились? Дайте пройти.
– Здравствуй, зятек, – могильно ответила она.
– Да виделись уже…
– Нет, это мы вчера с тобой виделись. А сегодня – еще нет.
– Ага… ну тогда здрасьте…
Мухин попытался раскрыть дверь шире, но ему не удалось – в углу что-то мешало, вероятно, припертая к стене тумбочка.
– Что у вас за баррикады, мама?
– Мы у тебя нашли, Витенька… – с угрозой сказала теща.
– Нда?..
– Деньжищи безумные твои… Мы все с Настенькой нашли.
– Пересчитать успели?
– Успели, успели, а как ты думал, – удовлетворенно проговорила Светлана Николаевна. – Настеньку мою в черном теле держал, а сам-то… а сам, оказывается, миллионер. И откуда же это, Витенька? Все играешь, да все выигрываешь? Ночь где-то прошлялся… Да не пущу я тебя, не рвись к нам!
– Мама, забирайте все, это мои отступные, – устало сказал Мухин. – Дайте войти. Руки хоть помыть, и в туалет!..
Он толкнул дверь сильнее. Выбить ее можно было двумя-тремя ударами, и этого варианта Виктор не исключал тоже, но для начала хотел попробовать по-хорошему.
– Настенька! Милицию! Звони немедленно в милицию! – заголосила теща, и Мухин, не стерпев такого хамства, навалился на дверь всей массой.
Шурупы выкрошились из старой доски, как из яблока, и верхняя петля сорвалась. Дверь заклинило, теперь ее оставалось только снести. Разворотив коробку и, кажется, заодно сломав тумбочку, Виктор перешагнул через порог.
– Мили-иция! – жалобно и как-то вопросительно заныла Светлана Николаевна.
– Я здесь, гражданка, – буркнул Борис.
Следом за ним зашли Шибанов и Людмила.
– Вот так ты и живешь, да?.. – сказала она, решая, куда бы пристроить сумочку. Достойного места в прихожей не нашлось, и Люда оставила ее на плече. – Я примерно это и представляла…
– Что ты там себе представляла? – спросила, появляясь из комнаты, Настя.
– Ничего особенного, – Люда смерила ее взглядом и, сразу же потеряв интерес, бесцеремонно прошла на кухню.
Последним между качающейся дверью и оторванным наличником пролез Константин.
– Доброе утро, – сказал он приветливо.
– Ну и сколько вас там еще? – спросила Настя.
– Чего ты?.. Посидим полчасика и уйдем.
Настя уже отвернулась и не поняла, кто это произнес. По интонации было похоже на Виктора, то есть на прежнего Витюшу – еще до всех его завихрений, однако говорил не он. Виктор был уже на кухне и что-то рассказывал своим приятелям. А к Насте обращался тот мужик, что вперся за той мокрой кошкой.
– Посидите вы тут… – пробормотала она растерянно. – С дверью-то как же?
– На то, что вы с мамашей у меня скрысили, можно всю квартиру дверьми обставить! – крикнул Мухин.
– Во, скрысили мы у него… – шепнула теща. – О семье надо заботиться, а он в кожаных штанах по ночам шляется!
– Мама, шла бы ты к себе, – сказала Настя.
– Как же я тебя на этих бандитов брошу? – вскинулась Светлана Николаевна. – Они ж тебя, Настенька, замордуют!
– С тобой, мама, замордуют быстрее. Я разберусь, не переживай.
Виктор достал из холодильника бутылку водки и тарелку с нарезанной колбасой. Домашние ее не тронули – видимо, пакет с деньгами лишил их аппетита. Колбаса заветрела и слегка сгорбилась, но на закуску годилась вполне.
– Лучше воздержись, – сказала Люда.
– Я же не запойный. Так, для тонуса, пока Сапера не дождемся. Кто со мной?
Все промолчали.
– Ну и я тогда не буду, – обиженно молвил Виктор, закручивая пробку.
– Опять куда-то собираешься? – спросила Настя.
– Мы ведь все уже обсудили, – ответил он. – Материальных претензий не имею. Может, ты имеешь?.. Одного пакета с баксами недостаточно? Второго нету. Вот все, что осталось… – Мухин повертел в руке «Беретту» и положил ее перед собой. – Без патронов.
– Ты бы стулья принес, – сказала Настя. – Гостей своих по стенам устроил. Или в комнату пригласи…
На кухне действительно было тесновато, но стояли только Костя с Шибановым. Борису и Людмиле достались табуретки, ну и сам Мухин, понятно, сел – не стоя же он пить собирался.
– Спасибо, Насть, все нормально, – заверил Константин. – Мы скоро уходим.
– Ты меня уже и представить успел? – Она приятно удивилась.
– Эй, вы живые?! – раздалось на лестнице.
Дверь затрещала и отвалилась на пол. По коридору прошли две пары тяжелых подкованных ботинок, и на кухню заглянул Петр – такой, каким его Мухин встретил впервые: загорелый, в плотной черной рубашке. Они с Ренатом протащили по линолеуму большую клетчатую сумку и выволокли ее на середину. Внутри лежало пять снаряженных автоматов, а между стволами, как помидоры в огурцах, заблудилось несколько «пээмок» и десятка два упаковок с разными патронами.
– Сапера еще нет? Время-то!.. – озадаченно сказал Петр.
– Времени у нас часа три осталось. Для «Беретты» найдется что-нибудь? – осведомился Мухин.
– Если стандартная, то конечно, – откликнулся Ренат и, заметив Настю, по-свойски ей бросил: – Здорово! Ух, девка, ну ты и поправилась!..
– Здравствуйте, – ответила она, хмурясь. – А мы… разве…
– Это же овца, – сказал Петр
– А-а… – разочаровался Ренат. – Не, Настя. Мы с тобой не знакомы.
– Вас-то я помню, – обратилась она к Петру. – Вы… Старшов, да? Из ФСБ?
Борис посмотрел на него с явным любопытством, но говорить ничего не стал.
– Вы к нам приходили уже, – продолжала Настя. – Микрофоны отключали. Да?
– Да. А до этого вы к нам приходили… – Петр многозначительно глянул на Люду и подмигнул, довольно пошло.
