Тот замялся и оглянулся на давящихся вином товарищей.
— Разденься для них, Джимми! — заржали те.
— Так, так. — Пако выставил указательный палец. — Не шуметь, я засекаю время.
Он взял у паренька кавалерийский шлем и ухватил его наперевес.
Путаясь в застежках и пуговицах, тощий Джимми неуклюже стащил камзол и запрыгал на одной ноге, пытаясь избавиться от брюк.
— Потанцуй для них, Джимми!
— Сказал, НЕ ШУМЕТЬ, путос пендехос!
Солдаты притихли, как нашалившие школьники. Джимми застенчиво улыбнулся, протягивая торговцу стопку одежды.
— Молодец, — одобрил Пако и уложил кавалерийскую шляпу в багажник. — Мне тряпки — тебе деньги.
Он достал неровную пачку самых разных купюр и облигаций, отслюнил американскую зеленую, скомкал ее и щелчком отправил под ноги солдатику.
— Но… моя форма, сэр. Мистер, сэр… мне нужна форма! — запротестовал тот, переступая в расшнурованных ботинках. Его друзья хохотнули и одобрительно присвистнули — правда, не слишком громко, чтоб не злить дядю-бандита.
Как придется сложив мундир, Пако набросил его поверх винтовки и шлема.
— Скажешь сержанту, потерял. — Торговец дернул крышку двумя руками и с грохотом захлопнул ее. Он кивнул Пеплу. — Ты садись в машину, компа. Немного еще покатаемся.
Далекий Эль-Капитан уже окрасился розовым, предвещая солнечное утро. Еще миг — и меж суконных палаток выстрелила духовая колотушка. Под недовольный ор и хриплые команды армейские диффузоры затрубили зарю.
ЧОНГ! С каланчи ударил луч электрического света. Он мазнул по окрестностям и заметался по лагерю. Металлический голос пробубнил отовсюду сразу:
— ВНИМАНИЕ! Происходит хищение имущества вооруженных сил. Нарушители — двое лиц испанской наружности, перемещаются с опасным материалом, текущее местоположение и курс неизвестны. ВНИМАНИЕ…
Над сонным лагерем заквакала сирена.
Пако хлопнул американца по спине, торопливо усадил его в машину, сам прыгнул за руль и утопил две педали в пол, разогревая мотор.
Двое ватос-эрманос ящерицами взобрались к ним и забросили в машину груз. Тяжелая армейская фляга, полная чем-то сыпучим, свалилась Пеплу на колени, а на раме повисло две гирлянды непроданных мешков.
— Эй, стоять! — Двое новобранцев, насмехавшихся над голым Джимми, заподозрили неладное. Они стащили винтовки с плеч и рысью направились к лоурайдеру.
— Прыгай, мучачос, — распорядился Пако.
Двое мучачос прыгнули в лоурайдер, и он рванул с места, шрапнелью бросив гравий в лицо погоне. Юнцы заохали и уронили оружие. Голый Джимми всё терпел холод у обочины, так и не подобрав деньги и не завязав ботинок. Один миг — и лагерь остался позади. Машина быстро набирала скорость.
— Это что? — Стрелок потряс сыпучей флягой возле уха. Она была тяжелой и чуть маслянистой на ощупь.
— Сильней потряси, узнаешь, — пообещал мексиканец.
«Огнеупорная керамика», — определил Пепел. Во фляге наверняка пересыпались зерна стекла-ноль, в измельченном виде умевшего взрываться так, что куда там динамиту. Правда, в саперном деле всё равно революции не вышло бы: нулевки было мало, стоила она дорого, а главное, никто так и не смог установить точно, когда она взрывается, а когда нет.
Из кустов далеко позади одна за другой выползали боевые машины — и шагающие, и колесные, и гусеничные. Танки, тараны, артиллерийские платформы — машины шли цепью, по-страусиному навесив кабины поверх широких траков и механических ходуль. Их пружины были взведены до упора, а зеркала играли радугой в рассветных лучах.
Нулевое стекло использовалось в армии повсеместно. Кроме этих зеркал, его можно было найти в лабораторной посуде, в офицерских подзорных трубах, в оптике орудий и телескопических винтовок — таких, например, как лежала в багажнике позади.
Пако выжал педаль, и машина понеслась еще быстрее.
Ветроходы сбросить не удавалось. Они шли, вытянувшись цепью по обеим сторонам дороги, снося кочки, круша сухие травы, срезая кусты и вздымая пыль. Густое паровое облако катилось по прерии вслед за ними.
— Готовься, слингер! — Пако вцепился в руль и добавил что-то по-испански.
[ФОН] /// Popozuda Rock n Roll /// DE FALLA
Выбросив в небо струю пара, главная машина — шагатель высотой с пожарную каланчу — сократила разрыв и вышла на линию огня.
Вя-я-я, — рявкнула сирена в пасти ходячей башни, распространяя озоновую свежесть.
Лоурайдер вылетел на шоссе, перечеркнув его угольными следами шин. Озоновый выхлоп шагателя догнал машину в последний раз и растаял. Ветроход отчаянно правил курс, перебирая длинными лапами. Остальные машины перестроились в колонну и грохотали по бетонке, смыкая железные ряды.
— Дизельному средству! Немедленно остановиться! Это ваше первое предупреждение!
Вя-я-я.
— Пинче грингос путас! — пробормотал мексиканец за рулем. — Никак нельзя миром разойтись!
Он попытался выжать из автомобиля еще немного, но грязная солярка не могла тягаться с бешеным паром и неведомой силой зеркал. Погоня надвигалась медленно, но неуклонно.
— Это ваше второе предупреждение!
Вперед вырвался шагатель поменьше — четырехлапый кинетический паук с решетчатой гондолой, привешенной к медному брюху.
БУМ-дзинь! БУМ-дзинь! БУМ-дзинь!
Короткая митральеза, жужжавшая на паучьем загривке, трижды плюнула огнем, взметнув позади машины три известковых фонтанчика.
— Последнее предупреждение!
Лоурайдер вильнул, уходя от обстрела, и Пепел опустился ниже сидений. Поправив шляпу, он вынул револьвер, но укрывшийся рядом сольдадо окликнул его и качнул головой: нельзя.
Вперед вышла гусеничная машина, похожая на мокрицу. Эта стреляла на поражение. Порошок заструился из мешков на раме, и кабину преследователей заволокло белым облаком. Вентиляторы машины запыхтели, вбирая наркотик. Ее зеркало гнулось радугой и трещало на ветру.
— Отличная штука, дизель! — рявкнули диффузоры кабины. — А теперь умри!
Пулеметы железной мокрицы пробили в крышке багажника несколько рваных отверстий. Один из фонарей на раме лопнул и сыпанул искрами, будто фотовспышка.
— Груз повредят, мексиканец, — сказал Пепел в просвет между сиденьями. — Я не про дурь твою, а про винтовку.
Пако оглянулся и вскользь осмотрел повреждения.
— Не. Броню не возьмет. — Он вернулся к приборной доске.
Самоходная артиллерийская платформа шмальнула им вдогонку ракетой. Дымный снаряд пронесся над головами беглецов и заметался по кочкам, распугивая пичуг и ящериц.
