- Рыцарь...
- Рыцарь убит! - Тротт сорвал с себя маску и с победоносным видом протянул руку к Рунному Посоху. - И твоя смерть близка, Хокмун!
Хокмун выпустил из рук мертвое тело и с воплем ярости взлетел по лестнице к своему врагу. Шенегар Тротт обернулся, отступая от Рунного Посоха, и вновь поднял свою булаву.
Хокмун увернулся от удара и, подскочив к Тротту вплотную, сцепился с ним на верхней ступеньке.
Повсюду в зале шла кровавая резня.
Краем глаза Хокмун разглядел д'Аверка, который отчаянно бился с пятью Соколами. Рубашка д'Аверка превратилась в кровавые лохмотья, левая рука бессильно висела. Орланд Фанк вращал над головой своим громадным топором, оглашая зал страшным боевым кличем.
- Ты умрешь, Хокмун! - прорычал Тротт, и Хокмун был поражен силой его ударов. - Ты должен умереть, чтобы Рунный Посох стал моим!
- Он никогда не станет твоим! Им не может владеть человек! - Хокмун изо всех сил рванулся вперед и, прорвав защиту Шенегара, нанес ему удар прямо в лицо. Граф завизжал, но не ослабил натиска, и тогда герцог Кельнский пнул Тротта сапогом в грудь. Граф скатился с помоста, но, ослепленный яростью, вскочил и снова бросился на Хокмуна. И напоролся прямиком на Меч Зари. Так и умер Шенегар Тротт: с непристойным ругательством на устах, бросив последний взгляд на вожделенный Рунный Посох.
Хокмун осмотрелся. Легион Зари заканчивал свою работу, добивая последних врагов. Д'Аверк и Орланд Фанк устало прислонились к перилам.
Когда умер последний гранбретанец, Легион Зари исчез.
Хокмун посмотрел на труп Тротта и нахмурился:
- Одного мы уничтожили. Но где побывал один, там жди другого. Днарк никак не защищен от Темной Империи и...
Фанк чихнул и вытер нос рукавом.
- Именно ты и должен обеспечить безопасность Днарка и безопасность остального мира, если уж на то пошло.
- Как я могу это сделать? - саркастически усмехнулся Хокмун.
Фанк открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов с его губ сорвался стон:
- Брат! - Он увидел неподвижное тело Рыцаря в Черном и Золотом. Шатаясь, Фанк спустился по лестнице и обнял мертвеца.
- Он мертв, - мягко проговорил Хокмун. - Он пал от руки Шенегара. Но я убил проклятого гранбретанца...
По лицу Фанка катились слезы.
Хокмун и д'Аверк отвернулись от плачущего воина и осмотрели зал, весь заваленный трупами. Даже световые узоры, мельтешащие в воздухе, приняли теперь красноватый оттенок. Горько-сладкий аромат не мог заглушить запах смерти.
Хокмун вложил в ножны Меч Зари.
- Надеюсь, теперь-то нам можно вернуться в Европу? - произнес Хокмун. - Мы выполнили свою задачу - спасли Рунный Посох...
Его прервал знакомый нежный голос. Обернувшись, Хокмун увидел Джемию Коналиса. Тот стоял в центре помоста с Посохом в руках.
- Теперь, герцог Кельнский, ты возьмешь то, что заслужил по праву, сказал мальчик. В его раскосых глазах играла улыбка. - Ты вернешься в Европу, а Посох поможет тебе решить судьбу Земли.
- В Европу?! Я думал, что его нельзя увозить из Днарка!
- Можно, но не всякому. А ты, как избранник Рунного Посоха, можешь взять его. Служи ему верой и правдой. Защищай его! И он оградит тебя от зла.
- А в чем его секрет? - поинтересовался д'Аверк.
- Он будет с вами как символ. Пусть все люди знают, что Рунный Посох на вашей стороне. Расскажи всем, что барон Мелиадус посмел поклясться Рунным Посохом и этим предопределил дальнейшие события, которые приведут к гибели одного из вас. Прорвись в Гранбретанию, если сможешь это сделать, или погибни. Грядет последняя великая битва - битва между бароном Мелиадусом и герцогом Хокмуном. А судьей в ней будет Рунный Посох.
Хокмун молча принял Посох. Тот был холодным на ощупь и очень тяжелым, а вокруг него все еще переливались цветные узоры.
- Благодарю тебя! - тихо сказал Хокмун.
- Великие Добродетельные Люди помогут вам вернуться домой, - добавил мальчик. - Прощай, Хокмун.
- Прощай. Куда же ты отправишься теперь?
- Туда, где я должен быть.
И вдруг мальчик снова стал вытягиваться, превращаясь в луч золотистого света, какое-то время еще сохраняя подобие человеческого тела. Потом он как бы влился в Рунный Посох, и в маленьком холодном предмете сразу же заиграла жизнь, тепло и свет.
Хокмун с трепетом спрятал Посох за пазуху.
Когда они выходили из зала, д'Аверк заметил, что Орланд Фанк все еще плачет.
- Что тебя так расстраивает? - спросил д'Аверк. - Ты все еще горюешь о человеке, который был тебе братом?
- Да... Но еще больше я горюю о своем сыне.
- О сыне? А что с ним?
Орланд Фанк указал в сторону Хокмуна:
- Он у него.
- О чем это ты?
- Я знаю, что так и должно быть, - тяжело вздохнул Фанк. - Но я все-таки человек и могу плакать... Я говорю о Джемии Коналисе.
- О мальчике? О Духе Рунного Посоха?
- Да, он был моим сыном или мной самим... Я никогда не мог понять этого до конца...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сказано: тот, кто поклялся Рунным Посохом, должен или
победить, или погибнуть. Это предопределено всем ходом
событий, которые последуют за клятвой. А барон Мелиадус
Кройденский дал такую клятву, пожелав отомстить всем
обитателям замка Брасс. Он поклялся, что Исольда, дочь
графа Брасса, будет принадлежать ему. В тот злополучный
день появился новый узор на ткани истории. Бароном
овладели кощунственные желания, а Хокмун оказался
вовлеченным в очередную опасную авантюру... Правда,
история близилась к развязке, которую, к сожалению, нельзя
назвать счастливой...
Из "Истории Рунного Посоха"
1. ШЕПОТ НА ВЕРАНДЕ
Веранда, где происходил разговор, была обращена к кроваво-красной реке Тайме, которая, огибая мрачные причудливые башни, несла свои воды через самое сердце Лондры.
Изредка здесь пролетал, лязгая металлом, орнитоптер - блестящая металлическая птица. А по реке баржи, украшенные бронзой и слоновой костью, везли с побережья награбленное добро, пленных женщин, мужчин и детей, которым предстояло стать рабами повелителей Темной Империи.
Навес из тяжелого пурпурного бархата, украшенный алыми шелковыми кисточками, защищал сидящих на веранде от любопытных взглядов сверху, а тень от навеса заслоняла их от людей на баржах.
На веранде стояли медный стол и два позолоченных кресла с голубой плюшевой обивкой. На богато инкрустированном подносе красовались кувшин из темного стекла, наполненный вином, и пара бокалов. По обеим сторонам двери, ведущей на веранду, стояли обнаженные девушки. Румяна украшали не только их лица, но и грудь, и нижнюю часть живота. Всякий, кто был знаком со знатью Лондры, сразу узнал бы в них рабынь барона Мелиадуса Кройденского, ибо единственной их одеждой были румяна и пудра, - на этом настаивал барон.
