— Было отчего! Холл казался просто огромным. Высокие потолки — не то, что в современных домах — не давили, а наоборот, создавал ощущение свободного пространства. Стены и потолок были со вкусом украшены декором, придававшим интерьеру неповторимый восточный колорит.
— Куда ни глянь — повсюду блеск золота. По углам стояли огромные вазы и чаши, с виду никак не похожие на подделки, но мы не специалисты, поэтому судить о подлинности этих предметов интерьера не можем, а вот о том, что наши герои сразу же погрузились в волшебную атмосферу Востока, можем говорить с полной уверенностью.
— Простояв в состоянии восхищенного ошеломления несколько минут, они пришли в себя и проследовали по прекрасной работы персидскому ковру в еще большую по размерам комнату. Судя по всему, это была гостиная. Здесь мы вынуждены приостановить описание обстановки, ибо впечатление от увиденного превзошло плоды самых безудержных фантазий.
— Пол помещения устилал огромный ковер, на котором были изображены сцены из дворцовой жизни не иначе как какого-то шаха! В столовой, идеально по центру, стоял традиционно низкий восточный стол, уже накрытый неизвестно кем по всем правилам гостеприимства. Освещение было устроено столь хитроумно, что невозможно было понять, откуда исходит свет, отчего создавалось впечатление, будто он струится отовсюду.
— Прислуги видно не было. Сервированных же мест оказалось ровно четыре… стало быть, тот, кто накрывал стол, точно знал, что гостей будет именно четверо… Отсюда вывод: они здесь! Только где же прячутся эти таинственные феи стола?..
— Рассевшись по парам на непривычные для европейца низкие пуфики, наши герои уже вблизи смогли оценить изысканное убранство стола: миниатюрные кувшины с высоким горлышком, золотые кубки для напитков, чаши, наполненные диковинными восточными сладостями…
— Как всегда, быстрее всех сориентировался Константин. Едва лишь он вознамерился разлить всем напитка из кувшина, как невесть откуда явилась дева, чей лик был спрятан за вуалью, зато живот был открыт, а фигуру окутывала полупрозрачная ткань, благодаря хитроумной драпировке прикрывавшая линию бедер, грудь и рук.
— Сквозь это невесомое одеяние были видны дорогие украшения, их блеск маняще просвечивал через ткань. Дева ловко и молча разлила по кубкам вино, после чего исчезла столь же бесшумно и незаметно, как и появилась. Константин вновь взял инициативу в свои руки, предложил тост.
— Дорогие мои человеки! Предлагаю осушить эти чудесные кубки с приятным и изысканным вином за прекрасное будущее новых хозяев дома, в котором мы имеем честь находиться. Взаимопонимания вам и, как мечтает Иззя-Кристина, много-много детишек!
— Благо, в вашем новом доме предостаточно места для любого количества бегающих, прыгающих, смеющихся и радостных созданий. За счастье в этом доме!
Звон кубков оказался на удивление мелодичным и очень приятным на слух.
— Осушив кубки, наши герои принялась с азартом пробовать неведомые им восточные яства. Во время трапезы разговаривали мало, все было настолько вкусно, что называется — за уши не оттащишь.
— Теперь уже Александр-Эдвард попытался налить всем вина, да не тут-то было. Снова из ниоткуда появилась прекрасная дева в восточной одежде и, как и в первый раз, умело наполнила кубки. Затем так же незаметно и таинственно скрылась. Настал черед Александра-Эдварда произнести тост. Расчувствовавшись, он сказал:
— Нет для меня людей ближе вас на этом свете, любимые вы мои! За последнее время я обрел нечто столь ценное для меня, что выразить это словами неимоверно трудно. Одно лишь я знаю точно: не жить мне без моей Иззи-Кристи!
С этими словами он наклонился к ней и крепко поцеловал. Выпрямившись, продолжил:
— Спасибо, друзья, за то, что вы есть! Спасибо провидению за то, что ему угодно было сделать все так, как произошло! За вас! А вам, Полина и Константин, предлагаю… да что там предлагаю, — требую выпить на брудершафт!
— Снова музыкально прозвенели кубки — еще лучше, чем в первый раз. Или, может, только показалось, ведь вино в кувшинах было отменного качества?.. Следуя требованию тостующего, Полина и Константин выпили на брудершафт и слились в поцелуе. Поцелуй получился долгим. Первым не выдержал Александр-Эдвард.
— Послушайте, вы, оба! Никто не кричал: «Горько!» Поцеловались — и хватит, пора и честь знать.
Однако те как будто и не слышали, продолжали целоваться, целоваться, целоваться. Когда же их губы с превеликой неохотой разомкнулись, Костя не преминул заметить:
— Некрасиво перебивать людей, в том числе и целующихся. Вопиющая невоспитанность! Что вы себе позволяете, молодой человек?
— Раздался общий веселый смех. Полина подняла руку в знак солидарности и жестом испросила разрешения сказать несколько слов. Ей ответили так же, жестами: мол, пожалуйста, вперед, милости просим. И снова дева нежными ручками из чудесного кувшина разлила волшебный напиток.
— Я думала, с чего начать… Решила просто выразить вам всем огромную благодарность, за то, вы приняли меня в свою дружную команду. Спасибо вам! Спасибо, что есть на свете люди, которых я не могла не полюбить… хотя давно уже сомневалась, что когда-нибудь сумею любить снова. Я рада, что ошибалась. Это была самая что ни на есть замечательная ошибка в моей жизни. За вас!
— В третий раз прозвенели кубки, кубки надежды на прекрасное будущее, ожидавшее, без сомнения, всех сидевших за этим столом. Когда Иззя-Кристи уже собиралась тоже попросить слово, чтобы произнести свой тост, раздался звонок. Как показалось, исходил он из гостиной.
— Наши герои успели лишь заметить силуэт девы, тенью скользнувший на звук, затем почти сразу же (впервые за вечер) услыхали ее голос — приглушенный тревожный вскрик! Раньше, чем кто-либо сообразил, что произошло, в комнату вошли двое огромных мужчин.
— Один из них будто куклу держал девицу поперек талии. Теперь, когда она оказалась в незавидном положении, всем присутствующим были видны ее гипюровые с восточным орнаментом, голубого цвета узенькие трусики, но, видимо, восточная гордость не позволяла девице сдаться просто так, без сопротивления, и она отчаянно пыталась вырваться — тщетно, пытаясь нанести хотя бы малое отмщение за столь беспардонное отношение, она отчаянно пыталась задеть ножкой, тело своего плените ля ведь мужик-то был здоровенный.
