БУМ-М! Ракета взорвалась, и Пеплу за шиворот посыпался горячий песок.
— Пако! — сказал слингер.
Платформа запустила еще две ракеты.
Мексиканец обернулся. В его руке блеснул золотом диллинджер. Пако навскидку прицелился и выстрелил.
БАХ-БАХ-БУМ-М! Ракеты лопнули в небе, взорвавшись облаком пара и фонтаном осколков.
— Это пока баловство, — сказал Пепел, придерживая шляпу. — Захотят — по дюжине запускать будут. И свинца полфунта в секунду. Отделаться бы раньше.
Пако снова оглядел погоню.
— Ты прав, слингер, — сказал он. — С нулевкой не уйти. Сливай.
Американец был наготове. Он швырнул флягу в небо и подстрелил ее со второго раза, точно горшок на ярмарочном турнире. Горохом брызнули стекольные гранулы. Они захлопали под колесами и стопами машин, кроша бетонку, плавя каучук, портя гусеницы. Кавалеристы рассыпались и сбавили ход, пытаясь минимизировать урон. Их орудия смолкли.
Пако выбрался из-под баранки.
— Третье очко, слингер, — объявил он, — ты не взял.
Суконный мундир, висевший на солдатике тряпкой, обтянул Пепла будто специально под него скроенный — разве что жал в подмышках и не позволял застегнуть себя под ворот. Тяжелая солдатская шляпа села прочно, сама наладила пружины и подтянула ремни.
Машину пришлось оставить: дом мастера стоял на скалистом холме, и дорогу к нему мог разыскать только опытный следопыт, умевший разобрать путь от вехи до вехи: пара колышков у обрыва, едва заметная проплешина в траве, механический водяной насос… Даже Пако, явившийся сюда не впервые, поминутно чертыхался и оглядывался.
— Нет, ну… чинга ту МАДРЕ! — не выдержал он, когда последний маячок вывел их к ручью, затянутому неподвижной зеленью. — Не знаю, куда идти! Раньше этой лужи не было.
В кустах метались и чирикали стайки утренних воробьев.
— Вы на правильном пути, господа! — заверил их скрипучий голос.
Рука Пепла вмиг оказалась у расстегнутой кобуры. Поймав слингера за плечо, мексиканец покачал головой, развернул его и указал пальцем в густые заросли. Оттуда за ними следило нечто вроде медного аиста с воронкой-рупором на суставчатой шее. Над рупором блестел сдвоенный объектив.
— Сеньор Бэббидж! Я к вам гостя привел. — Пако распахнул было объятья, но одумался. — Вы где?
— Наблюдаю за вами в перископ, — ответило приспособление. — Ступайте прямо в трясину. Не нужно бояться.
Нащупывая опору в скользкой траве, Пепел с интересом обошел механизм. Двойной глазок объектива повернулся ему вслед. Стрелок щелкнул по стекляшке ногтем, и где-то внутри машины пропела натянутая струна.
— Юноша, прежде чем вы сломаете полезную вещь, чтобы посмотреть на ее устройство, поспешу заверить, что всё объясню и сам, — произнес медный патрубок.
— Мне интересно, как она видит, — признался слингер. — И как слышит.
— Система зеркал и струн, — объяснила птица. — В трубах, под землей, под водой и в древесине. Теперь изволите перейти ров?
Мексиканец осторожно ступил в зеленую гладь. К его удивлению, болото оказалась маскировкой: под тонким слоем ряски скрывался бетон.
— Жду вас наверху, господа, — прохрипела медная птица им вслед.
Помогая друг другу, они пересекли невидимый мост и направились вверх, по каменистой тропке, огибавшей холм.
— Что я скажу ему? — спросил Пепел негромко.
— Ты солдат. Ты ружье принес чинить, — отозвался Пако. — А я дорогу показал. Что еще неясно?
— Почему сам принести не мог?
— Видишь ли, компа, сеньор Чарли-Куклодел, он… патриот. — Мексиканец ухватился за корни и вскарабкался на скалистый выступ. — С таким фрихолеро, как я, он деньги обсуждать не будет. Оружие — тем более, не-е-е.
— Кто-то сказал «деньги»?
— А-а, — Пако оглянулся, взбираясь по тропе. — А вот об этом ты вообще лучше не думай. Ты солдат, молодой, красивый. С тебя товар — с меня купец. Как-нибудь сочтемся, поверь.
Тропинка извивалась всё круче. Пока двое гостей, успевшие изрядно взмокнуть, взобрались на выступ и перевели дух, солнце давно покинуло кайму Скалистых гор и вовсю сияло в безоблачном небе.
Перед ними раскинулся каменный забор, а еще выше, уж вовсе в горной вышине, парила на параболическом рельсе смотровая капсула, похожая на кабину шагателя.
— Ты видал, — пробормотал торговец. — Сидит в скорлупке, что твой паук. Струны кругом свои протянул.
— А почему Куклодел? — вполголоса спросил Пепел. Он вытер лоб, качнулся на каблуках и глубоко вдохнул. Кабина Чарли-Куклодела заскользила к земле, поскрипывая зубчатой передачей.
Пако поскреб за ухом.
— Он заводных кукол делает. Тебе, слингер, каждое американское слово нужно объяснять?
— Чудесное утро, господа, — мастер уже покинул капсулу и шагал к ним, в знак приветствия приподняв котелок. Он склонился перед американцем. — Чарлстон Бэббидж, эсквайр.
— Мне нужно починить винтовку, — Пепел неловко провел пальцами по кавалерийскому шлему, не сразу нащупав короткие поля.
Хозяин сдвинул решетку ворот. К удивлению слингера, по ту сторону, между замшелым забором и стеной холма раскинулся целый особняк. Строгий и разухабистый одновременно, он выдавал в хозяине англофила — или, по крайней мере, мифолога-викторианца. Из прорези в куполе домашней обсерватории в небо пялился телескоп, а на громоотводе шмелем гудел необычной формы флюгер.
— Итак, господа, — объявил мастер. — Сначала покончить с работой.
Взяв у Пепла тяжелую винтовку, он долго поворачивал ее так и эдак, под разными углами заглядывая в прицел. Скучающий Пако громко поскреб растительность на груди и запутал в ней золотое распятие. Оставив надежду выпутаться без боли, он рванул себя за цепь и глухо зарычал.
— Нет, — пробормотал наконец Бэббидж. — Никак невозможно. Молодой человек!
Пепел давно уже курил, сидя на корточках у поленницы, разглядывая диковинную ручную пилу с часовым заводом.
— Юноша? — повторно окликнул его хозяин.
Подобравшись к американцу, Пако незаметно пнул его под каблук.
— М-м? — опомнился слингер. — Интересная ножовка, кстати.
— Будет время, еще познакомитесь, — обнадежил его Куклодел. — Я с удовольствием позволю вам напилить мне дров.
— Винтовку только почините, — Пепел сплюнул на окурок и убрал его в карман. Он поднялся и отряхнул колени. — Сэр.
Хозяин поджал губы.
— Не могу, юноша.
— Как это «не можешь», Чарли? — возмутился Пако. Он повертел пальцами у подбородка, стараясь вернуться в роль. — Объясни-ка моему другу-солдату. Ну?
