Ознакомительная версия.
Экран засветился, я со своего места видел знакомое дерево каталогов. Но когда Лордер попытался войти в папку «Главная работа», там высветилось окошко с требованием еще одного пароля.
– Ого, – сказал Челлестоун со злым удовлетворением. – Теперь я вижу, что эту работу в самом деле цените! Не знаю, заслуживает она того или нет, но цените, цените… Пароль?
Я уронил голову на руки. Я не притворялся, в самом деле чувствовал себя гадко, как никогда в жизни. Выпустить в свет работу, это погубить не только ее, но и намного больше, намного больше… С другой стороны, они в самом деле убьют меня, а это значит, что и работа погибнет. Никто не знает пароля. И никто не сможет войти туда, а через неделю, если не сообщу о себе, включится программа полного разрушения диска.
– Пароль? – повторил Челлестоун.
Я медленно поднял голову. Наши взгляды встретились. В его выпуклых глазах было торжество победителя. Все же мы звери, несмотря на то что бьемся идеологическими дубинами.
– Помните, – прошептал я раздавленно, – вы обещали…
– Да-да, – ответил Челлестоун раздраженно. – Даже клялись!
Я повернулся к другим.
– И вы все клялись…
Лакло сказал с истерическим подъемом:
– А как же, еще как клялись! Всем святым, родителями, честью… ха-ха!.. достоинством. Только бумажником не клялся, но, если подумать, почему не поклясться?
Я протянул руку к авторучке. Рука дрожала, но цифры все равно выстраивались идеально ровные, ибо только теперь авторучки оправдывают свое название, давно вобрав в себя и комп, и сканер, и принтер. И код доступа упрятан там.
Живков всмотрелся, присвистнул:
– Ого!.. Двести пятьдесят шесть знаков… Да это замучаешься вводить!.. А если хоть одну ошибку, то начинай все сначала?
Ноздрикл добавил злорадно:
– К тому же пароль явно обновляется хотя бы раз в неделю. Иначе хакеры могут постепенно подобрать по одной цифре… Верно?
Я кивнул.
– Раз в два дня. Я не хочу рисковать.
– Но пароль хоть генерируется из случайных чисел?
Я пожал плечами.
– Я не из тех мнемоников, что могут запомнить больше трех цифр.
– Понятно, – сказал Лордер. – А если сосканировать этот пароль и перенести в окошечко?
– Нет, – ответил я равнодушно. – Программа следит, чтобы цифры набирались по одной.
– С какими интервалами?
– Интервалы не так важны… Но не нужно злоупотреблять. Если задумаетесь больше пяти секунд, то весь пароль придется сначала.
Лордер громко и зло выругался.
Пароль они вводили, сменяя друг друга, больше часа. Не меньше семи раз ошибались, набивали не ту цифру, вспыхивала надпись «Пароль неверен». В первый раз наорали на меня, во второй раз сперва проверили и отыскали ошибку, вместо единицы кто-то из них поставил семерку, тут же нажали на ввод, вспыхнула та же надпись насчет error. Снова орали и ругались, кипели, обливались ядом, но сообразили, что дальше явно была еще одна ошибка, надо было не торопиться, проверить до конца.
Я обреченно смотрел, как в окошке для пароля появляются цифры. Идиот, идиот, идиот!.. Какие только хитрые пароли не придумывал!.. Как страшился хакеров, особенно самого неуловимого из них и умелого, Охренника, который, говорят, мог взломать все. Он уже взламывал сверхзащищенные сайты, похищал секретные материалы. Когда я однажды поинтересовался, почему такое странное прозвище, мне с восторгом объяснили, что он работает или работал ночным охранником, так и подписывался, потом изменил букву. Но Охренника нет, сверхсекретную директорию я раскрыл сам…
Лордер обливался потом, снял даже рубашку, голое до пояса тело блестело от влаги. Он шумно дышал, глаза зло сверкали, а под смуглой кожей ходили тугие желваки.
После последней цифры они не меньше пяти раз прошлись по всем цифрам, наконец Челлестоун нажал на ввод, и…
Все разом вздохнули, а Челлестоун панибратски хлопнул Лордера по мокрой спине. Пока еще не видели текста, но пароль сработал, директория раскрылась, как устрица, которой подрезали мускулы.
Я чувствовал почти физическую боль. Когда компы появились, они в любом доме стояли, как холодильники, телевизоры, кондишены и другие простые вещи, что просто служат. Но комп сумел стать в каждой семье частичкой души, и сейчас я сцепил зубы, чувствовал, что меня вскрывают острым ножом, ко мне заглядывают во внутренности.
Лордер, наконец, вскрыл последнюю директорию, я увидел, как торжествующая улыбка осветила его суровое лицо. Курсор набежал на значок текстового файла, я услышал щелчок. Отсюда мне не видны буквы, но эти шестеро заговорили, бросившись к экрану все разом. Самое время выхватить у них пистолеты и начать стрелять. Или шарахнуть каким-нибудь гаечным ключом, выскочить наверх, обезоружить капитана Джессику, повернуть корабль в сторону наших вод… или хотя бы подать по радио сигнал SOS.
Вместо этого я застонал сквозь зубы, зажмурился. От экрана донесся голос Челлестоуна:
– Ого!.. Это ж на что он замахнулся…
И голос Соммерга:
– Да, самонадеянно… Но не по теме.
Лакло сказал торопливо:
– Соммерг, не делайте никаких выводов!.. Это, конечно, не поможет в решении наших проблем, однако Владимир наверняка станет с нами сотрудничать! А совместно разработаем такие программы, что никаких кризисов не будет и в помине!
Я медленно поднял веки. Пятеро еще всматривались в экран, только Лордер заправил пачку бумаги в принтер, нажал на пиктограмму печати. Скоростной принтер тут же мягко застрекотал, выплевывая странички. Я смотрел на растущую горку обреченно, это уже близко к катастрофе. Когда принтер умолк, стопка белых листов была толщиной в четыре пальца.
Челлестоун проверил, подмигнул мне.
– Ровно шесть экземпляров! Ни одним больше.
А Лакло откровенно хохотнул:
– Мы слово держим!
Соммерг и Лордер взяли свои экземпляры и ушли молча. Все понятно, никто слово держать не собирается, но сперва хотят прочесть. Во-первых, я мог обмануть их, дать не ту работу. Во-вторых, в этой работе могут оказаться те изюминки, которые можно попытаться украсть, приспособить в своих работах… А потом, когда прочтут, ессно, отошлют файл в свой центр…
Обо мне просто забыли, что понятно. У них в руках моя основная работа, в ней может быть спасение западной цивилизации… или же приближение ее краха.
Я остался там же, в кресле. Уже не притворяясь, что раздавлен, я в самом деле чувствовал себя так, словно попал под асфальтовый каток. Великие идеи безжалостны. Да, Юса должна быть принесена в жертву, ибо что такое это временное образование, так и не ставшее даже народом, на огромной планете?.. Но все эти шестеро – юсовцы. Им это не понравится, очень не понравится…
Ознакомительная версия.
