«Ты лучше этой суки».
Согласна. Она действительно сука. С головы до пят. Просто не верится, что я позволила ей себя опередить. Никак не верится…
– Хватит дуться.
Оборачиваюсь. Нирмала прислонилась к разделительному канату.
– Я и не дуюсь, – возражаю я. – Ни капельки.
Но меня выдает хмурое лицо, Нирмала удивленно поднимает брови, морщит лоб, заставляя морщиться и шапочку.
– Нирмала, я, честное слово, не дуюсь.
Ныряю под канат и присоединяюсь к остальным, но никто и не думает подвинуться. Стая меня не принимает. Здесь я еще более одинока, чем у себя на дорожке.
Отборочные состязания продолжаются. Плавание на спине, в котором я не сильна. Заканчиваю третьей.
В раздевалке тороплюсь принять душ и одеться раньше других. Очень хочется уйти незамеченной.
– Слушай, что за шоу ты устроила, когда мы разогревались? Водичка оказалась слишком холодной? Солнце светило в глаза? Или плавать рядом с нами – ниже твоего достоинства?
Кристи надолго припадает к бутылке с водой.
Для своих вещей она облюбовала другой конец вешалки. Стоит, завернувшись в полотенце, краем которого вытирает лицо. Из второго она соорудила тюрбан для волос.
– Нет… Я… я подумала, что… в воде кто-то есть. На самом дне. Вот и все.
– Кто-то? – переспрашивает она, успев почти опустошить бутылку. – И кто же?
– Какой-то парень.
Зачем я пускаюсь в объяснения? Они унизительны, похожи на оправдания. У меня опять вспыхивают щеки. С удивлением вижу, что и Кристи стала цвета свеклы.
– Кристи, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя все лицо горит.
– Я… Да как-то неважно. Под конец соревнований мне казалось, что я плаваю в кипятке. Кто-нибудь еще заметил? У них что, регулятор температуры сломался?
Кристи допивает последние капли. В ответ на ее слова девчонки качают головой и бормочут невнятное.
– Я ничего не заметила…
– И я тоже. Вода как вода…
– Вы не врете? Вода становилась все горячее. Я едва выдержала до конца заплыва, – признается Кристи. – Все мышцы перегрелись. А потом этот идиотский душ. Кручу, кручу, а холодной воды нет.
Кристи идет с бутылкой к раковине, чтобы налить воды из-под крана.
– Это нельзя пить, – останавливаю ее я. – Возьми мою бутылку.
Она поворачивается, неуверенно приближается и плюхается на край скамейки.
– Спасибо.
Берет у меня бутылку. Половину я уже выпила. Вторую половину она опустошает залпом.
– Извини, – говорит она и возвращает мне пустую бутылку. – Зверски хочется пить.
– Тебе лучше? – спрашиваю я.
– Вроде да. Девочки, а еще вода есть?
Она сидит, зажав голову между колен. Девчонки роются в сумках. Кто-то вынимает целую бутылку. Кристи выпивает и эту.
Посидев немного, она пытается встать, но заваливается набок и шумно падает. Шеннон вскрикивает.
– Что вы всполошились? Я в полном порядке. Кто выложил пол такими дурацкими плитками? – бормочет Кристи, слабо улыбаясь.
Я обегаю вешалку. Вместе мы поднимаем Кристи и усаживаем обратно на скамейку.
– Лучше я полежу, – заявляет она и опять сползает на пол.
Кристи упирается ладонями в плитки пола и укладывается ничком.
– Как здесь хорошо. Прохладно…
– Я сейчас кого-нибудь приведу, – говорю я.
Выскакиваю из раздевалки. Кого позвать? В бассейне есть человек, умеющий оказывать первую помощь. Но где его искать? Нужно найти Клайва… В конце коридора замечаю Гарри.
– Гарри! Беги сюда!
Он видит, что на мне, кроме полотенца, ничего нет, и широко улыбается. Потом неспешно идет.
– С Кристи что-то случилось! – кричу я. – Ей плохо.
Улыбка исчезает с лица Гарри, остаток коридора он пробегает.
– Что с ней? – спрашивает он на бегу.
– Не знаю, вся горит. Пыталась встать – упала. Постоянно жалуется, что ей жарко.
– Сейчас посмотрим.
Опередив меня, Гарри влетает в раздевалку и садится на корточки перед Кристи. За это время ей на лоб успели положить мокрое полотенце. Гарри проверяет ее пульс.
– Кристи, ты меня слышишь?
Она чуть поворачивает голову:
– Что ты здесь делаешь? Это комната для маленьких девочек… Как не стыдно? Мальчишкам сюда нельзя!
– Кристи, ты ничего не принимала перед соревнованиями?
Она вытирает рот тыльной стороной ладони.
– Пить… Жутко хочется пить.
– Она уже выпила три бутылки воды, – сообщает Нирмала.
– Я не знаю, что с ней, – разводит руками Гарри. – Будем вызывать «скорую».
«Скорая» приезжает через считаные минуты. Появляются двое санитарок в форме, с чемоданчиками и носилками. Женщины оттесняют толпу и берут ситуацию под свой контроль. Задают Кристи вопросы, измеряют давление, проверяют пульс. Мы молча стоим и смотрим.
Кристи стало хуже. Она слышит вопросы санитарок, но в ответ лишь бессвязно бормочет, глаза постоянно закрываются. Санитарки тормошат ее, боясь, видимо, что потеряет сознание.
Даже нам ясно, что Кристи нужно отправлять в больницу. Ее укладывают на носилки и выносят из раздевалки. Все происходит слишком быстро. Дверь закрывается, и в раздевалке становится очень тихо.
В тишине мы переодеваемся. Никто не произносит ни слова. Двое девочек всхлипывают.
Я собираю свои вещи. На полу замечаю раздавленную пластиковую бутылку с треснутыми стенками, поднимаю ее и выбрасываю в мусорный бак.
Отец ждет меня в коридоре возле раздевалки, расхаживая взад-вперед.
– Что у вас случилось?
– Кристи стало плохо.
– Я видел, как ее уносили. А в чем дело?
– Пап, я сама не знаю. Она все время жаловалась, что ей очень жарко…
– Сердечный приступ? Перенапряжение? Или что-то еще?
– Нам ничего не сказали. Все может быть.
– А ты-то как? Тебе не жарко?
– Нормально я себя чувствую. Конечно, неприятно, что так получилось.
По правде говоря, теперь, когда история с Кристи позади, на меня наваливается слабость.
– Я бы от водички не отказалась.
– Держи. – Отец протягивает мне бутылку.
Я снимаю крышку и жадно глотаю воду.
– Не торопись. Вся вода твоя… Ты точно не перегрелась?
– Нет. Я просто… просто хочу домой.
Он ерошит мне волосы:
– Пошли отсюда, по дороге расскажешь.
В машине сразу же начинаются расспросы.
– Зачем ты вылезала из воды?
– Ты про наш разогрев?
Чувствую, что не должна рассказывать отцу об исчезнувшем парне. Да и рассказывать фактически нечего. Не было никого.
– Судорога схватила.
– Ногу? Но я не видел, чтобы ты хромала.
– Я вовремя спохватилась. Хождение помогло.
– А потом судороги не повторялись? Сейчас ногу не сводит?
– Нет. Все прошло.
– Это из-за солевого баланса, Ник. Нужно больше пить воды.
– Как Кристи? Ей вода не помогла… Пап, ты бы ее видел. Она подряд выхлестала три бутылки. Я ей свою отдала. И чем больше она пила, тем жарче ей становилось.
– И вода ей не помогла. Лишь усугубила ее состояние…
Такое ощущение, что папа разговаривает сам с собой. Думает вслух.
– Ник, а сколько лет этой Кристи? Она твоя ровесница?
– При чем тут возраст? – спрашиваю я и тут же вспоминаю про его таблицу. Утонувшие девчонки не дают ему покоя. – Шестнадцать ей. Как и мне.
– В этом месте недостаточные меры безопасности, – заявляет отец. – Тебе нельзя туда ходить.
– В каком месте?
– В бассейне. Мне он с самого начала не нравился.
– Пап, что ты, как маленький? Нормальный бассейн. Просто Кристи перенапряглась на тренировках. Упадок сил, тепловой удар или что-то в этом роде.
– Приедем домой, и я поговорю с мамой. Если она согласится со мной, ты больше туда не вернешься.
– Папа, ты о чем? Я не брошу плавания. Я люблю плавать. У меня хорошо получается.
– Вскоре тебе станет трудно добираться на тренировки. Кажется, нашелся покупатель на машину.
– Что-то очень быстро.
– Думаю, я маловато запросил. Нужно было установить цену повыше.
– Ничего, дойду пешком. Буду пораньше выходить, только и всего.
Отец вздыхает, качает головой. Мы останавливаемся у светофора. Пока ждем, папа включает радио.
– …согласно официальному заявлению властей, сделанному сегодня, с полуночи вступает в силу постановление о мерах экономии воды. Запрещено расходование воды на нужды, непосредственно не связанные с жизнеобеспечением; например, полив площадок для гольфа и мытье машин. В ряде районов вода в жилые и общественные здания будет подаваться по расписанию. Если погода останется такой же жаркой, как сейчас, следующим шагом может стать закрытие общественных и коммерческих плавательных бассейнов, а также производств с избыточным водопотреблением, не имеющих собственных источников водоснабжения.
